Наследие: ,

Роман о самостоянии личности

11 февраля 2017

Мы привыкли всуе употреблять словосочетание «мир личности». Порой оно становится привычным штампом, неким стертым пятаком. Но ведь такой мир человека – многомерный, парадоксально-странный, обладающий непостижимыми глубинами – в самом деле есть. Кстати, крайне интересно разглядывать старинные фотографии, на которых запечатлены люди, жившие в уже отдаленные от нас эпохи. Бывает, на некоторых снимках поистине поражают лица. Они красивы какой-то непостижимой внутренней красотой. Возникает ощущение, что в глубине взгляда загадочно мерцает сложный мир. Такие взгляды порой исполнены чувства явного собственного достоинства.

Это огромная тема: достоинство личности, ее внутренняя сила. Слабый человек, уподобившись жалкой щепке, бесцельно плывет по течению, слепо повинуясь волнам жизни. Сильный человек стремится обуздать неблагоприятные обстоятельства. Что он делает для этого? Прежде всего, обращается к внутренним ресурсам собственной личности. В человеке ведь многое спрятано: познания, умения, предчувствия, дар предвидения. Эти ростки посажены и взлелеяны воспитанием, образованием, культурой. В минуты испытаний человек может обратиться к этим росткам, помочь их активному произрастанию.

Известный филолог, литературовед Александр Павлович Чудаков (1938–2005), входивший в число сотрудников Института мировой литературы РАН, МГУ, Литературного института, обогативший отечественное чеховедение своими глубокими исследованиями, помимо всего прочего, 18 лет вдумчиво работал над романом «Ложится мгла на старые ступени» **. Это произведение, опубликованное в журнале «Знамя» в 2000 году, по справедливому мнению многих критиков и литературоведов, стало настоящим бестселлером, открыв автора с новой стороны – как прекрасного писателя. Читатели литературоведческих книг Чудакова привыкли к строгому академическому стилю скрупулезного исследователя, руководствующегося логикой научной аргументации. И вдруг перед глазами читателей оказался принципиально иной текст, отличающийся художественным изяществом, наполненный самыми разными эмоциями и интонационными переходами, дающий подлинно эстетическое наслаждение.

Роман Чудакова во многом автобиографичен. Дед филолога во времена разраставшегося потока репрессий тридцатых благоразумно вывез свою семью в казахстанскую «глубинку», чем уберег своих близких от железной пяты безжалостного Левиафана. Но чтобы жить в новых условиях, надо было принимать другие правила жизни, заниматься самыми разными профессиями, большая часть которых была связана с простым физическим трудом.

Книга Чудакова, наполненная бьющей через край витальной силой, – подлинный гимн интеллектуально развитому человеку, который может разумно и совершенно самостоятельно распорядиться собой в сложных обстоятельствах испытания. Гимн всемогущему Знанию.

Самостояние личности – это ежедневное и ежечасное самосозидание. И, конечно, отрицание обессиливающего невежества. Страшно не незнание, а равнодушие к знанию, тупое довольствование тем, что есть. Невежество как раз и есть вялость духа, безволие, отсутствие тяги к знанию.

Центральное место в романе занимает образ деда, концентрирующий в себе идеальные максимы человеческой личности, широко распахнутой навстречу собственному развитию и самосовершенствованию. Чего только не умел делать дед! Кладезем скольких разнопредметных сведений он только не был!

Такой любознательностью, недюжинной силой и сноровкой будет обладать и сам Александр Павлович. В 2014 году, уже после смерти Чудакова, режиссер Владислав Мирзоян снял лирически проникновенный документальный видеофильм «Так и жили, не предполагая…» о гармоничных отношениях семейной пары литературоведов Мариэтты Омаровны и Александра Павловича Чудаковых. И в составляющих ткань фильма теплых воспоминаниях жены, дочери, друзей, коллег Александр Павлович предстает как человек большой физической силы и многих самых разнообразных умений и навыков.

