Жизнь богемы в сталинскую эпоху. Семейный альбом Родченко

«КРУГ РОДЧЕНКО. СТИЛЬНЫЕ ЛЮДИ» – рассказ о противоречивой эпохе 20–30-х годов, когда одежда была идеологическим манифестом, а принятая поза на фотографии – заявлением. Уникальная выставка – как по материалу, так и по настроению.

На выставке есть фотография неизвестного автора, где Александр Родченко, вальяжно облокотившись на перила, в костюме-тройке, при галстуке и модной шляпе фасона борсалино, руки в карманах, стоит в обороте на три четверти и смотрит в сторону мимо камеры. Серьезный взгляд, широкие черные брови – он здесь очень похож на мафиозного лидера эпохи Аль Капоне. Столь необычное его фото было сделано в Париже в 1925 году, куда Родченко приехал для строительства павильона СССР на Международной выставке современных декоративных и промышленных искусств.

Там он часто строчил письма своей «Мульке», жене Варваре Степановой, про «бабий Париж»: «Уже купил воротничков две штуки и галстук. Стал похож черт знает на кого». На что самый близкий его человек отвечал: «Получили письмо, смеялись, что ты воротничок одел. Наверно, смешной ты. Не по-московски ходишь. К чему ты только воротничок-то прицепил, не к фуфайке ли». – «Ничего интересного нет, что я одет в эти идиотские костюмы, чувствую я в них себя отвратительно», – продолжал горевать Родченко.

Неуютно было идеологу конструктивизма, рупору «производственного искусства», ставящему во главу угла утилитарность, в стильном «буржуазном» костюме. Ему ближе производственный костюм, смоделированный его женой, со множеством карманов, из специальной ткани, в котором он изображен на фотографии Михаила Кауфмана (1924).

Варвара Степанова в то время активно сотрудничает с Первой ситценабивной фабрикой и придумывает интересные рисунки для тканей, вдохновленные, опять же, идеями конструктивизма – геометрические фигуры, прямые линии. Но несмотря на коммерческий успех сотрудничества, руководство фабрики отказывается от работ Степановой через два года, аргументируя это желанием «иметь травку, а не геометрически машинизированные рисунки».

Родченко поддерживает свою жену: «В Париже началось очень недавно требование на все новое, и сейчас выпускают текстиль не только с тем, чему у нас так любят подражать в Москве, – фантазии, – а и геометрические рисунки я видел. Такими же рисунками обклеены все комнаты. Ты скажи на фабрике – от трусости они опять плетутся сзади».

Одной из любимых моделей для демонстрации дизайнерских экспериментов была Лиля Брик – большой друг семьи Родченко. В экспозиции есть очень интересная фотография Брик, из-за которой выставка и получила цензор «12+». Она в абсолютно прозрачном черном платье и в шляпке клош позирует для Родченко (1924). Интересно фото позой модели: руки уперты в бока, взгляд «с вызовом» – ни малейшей элегантности или кокетства, полное отсутствие даже намека на сексуальность. В этом фото демонстрируется отношение конструктивистов к женщине.

В Париже Родченко резко критиковал «западное отношение», которое он обозначил как «женщина-вещь»: «Культ женщины как вещи. Культ женщины как червивого сыра и устриц, – он доходит до того, что в моде сейчас «некрасивые женщины», женщины под тухлый сыр, с худыми и длинными бедрами, безгрудые и беззубые, и с безобразно длинными руками, покрытые красными пятнами, женщины под Пикассо, женщины под «негров», женщины под «больничных», женщины под «отбросы города». Женщины, сделанные капиталистическим Западом, их же погубят. Женщина-вещь – это их погибель. И женщины здесь действительно хуже вещи, они форменным образом сделаны, все: руки, походка, тело».

В 20-е годы флирт считался обманом честного советского гражданина, в отношениях не должно было быть никакой двусмысленности. И вот Лиля Брик, роковая женщина, с вызовом, прикрытая лишь тонкой прозрачной тканью, смотрит прямо в камеру.

Образ женщины у Родченко на фотографиях до середины 20-х годов – бесформенные платья и костюмы, вечная папироска в руках, угловатые позы. Арт-критики считают, что поездка в 1925 году в Париж сильно повлияла на мастера.

Екатерина Деготь уверена: «Именно после своей парижской поездки он пришел к пониманию того, что всякое изображение есть изображение желания и желаемого. Именно тогда в его фотографиях вновь возникли уничтоженные было женщина, вещь и реминисценции традиционной картины».

Начинаются эксперименты: «Варвара Степанова на диване» (1928) – советская Коко Шанель: длинное жемчужное ожерелье, аккуратная прическа, ярко накрашенные губы, разве что папироска никуда не исчезла. Родченко часто делал постановочные фотографии «в образе» для оформления статей в газетах и журналах, рекламных плакатов. На выставке можно найти фотографию, где семейство Родченко изображает карикатурный образ иностранцев, или увидеть знаменитую серию, где Варвара в костюме комсомолки широко улыбается на камеру. Фотография даже пугает своей жизнерадостностью.

В «Круг Родченко» включена пара фотографий и его музы Евгении Лемберг. Но на них невозможно увидеть ее лицо: оно то вдалеке, то спрятано за фотокамерой, лишь образ, элегантный и очень женственный. Трагическая история любви, которая закончилась гибелью Евгении во время железнодорожной катастрофы в 1934 году. В 30-е годы Родченко иначе смотрит на женщин: «Писать о женщинах как-то не хочется, но, с другой стороны, без женщины нет ни романтики, ни чувства. Любовь Варвары ко мне необычайно глубока… А к Варваре как к женщине после Жени, все же, чувства не приходят обратно…».

Фотовыставка получилась очень личной. Самые близкие друзья, самые искренние эмоции. Здесь мало фотоэкспериментов, которые прославили Родченко на весь мир – двойная экспозиция, сложные ракурсы, – зато здесь самые близкие и родные. Удивительно видеть в работах конструктивиста столько нежности и теплоты. Полное ощущение, что листаешь семейный альбом.

Через эти фото можно проследить настроение времени: понятие моды для этих людей не существовало. Одежда, образ – это заявление, образ мыслей, философия: настолько ли далекие от наших дней, когда идеи минимализма все больше возвращают людей к мыслям об утилитарности и о концепции Родченко «товарищ – вещь».

«Они производят так много вещей, что все кажутся нищими от невозможности их купить…» – цитата из письма жене Александра Родченко, слишком актуальная и для наших дней.

Ксения Гаранина