«Золотая Маска», Российская Национальная театральная Премия и Фестиваль, значимое событие в культурной жизни России. Открытие Фестиваля состоялось в столице 4 февраля на сцене Московского академического музыкального театра имени К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко. Право открытия Фестиваля в этом году было предоставлено ГБУК «Самарский академический театр оперы и балета». Была показана опера «Пиковая дама» П.И. Чайковского, номинированная на премию «Золотая Маска» в пяти позициях: лучший спектакль; лучшая работа режиссёра(Михаил Панджавидзе); лучшая работа дирижёра(Александр Анисимов); лучшая женская роль (Ирина Крикунова); лучшая мужская роль (Михаил Губский).
Казалось бы, такое событие, имеющее государственное значение, должно быть обставлено с особой торжественностью, но это только казалось. А на деле всё выглядело довольно буднично и уныло, даже казённо. На сцене не было эмблемы Фестиваля, а она очень бы была уместна. Цветов тоже не случилось. На сцену вышли официальные чиновные лица, не имеющие отношения к искусству, к творчеству. Их появление усугубило уныние от отсутствия атмосферы праздника искусства. Хотелось спросить у госпожи М. Ревякиной, находившейся на сцене: «Неужели не нашлось средств на достойное оформление открытия Фестиваля или Вы считаете, что и так хорошо?» В такой будничности начался спектакль знаменитого театра, который не был в Москве более четверти века.
В современной театральной реальности зритель идёт на спектакль, будь то драма или опера, с некоторой опаской, боясь режиссёрских изысков. Вот и наш национальный шедевр, опера П.И. Чайковского «Пиковая дама», не избежал испытания режиссёрскими приёмами, как в России, так и за её пределами. Не вдаваясь в подробности деталей, можно говорить о том, что приёмы эти сводятся к тому, чтобы лишить произведение «привязки» ко времени, сделав его вневременным. Тогда открывается абсолютная свобода, можно творить всё, что угодно. Зритель в недоумении видел в таких постановках Германа в палате психиатрической больницы или бегающим по сцене с бутылкой спиртного, а то и в лихой пляске с подвыпившими дружками. Режиссёрская фантазия вставляла в спектакли портреты Сталина, детей помещала в приют, а Лизу изображала девушкой лёгкого поведения.
Как правило, эти режиссёры-новаторы выражают заботу о молодёжи, дескать, ей будет понятнее, да и всем остальным тоже. На самом деле, такого рода высказывания лишены какой-либо основы, лишены серьёзного знания молодёжной аудитории, абсолютно беспочвенны. Тем не менее, зритель дезориентируется, теряет координаты во времени и пространстве. Всё это ведёт к утрате исторической памяти, к потере культурных кодов.
Когда открылся занавес на спектакле в МАМТ-е, публика стала погружаться в атмосферу Петербурга, представленную в изображении Петропавловской крепости, мостиков с ажурными решётками, с грифонами в таинственном молчании. Эти картины были тесно переплетены с увертюрой. Музыка и то, что происходило на сцене, было единым целым. Именно так и задумано было создателем оперы, композитором П.И. Чайковским.
В постановочной части уместно была использована машинерия сцены, что придавало динамику сценическому действию. Цветовая гамма костюмов также находилась в соответствии с музыкой и содержанием оперы. Трагический колорит музыки оперы главенствовал над всем происходящим на сцене, находя соответствия в декорациях, костюмах, в освещении и, наконец, в пении и проживании своих партий исполнителями.
Титульная партия, Графиня в исполнении Евгении Теняковой, предстала, скорее, как символ, как некое мистическое существо, принадлежащее в большей степени прошлому, нежели настоящему. Темперамент проявился только тогда, когда Графиня со злостью прогоняет многочисленную челядь, досадившую ей назойливыми услугами. Графиня как видение является Герману и открывает ему тайну трёх карт.
