Наследие: ,

In Memoriam. Возвращение домой

6 февраля 2019

19 января в переполненном Мраморном зале Самарского художественного музея состоялся вечер памяти Аннеты Яковлевны Басс.

Заслуженного деятеля искусств России, лауреата Государственной премии РФ, почетного гражданина города Самары, директора Куйбышевского Художественного музея..

Возвращение домой — вечная тема, питающая своей глубиной и огромностью разнообразие блуждающих сюжетов в искусстве всех времен и народов и такая, в общем, интимно близкая каждому. Я об этом подумала вдруг в атмосфере живых, неформальных, теплых, веселых и грустных и очень личных рассказов собравшихся в Мраморном зале. Истории разные, но каждая, сопрягаясь с твоим опытом, пробуждала новые и новые воспоминания. Их цепочка множилась, развивалась, и вот тут-то я и подумала, что Аннета Яковлевна вернулась в свой дом. В свой музей.

Конечно, о ней всегда помнили Татьяна Петрова, Валентина Чернова, Валентина Воронова и Владимир Емец, Борис Кожин и Ольга Сергеева, Елена Деева и Марина Монастырская, многие другие, для кого феномен АЯ неотделим от личной жизни, профессии, служения делу, идее, если угодно — миссии, в орбиту которой она однажды и навсегда вовлекла каждого.

Разве можно забыть концерт впервые зазвучавшего именно в Мраморном зале клавесина, или оставшийся уникальным проект «32 сонаты Бетховена» (ну где, в самом деле, еще в Самаре играть самарским пианистам?!), или джаз среди академической живописи…

«Я научу», — говорила АЯ и учила читать доклады, писать диссертации, водить экскурсии, любить самарских художников, снимать о них фильмы, собирать и продвигать коллекции, верить себе, ничего не бояться, любить пространство и сами стены музея, самоотверженно, честно, с беззаветной преданностью служить Музею как храму. И как родному дому, живя в нем семьей.

Однако на некоторое количество лет память словно бы ушла под спуд, в краткие реплики при редких встречах о том, что не так всё, не так… Утратилась не столько публичность, сколько сущность, живая и действенная материя памяти — преемственность дел. Словом, истончилась связь времен. Но, как оказалось, не распалась. Надо было появиться Алле Шахматовой. И она собрала людей, связала узелки памяти в тугой узел благодарности, а еще — идей, надежд и перспектив. И всем захотелось вернуть всё, как было при АЯ. Чтоб музей вновь обрел авторитет и уважение в среде российских музейщиков не только за прошлые заслуги или количество проданных билетов.

Расширение пространства, продвижение коллекций, внимание к современным тенденциям, поддержка самарских художников, возвращение камерной (и не только!) музыки в Мраморный зал… Есть, правда, точка зрения, что музей — учреждение, задача которого только хранить, изучать, демонстрировать собранное и непрестанно увеличивать количество проданных услуг. Я, конечно, утрирую, но лишь слегка. И во времена АЯ было то же самое. И еще круче.

Вспоминали выставку «ню» в ГМК-62, которую благословила АЯ и за которую досталось и организаторам, и ей от горкома партии. И не в последний раз, и не в первый. Она всегда поддерживала рискованные по тем временам проекты, если видела художественную ценность, творческий порыв, одаренность…
Я уж не говорю о героическом неповиновении требованию властей уничтожить то, что сегодня является гордостью музейной коллекции. И не умей она сопротивляться, с мягкой улыбкой жестко стоять на своем, не было бы и этого здания, и Мраморного зала. Не было бы Ширяева с музейным комплексом, вишневыми пирогами и парадоксальным биеннале.

Память — это не только, да и не столько воспоминания, благодарность сердца. Память — это преодоление сопротивления тех, кто считает, что до них все было неправильно, а настоящее правильное начинается с них, память — это возрождение несправедливо, неправедно забытого, это решительность и последовательность действий, память — это прорыв.

К сожалению, от тех, кто собрался в зале, может зависеть только обсуждение идей, продвижение их в общественном пространстве, надежное плечо поддержки. Решения и финансы за другими людьми, от которых зависит, например, научная реставрация Мраморного зала (о чем мечтала АЯ), окончание страданий Дома с атлантами. Зависит и то, о чем говорили собравшиеся, — увековечение памяти самарских явлений, людей и событий, не суетное и хаотичное по велению тех или иных спонсоров, а продуманная архитекторами и художниками стратегия художественного развития городской среды. И да, это уж мое: жаль нереализованной идеи (идея АЯ!) музея Александра Васильева: какое привлекательное могло бы быть место не только для туристов, но и для жителей города, для понимания исторического быта, воспитания художественного вкуса и стиля.

Алла Шахматова уже вернула музыку в Мраморный зал. Может быть, пока на один вечер. Ее работа на ближайший как минимум год спланирована прежней командой, хотя мы уже видим ее художественные и организационные идеи, влияние на жизнь музея, на выставки… И, будем надеяться, реставрация Мраморного зала все же начнется.

А в этот вечер… АЯ вернулась домой. И в зале — счастливые люди. Потому, что в их жизни есть Аннета Яковлевна Басс.

***

Постскриптум. Несправедливо было бы не сказать о том, что потрясающую атмосферу чистого счастья и нежности создавала и поддерживала теплая живая музыка барокко в исполнении нежного и упругого сопрано Елены Алехиной, обворожительного колоратурного меццо Антонины Кабо, Татьяны Полумордвиновой (играет на домре и единственном в Самаре инструменте — мандоле), Максима Пешкова (гитара) и руководителя ансамбля Altera Musica Ольги Островской (клавесин). Финальную точку поставил дуэт Татьяны Полумордвиновой и Елены Макеенко (ф-но), исполнивший парафраз на темы русских романсов, что было и ностальгически томно, и небезнадежно иронично. И — с любовью.

Светлана ЖДАНОВА

Фото Сергея БАРАНОВА

Член Союза журналистов России.

Опубликовано в «Свежей газете. Культуре» 24 января 2018 года,
№ 1-2 (151-152)

pNa

Оставьте комментарий