Наш человек на iВолге

И с одним таким человеком корреспонденту «Культуры» удалось пересечься за неделю до iВолги. Зовут человека АНЯ ДЕМЕНТЬЕВА. Родился и рос человек в Тольятти, сейчас изучает филологию в Поволжской государственной социально-гуманитарной академии (I курс), но на iВолгу отправился с двумя социальными проектами.

– Что за проект, Аня?

– Работа с трудными детьми. Очень актуальная тема. По статистике процентов 30 современных детей – трудные. Дети, у которых наблюдается гиперактивность, рассеянное внимание, а отсюда – задержка в развитии и трудности социализации. Мой проект рассчитан на детей от 7 до 11 лет и предполагает годовой игровой тренинг, который и поможет проблемы решить.

– Технологии позаимствовала?

– Сама придумала, сама тестировала, сама разработала диагностику. Психологическими науками занимаюсь дополнительно, не только возрастной психологией, но и соционикой, психософией. Там есть вещи, которые, на мой взгляд, очень помогают в работе с детьми. Я уже реализую эту программу со своим братом. Мой брат – трудный ребенок восьми лет.

– И как зовут этого трудного ребенка?

– Лукьян. Занимаюсь с ним полгода. С того момента как начала работать над проектом. Цель была – повысить успеваемость (он учится во втором классе) и уровень социализации, что должно было проявиться в том, что у ребенка стало бы больше друзей, он лишился бы неуверенности и смог бы легче реализоваться в незнакомой сфере. Я вижу серьезное продвижение. Успеваемость, по крайней мере, повысилась – это можно проследить по дневнику. Остались проблемы с дисциплиной, но это, наверное, из-за того, что мне не пришлось поговорить с педагогами и родителями о том, как им вести себя с таким ребенком. А такие беседы тоже нужны.

– Брат без колебаний согласился на эксперимент?

– Он очень меня любит и к тому же воспринимает наши занятия как игру. Главное ведь – правильно подать и говорить с детьми на языке, который им понятен. Я исходила только из этого. Ну и с нового учебного года планирую расширить аудиторию.

– С базой определилась?

– Одна тольяттинская школа и пара самарских, скорее всего. Но это если удастся защитить проект и получить грант. У меня, впрочем, есть еще одна идея. Возможно, я и ее представлю на iВолге: Сексуальное воспитание в школе.

– Ничего такого разве в школе нет?

– Был проект, но провалился из-за несерьезного, как я поняла, к нему отношения. В Тольятти вообще ничего подобного не вводилось. Как минимум десять лет. Это я точно могу сказать. А тема тоже весьма актуальная. Те же аборты. Это ведь следствие неправильного полового воспитания. Так что и над этим, мне кажется, надо работать. Я смотрела несколько зарубежных технологий. Но они не подходят нашей школе.

– Ну да, с этим как-то надо у нас поделикатней.

– Все великие русские педагоги – Толстой, Ушинский – говорили о том, что менталитет, или индивидуальная идея народности, как они формулировали, очень важен при разработке педагогических методик и зарубежные нам не совсем подходят. Я абсолютно с ними согласна.

– А что предлагаешь?

– Ту же форму игровых уроков. Хотя тут их сложнее будет организовать. Надо же сделать так, чтобы никакого подтекста не было.

– А это будет раздельное воспитание? Мальчики – в одном классе, девочки – в другом?

– Напротив. Моя цель как раз и состоит в том, чтобы научить детей разного пола контактировать, и контактировать так, чтобы не было…

– …мучительно больно за этот контакт.

– Поймите, это не обучение сексу. На таких уроках дети будут учиться отношениям между полами. И ответственности за эти отношения.

– То есть речь, скорее, об этике.

– Я вообще считаю, что школа должна, прежде всего, воспитывать. Но это у меня еще очень сырая идея. И мне недостает знаний в области психологии, опыта, чтобы составить полноценную методику. Но я хотела бы поднять эту тему на iВолге. Нужен прорыв.