Герою романа довелось провести ранние годы среди великого множества разных людей, попавших в трудные жизненные ситуации, − спецпереселенцев, ссыльных, обитателей разных уголков отечества, волею судьбы заброшенных в Чебачинск. Юноша наблюдает, как по-разному ведут себя люди, оказавшиеся во власти сложных обстоятельств. Как достойно выходят из жизненного испытания люди с высоким личностным ресурсом, с высоким, если можно так выразиться, коэффициентом самоуважения и персонального самостояния.

Роман Чудакова – многоаспектное повествование, в котором органично сочетаются бытийные начала (рассуждения о судьбах как всего отечества, так и отдельных слоев общества, отдельных персон) и хорошо прописанный бытовой фон, изобилующий выразительными предметными деталями, сочными подробностями местного уклада жизни. Через призму непростой жизни одной семьи просвечивает огромная панорама жизни целой страны. Открывший случайностность как один из механизмов чеховского видения жизни, чеховского художественного мышления, А. Чудаков и в своем собственном романе уделяет место неожиданным случаям, немотивированным деталям, которые указывают на хаотично льющийся пестрый поток многомерной жизни.

Страна у Чудакова являет себя в разных обликах. Один из них – облик провинции с устоявшимися предрассудками, поведенческими стереотипами, доверчивым отношением к соблазнительным иллюзиям. «Русская провинция! Как периферия литературная – иллюстрированный журнал, газета, малая пресса всегда была холодильником жанров, не сохранившихся в большой литературе, – романтической повести, физиологического очерка, мелодрамы, – так периферия географическая, русская провинция сохранила семейное чтение вслух, лоскутные одеяла, рукописные альбомы со стихами от Марлинского до Мережковского, письма на десяти страницах, обеды под липами, старинные романсы, фикусы в кадках, вышивки гладью, фотографии в рамках и застольное пение хором».

Повествование пунктиром прошивает сквозная оппозиция: «обедненность любых идеологических схем» / «богатство живой жизни». В плен убогой схемы легко попадает ограниченный человек. И ее, этой схемы, принципиально чуждается интеллектуально развитая личность, прекрасно осознающая, что у всяких «правил грамматики» есть всегда целый ворох всевозможных исключений, что жизнь не сводима к элементарным арифметическим действиям. Чувство внутреннего достоинства не позволяет человеку быть простеньким «производным» от идеологических построений. Такими безгласными «винтиками» легко становятся, как мы помним, осмеянные А. Платоновым «бумажные суслики», свято верующие в особую силу канцелярской бумажки.

Неслучайно свою профессиональную судьбу литературоведа Чудаков во многом посвятил научному осмыслению творчества Чехова. Самостояние человека – центральная чеховская тема, это чеховское вопрошание ко всем живущим: не губите ли вы в повседневной жизни собственные личностные ростки, не тонете ли в житейской трясине, забывая о главном?

Самостояние человека предполагает внутреннее сосредоточение. Не случайно в финале романа автор возвращается к фигуре деда, описывает его кончину. «В предсмертные часы молчал, хотя был в уме и памяти. Дочери упрашивали: «Скажи что-нибудь». Но он лишь тихо улыбался. «Сказал только что-то про немоту перед кончиной. Это стихи, Антоша?» Это было их любимое с дедом издавна стихотворение Некрасова. Антону больше всего нравилось: «На избушку эти бревнышки / Он один таскал сосновые», казалось, что это про деда – он сам видел, как тот нес на плече пятивершковое бревно. «Немота перед кончиною подобает христианину».

Роман А. Чудакова «Ложится мгла на старые ступени», удостоенный в 2011 году премии «Русский Букер десятилетия», обращает взор читателя к тем безусловным ценностным основам, без учета которых невозможно становление духовно раскрепощенного человека.


Чудаков А. Ложится мгла на старые ступени: Роман-идиллия. – М.: Время, 2017. – 640 с. – (Самое время!).

Сергей ГОЛУБКОВ

Доктор филологических наук, заведующий кафедрой русской и зарубежной литературы Самарского университета.

Опубликовано в «Свежей газете. Культуре», №№ 3 (111), 2017, Февраль

pNa

Оставьте комментарий