В Доме актера имени М. Г. Лазарева прошел Вечер памяти заслуженной артистки РСФСР Светланы Боголюбовой.
Я не один год была знакома со Светланой Игоревной БОГОЛЮБОВОЙ. Бывала у нее дома. Писала о ней, многократно видела на сцене в самых разных ролях. Мне повезло записать, наверное, самое последнее — месяца за три до смерти — интервью с ней: два часа видео. Я и сейчас как будто бы слышу ее голос, очень характерный, очень узнаваемый. Это вообще была особенность актеров старой школы: запоминались не только лица, навсегда запоминались голоса.
Вот и у Боголюбовой были какие-то свои, особенные интонации, которые, раз услышав, невозможно было забыть. И взгляд — внимательный, разглядывающий, даже испытующий, но не подпускающий слишком близко. Она бывала со мной довольно откровенна, но никогда не пускала дальше определенной черты. Я написала о ней целый биографический очерк — маленькую книжечку, где почти все было записано с ее слов. И, кажется, я очень многое знаю о ней, о ее биографии, о ее ролях. И все-таки — какой она была?
Светлана Боголюбова родилась 12 декабря 1926 года, умерла 6 февраля 2007-го. Так что в минувшем декабре исполнилось 90 лет со дня ее рождения, а в феврале — 10 лет со дня смерти. Только в самые последние месяцы своей жизни она перестала выходить на сцену — болела. А дебют ее состоялся в четырехлетнем возрасте: сыграла маленького мальчика, сына мадам Баттерфляй в опере «Чио-Чио-сан», которую ставил ее отец. И это было только начало: впоследствии она переиграла множество оперных амуров и чертей. Так что к своим 80 годам Светлана Игоревна имела за плечами 76-летний актерский стаж. Она росла не просто за кулисами, как многие актерские дети. Она росла практически на сцене.
Казалось бы, столь раннее и столь тесное знакомство с театром, с его закулисной жизнью могло обернуться своеобразным профессиональным цинизмом. Но нет, Светлана Боголюбова была не просто предана театру — она относилась к нему трепетно и романтически. И, что самое интересное, всю жизнь играя на сцене, она никогда — по крайней мере, на моей памяти — не играла в жизни. Может быть, потому что жизнь была непростой, требующей постоянного преодоления.
Актерская профессия вообще вся построена на преодолении — себя, своей природы, своего характера, своих привычек. Потому что все «свое» надо подчинить «чужому» — характеру персонажа, тексту, написанному драматургом, режиссерскому замыслу… А Боголюбовой ее учитель Владимир Белокуров предрек особенно трудный путь: «Внутренне ты героиня, а внешне — воробей». Обидно, но точно: маленькой, хрупкой девочке по всем театральным канонам едва ли можно было надеяться играть героинь, несмотря на явно выраженный драматический темперамент.
Петр Львович Монастырский писал о ней: «Светлана Игоревна Боголюбова — одна из тех, кому всегда было предопределено находиться на вершине актерской пирамиды». А она вспоминала совсем другое: «Каждый раз приходилось доказывать, что я это сыграть смогу, и, конечно, не словами, а на площадке, на сцене. Приходилось труднее, чем актрисе с „героическими“ данными, потому что надо было преодолевать неверие режиссера, партнеров, вернее, не полное доверие. Васса Железнова или леди Макбет — не мои роли. А может быть, если бы мне дали когда-нибудь».
Мне не довелось видеть ее ранние роли, среди которых преобладали советские девушки-комсомолки. Даже о знаменитой Ниле Снижко («Барабанщица» А. Салынского) я только сначала, в детстве, слышала от родителей, а потом, собирая материал для очерка, читала старые рецензии. Так что самое раннее мое воспоминание об актрисе Боголюбовой — «Тревожные ночи в Самаре». Не столько сам фильм (давно не пересматривала, даже сюжет уже забылся), сколько отдельные сцены. И почему-то прежде всего ее лицо, ее взгляд, будто обращенный в себя. Словно вся тревожность тех давних «самарских ночей» 20-х годов сосредоточилась в этом взгляде.
В уже вполне сознательном возрасте я видела много ее сценических работ. В разных пьесах, в разных жанрах, в разных амплуа. Она была хороша и в драматических, и в острохарактерных, комедийных ролях, и в лирических. В зрелые годы в ее репертуаре появились «народные» героини — няньки, деревенские старухи. И они каким-то образом уживались с аристократически утонченными Лидией Васильевной («Старомодная комедия» А. Арбузова), Сарой Бернар («Смех лангусты» Д. Маррелла), Контессой («Контесса» М. Дрюона).
Последняя роль, которую играла она до тех пор, пока могла еще выходить на сцену, — Памела в спектакле театра «Понедельник» «А не пришить ли нам старушку?» («Дорогая Памела» Дж. Патрика). Когда вспоминаешь спустя годы свои впечатления, начинает казаться, что в этой старушке сошлись разные черты и актерской природы Светланы Игоревны, и ее личности. Она выглядит забавной, трогательной и до невозможности наивной — маленькая, чуть сутулая, с одуванчиком седых волос. И вдруг — боголюбовский острый, слегка насмешливый и все понимающий взгляд. Взгляд усталый, но твердый и непреклонный.
Раз за разом пересматриваю ее фотографии — в ролях и в жизни. И всякий раз ловлю этот взгляд, в котором внутренняя сила, упорство и несмирение. И еще неизменное чувство собственного достоинства — актерского и человеческого.