Разумеется, опера «Пиковая дама» это всегда Герман. Сложный, многогранный , трагический образ имеет давнюю историю в исполнительском наследии русской оперы. Сцена Большого театра помнит Германа в исполнении Георгия Нэллепа, Владимира Атлантова, Владислава Пьявко. Были и другие замечательные исполнители. Партия предполагает высокую художественную зрелость певца и драматическую состоятельность. Эти качества остались за пределами возможностей приглашённого солиста Государственного академического Большого театра России, солиста Московского театра Новая Опера имени Е.В. Колобова, заслуженного артиста России, лауреата международных конкурсов Михаила Губского. Чуда не произошло, откровения не случилось. Очень жаль!
Не проще было и исполнительнице ключевой партии Лизы, представшей в исполнении сопрано Ирины Крикуновой, приглашённой солистки Самарского академического театра оперы и балета, номинанта Национальной театральной Премии «Золотая Маска». Исполнительниц этой партии было предостаточно. Вспомним хотя бы Тамару Милашкину, много лет блиставшую в этой партии на сцене Большого театра. Ирина Крикунова, обладательница сильного, красивого сопрано, уверенно провела свою партию, показав все оттенки состояний своей героини. Это были и сомнения, и печаль, и решимость, несмотря ни на что, остаться верной любви, и трагедия в преддверии своего конца. Замечательная работа певицы и артистки!
В мужских партиях были и очевидные удачи. Так, Василий Святкин, заслуженный артист России, народный артист Самарской области, прекрасно провёл партию Графа Томского, исполнив её драматически убедительно и в вокальном отношении прекрасно, что нашло единодушное одобрение зрителей. Хотелось бы сказать и о Чекалинском в исполнении Дмитрия Крыжского, лауреата международных и всероссийских конкурсов, который был органичен и в вокальной, и в драматической составляющей своей роли. Партия Князя Елецкого в исполнении Георгия Цветкова, лауреата международных конкурсов, была исполнена на высоком певческом уровне. Сценическое исполнение этой партии осталось невыразительным. Герой всё как-то оказывался за спинкой стула предмета своих воздыханий, обожаемой Лизы. Да уж, тут уместно прибегнуть к восклицанию нашего классика: «Не верю!»
Осталось очень приятное впечатление от сцены бала во втором действии оперы. Постановщикам удалось передать атмосферу затейливого увеселения, столь свойственную богатому на всякого рода изыски ХVШ веку. И тут особенно хороша была пастораль «Искренность пастушки», экзерсис Галантного века, призванный облагородить русского человека.
Пожалуй, наиболее удачной, запоминающейся была сцена в шестой картине на Набережной Зимней канавки, где Лиза ждала Германа. Слова любви Лизы и Германа, казалось бы, звучат в унисон, но жажда выигрыша увлекает героя в игорный дом. Жизнь Лизы теряет смысл. В постановочном плане эта сцена решена лаконичными средствами в виде раздвигающегося моста, разъединяющего героев навсегда.
Надо сказать, что ближе к завершению оперный спектакль всё более приобретал черты ансамблевого действия, когда каждая реплика, жест, движение были не сами по себе, а потому, что это было задано общей ситуацией и дополняло общую картину происходящего на сцене. В начале спектакля это ощущение передавалось хором, который, кстати, звучал прекрасно. В седьмой картине оперы действие переместилось в игорный дом. Там царило безудержное веселье, но всё замерло, как перед бурей, при появлении Германа. Он впервые вступает в игру и выигрывает поначалу. Этот выигрыш изумил всех, а затем и вселил страх в окружающих. Никто не хочет играть с Германом. Елецкий, давний враг и завистник, принимает вызов. На этот раз Герман проигрывает, что решает его судьбу. Ему всё видится Графиня, сулящая смерть. Герман умирает с мыслями о Лизе.
Спектакль имел успех у публики, долго благодарившей артистов. Постановка и исполнение в целом оставили приятное впечатление уважением к традиции, имеющей глубокие корни в истории оперного искусства России. Коллектив Самарского академического театра оперы и балета можно поздравить с достойным выступлением на Фестивале «Золотая Маска» на сцене столичного МАМТ-а. Нам радостно, что есть театр, где знают и любят русскую классику, где уважают традиции. Успехов и дальше!
Автор: Л. Краснова.
Фото: Е. Суховой.