– А почему в таком случае филология, а не психология?

– Психология – это факультативное занятие. А вообще я сейчас работаю над одной теорией в литературе…

– Ну-ка, ну-ка, интересно.

– Ее уже выдвигали, но не сочли состоятельной. Я хочу доказать, что это не так. Суть теории в том, что литературные персонажи каждой следующей из исторических эпох все более сложны. Допустим, булгаковская Маргарита. Она же многограннее пушкинской Татьяны.

– Если следовать твоей логике, то образы Серебряного века должны уступать современным.

– В том-то и дело! Но надо учитывать, что закончилась эпоха постмодерна и началась новая эпоха. Эпоха без искусства. Так ее называют. И образы приобрели абсолютно другую форму. Их считают плоскими, незавершенными, глупыми даже. Но они много глубже, чем кажутся.

– А кто, на минуточку, у вас главный по литературе?

– У меня – Елена Валерьевна Абрамовских. Она-то мне и сказала, что такой взгляд на эволюцию образов есть, но не шибко доказанный.

– А потому что тогда надо признать, что и современная литература сложнее литературы того же Серебряного века.

– Не всякая литература – литература. Давайте не будем брать «50 оттенков серого» и прочее чтиво. Давайте брать из современного то, что стало классикой: Пелевин, Чак Паланик, Брэдбери… Я не исключаю, что эта теория в самом деле может не работать. Но ведь и это надо доказать.

– Отрицательный результат тоже результат. В науке особенно. Хотя, с другой стороны, могут ли не усложняться литература и образы, на которых только и стоит литература, коль скоро отражаемый ею мир усложняется и усложняется? Прочла недавно: современный человек потребляет в день столько информации, сколько человек эпохи Просвещения потреблял за год.

– Давайте мы сделаем скидку на то, что человек Просвещения еще и сам производил информацию. А мы в основном используем то, что есть. Особенность не только нашей литературы, но и нашей эпохи. Мы создаем новое, давая ссылки на старое.

– Кто у тебя родители?

– Отец у меня занимается продажами, а мать у меня менеджер.

– Гуманитарного образования у них нет?

– Постсоветская юность. Вроде бы столько возможностей, но ты ими не воспользуешься, если у тебя нет больших денег, а большие деньги можно сделать только нечестным путем. Да что говорить, вы сами знаете.

– А у дедушек с бабушками?

– Нет.

– То есть ты в первом поколении гуманитарий. И каким видишь свое будущее?

– Я вижу себя прежде всего в филологии. Может быть, преподавание литературы. Понимаете, мне хочется внести свою лепту в науку. Но мое сокровенное желание – научить людей любви. Любви к литературе. Хотя возможно ли это – научить любви?

– У тебя получится. Ты очень интересно рассказываешь, я прям заслушалась. И познания у тебя такие глубокие. Не верится, что первый курс. В школе, наверное, много читала?

– У нас хорошие педагоги в вузе. А в школе… Я считаю, что школьная система образования несовершенна. Учителя нацелены на подготовку к ЕГЭ. Они, безусловно, пытаются возбудить в детях интерес к своим предметам, литературе в частности, но… Я, к слову, и не на филологию вовсе поступала. Я поступала на изо. Потом перевелась.

– Ты еще и рисуешь?

– Так, 11 лет школы. Я очень люблю японские комиксы, японскую анимацию и рисую в этой стилистике. Могу и в классической манере рисовать…

– На анимки ходишь?

– Естественно, хожу – я косплеер.

– Сама костюмы делаешь?

– Отчасти делаю, отчасти пользуюсь готовыми элементами. Вот только что закончили большой косплей-проект.

– Фильм?

– Фотографии. Еще я танцую.

– И успеваешь?

– Главное – жить.

Беседовала Светлана Внукова

Фото Полины Дрожжиной