Наследие: ,

Умер патриарх самарской Филармонии

26 февраля 2015

zagadkin-i-otec

Умер Николай Михайлович Загадкин. Человек, который был самарской культурой. Первая скрипка и концертмейстер Филармонии, профессор, вырастивший сотни, если не тысячи музыкантов. Основатель великолепной творческой династии. Заслуженный артист России. Его ученики — знаменитые музыканты, он сам — из великого племени подвижников, отдавших жизнь служению Музыке.

Самкульт предлагает вспомнить выдающегося самарца и вместо стандартного некролога прочитать его интервью 2011 года, взятое у Николая Загадкина Маргаритой Прасковьиной для «Самарской газеты».

— Где прошло ваше детство?
— Годовалым меня привезли в Самару из Бугуруслана. Мы жили с родителями на Хлебной площади.

— А они имели отношение к миру ис­кусства?
— Нет. Мама была преподавателем в шко­ле для глухих 30 с лишним лет. Адская, к сло­ву, работа… Папа трудился агрономом. У не­го был прекрасный голос и абсолютный слух. Брат унаследовал папин талант, его даже при­глашали в Ансамбль песни и пляски имени Александрова. Но он отказался: «Я должен Гитлера убить». Брат погиб в 45-м под Берли­ном. А мне отец передал музыкальный слух. Как я люблю говорить: или Бог, или родите­ли.

— Когда сделали первые шаги в музы­ке?
— В шесть лет меня отдали учиться игре на скрипке. Но мальчишки есть мальчишки, мне надоело, и я бросил. Но тут вдруг года через полтора возникло желание продолжить обу­чение. Меня приняли обратно с условием, что это я сам захотел играть. После пятого клас­са учился у Юлиана Абрамовича Судакова — величайшего педагога. Говорят, что я вы­учил половину музыкантов России, но пер­вым на этом поприще был именно Судаков. Он сделал из меня настоящего профессио­нала. А кроме того, судьба предоставила мне шанс играть многие годы в оркестре филар­монии рядом с талантливыми музыкантами. Даже если бы я был бездарностью, и то чему- нибудь бы у них научился.

— Почему после окончания консерва­тории в Горьком вы вернулись домой, а не отправились искать счастье в столи­цу?
— К этому времени я уже женился. Магда­лина была педагогом по классу фортепиано и тоже из Куйбышева. Мы и приехали к на­шим родителям.

— А как попали в Самарскую филармо­нию?
— Я все четыре года, пока занимался в училище, работал там. Моя трудовая книж­ка лежит в филармонии с 17 октября 1947 года. Выдержав два конкурса, стал первой скрипкой. А спустя много лет ушел из-за бо­лезни.

— Что значит быть первой скрипкой?
— Это вести все скрипки в оркестре. Пер­вая скрипка ловит ритмические указания ди­рижера и играет немного громче, чем все остальные.

— С оркестром филармонии вы были во многих странах…
— Да, в Испании, Германии, Италии, Ки­тае…

— Что испытывали, выступая перед та­кой публикой?
— Ничего особенного не испытывал. Толь­ко пиетет перед музыкой, которую мы испол­няли. Однажды прямо во время концерта в Китае дирижер Пекинского оперного театра нагнулся, чтобы пожать мне руку. Такое запо­минается надолго.

— При вашей колоссальной занятости вы еще и преподавали…
— Когда играешь сам, можешь допускать какие-то ошибки, а вот когда ты педагог, то сразу видишь малейшие недочеты ученика. Судаков, когда был уже совсем старый, ска­зал, что меня отличает как преподавателя: да­же приходя домой, продолжаю думать о сво­их воспитанниках и их трудностях. Кроме того, есть постоянный подсознательный сти­мул — быть примером для учеников. Внушать им уверенность, что я знаю больше, чем они. Недавно читал воспоминания одной из уче­ниц Ростроповича, где она пишет, что, по­лучив знания от такого великого учителя, она обязана была передать их другим. Вот так же происходит и у меня.

— Помимо скрипки с какими еще ин­струментами у вас сложились добрые от­ношения?
— Хорошо играл на фортепиано. Когда учился в консерватории, слушатели приходи­ли специально на мои зачеты. Во время уро­ков, когда преподаватель начинала востор­гаться моей игрой, я «подбрасывал» ей еще произведения, чтобы урок побыстрее закон­чился.

— Кроме учебы чем увлекались в сту­денческие годы?
— Был очень сильный, поднимал штан­гу. Однажды профессор, когда я не очень чи­сто играл, пригрозил: «Смотри, а то я тебя в спортшколу отправлю! Гаммы чтобы каждый день играл!» С тех пор все 55 лет, как толь­ко брал в руки скрипку, занимался гаммами. Теперь заставляю их играть своих учеников.

— Вы стали родоначальником извест­ной музыкальной династии. Провоциро­вали детей и внуков на это занятие?
— Нет. Сережка уже в школе увлекал­ся музыкой, был у преподавателей на хоро­шем счету. Потом учился в Москве, в акаде­мии имени Гнесиных. Недавно давал концерт — это, конечно, столичный уровень испол­нения. Он профессор, лауреат, его постоян­но приглашают в жюри за границу, препода­ет. А сейчас у меня учится играть на скрипке внучка.

— Быть артистом, тем более первой скрипкой, — колоссальные физические и эмоциональные нагрузки. Как вы с ними справлялись? Чем заполняли жизнь по­мимо музыки?
— Футболом. Я страстный болельщик.

— За наши «Крылья»?
— Да. Поэтому сейчас так обидно видеть любимую команду в хвосте турнирной табли­цы. Наверное, нужно, чтобы богатые люди Самары по примеру Абрамовича, купивше­го «Челси», вложили деньги в нашу коман­ду. Сейчас, правда, из-за состояния здоровья не могу смотреть телевизор, слушаю трансля­ции матчей по радио…
Еще раньше увлекался вождением мотор­ной лодки. Все лето проводил на воде. Ловил рыбу — у нас полный холодильник щук всег­да был.

— Есть проблемы со здоровьем?
— Конечно, все-таки возраст… Но человек сам создает себе здоровье. В течение 20 лет я постоянно совершал большие пешие прогул­ки: по 6-8 тысяч шагов. Врач как-то мне ска­зал: «Если бы не ходили, проблемы с сустава­ми начались бы уже давно».

— Как со временем изменилась ваша манера преподавания? Насколько тяже­лее учить сейчас?
— Стараюсь не отставать от того уровня, который был. Веду себя во время урока энер­гично: подбегаю, ставлю руки, пою. Это не­обходимо, чтобы развивать эмоциональную составляющую учеников. Если просто играть так, как написано, это хорошо, но не здорово. А вот если перетянуть главную ноту во фра­зе, чтобы сам музыкант и слушатели испыта­ли наслаждение, — это великое исполнение. Да, в 80 лет тяжело преподавать. Но я без учеников жить не могу! В них смысл моей жизни. Многие мои воспитанники — первые скрипачи и концертмейстеры. Осознание то­го, что ты воспитал столько настоящих масте­ров, дает стимул жить дальше.

Источник

pNa

Оставьте комментарий