Наследие:

Четверть века «Конторе Кука». Часть первая

18 ноября 2019

Конторе Кука — 25. Я знаю Володю Елизарова почти 30. Сейчас Кук готовит грандиозный концерт в “Звезде” и рассказывает о том, как это будет.

Я смотрю на него и думаю, что вот парень — делает авангардный рок на мировом уровне, выпустил множество альбомов, получает очень высокие оценки критиков, играет в кино у Меликян, да все и не перечислишь, чем Кук знаменит и хорош, но при этом — ни славы, ни признания. Полная безвестность в родном городе. И никакой обиды. Только энергия и даже такой куковский напор, который был всегда…

… хотелось бы собрать  тех, кто музыку пытается слушать. Упор на качество концерта делать.

— У тебя оно в чем заключается, качество?

— Не просто группа играет, а какие-то коллаборации, эксперименты, мультимедиа-контент. Фотосет, который будет озвучиваться музыкантами. Из спектакля «Одиссея» будет отрывок, в реальном времени. То есть 60-70% — полная импровизация. Муханов показывает фото, Могилевский выходит и начинает играть. Всё рождается здесь и сейчас. Это половина всего действия.

— А репетировать вместе будете?

— Каждый будет отдельно. «Мады» делают пару вещей «Конторы». Может, приду к ним раз на репетицию, они свою программу делают. «Полимеры» свое с Джоем, Саморуков – фильм.

 Мик умер в 1994, поэтому «Конторе» — 25.

— Мне Астров рассказывал, что ты классе в шестом учился играть на «битлах». 

— Гитару мне в 1971 купили. Я же в 11 школе учился, там и мой старший брат учился, и старшеклассники, такие дяди, все ходили с папочками, на которых было написано «Beatles» и «Rolling Stones». Катушки приходили в Самару с запозданием в полгода, чуть меньше. Сержант Пеппер вышел в июне, по-моему, в 67 году. А в августе его уже в Куйбышеве слушали. Но у меня тогда не было магнитофона, магнитофон купили родители в 70-м, «Днипро». 

— Да, у меня тоже такой был, вообще «гроб» неприподъемный. И пленка типа 4, она рвалась постоянно.

— Была 4, 6 и 10, но у Днипро 19-й скорости  не было, только девятка. И у нас знакомый жили во дворе, у него – с 19-й магнитофон — «Орбиту», брали и переписывали. Но большие катушки не лезли, приходилось панель снимать, чтобы 525 м. Так мы всех «битлов» и переписали, «Сержант Пеппер» вообще вот вышел в 1967 году, я в первый класс пошел, а брат старше, вот он домой и припер альбом «битлов». Мне 7 лет было.

— Мне тоже было 7 лет, когда я «битлов» услышал, но это уже был 1979 год. 

— Ну, там уже и панк, и все. А Высоцкий и «битлы» — дворовая культура, я же жил в старом городе, Водников, 23. Там первый троллейбус прямо ехал до школы, а обратно я на «тройке» ездил, вниз. У нас же система дворов, ты же знаешь, наши – 23, 25, 27. Водников, естественно, гитары вечером, Там, конечно, контингент стремный был, но, как ни странно, довольно продвинутый. У половины родители отсидевшие, и там все старше меня на 5-8 лет, то есть мне лет 7, а им лет 15. Сильно старше. Отношения классные были, свои пацаны, нельзя ни обидеть, ничего.

Были там ребята уголовные, клички даже помню, А в основном приличная публика. Естественно, приходилось тянуться мне за ними, куда деваться. Бегать, прыгать и мозгами. Ну, слава богу, родители кое-что дали. 

— Классическая английская схема. Вот ты начал играть «битлов». Группу собрал уже в старших классах? ВИА, на танцах играть?

— 9-10 класс. Мы удолбали директора, и нам купили гитары, усилители, вот эту всю фигню. У нас шефы были Дом Промышленности. Вот они нам оплатили. Пошли мы в «Самару» (ЦУМ) зимой, на втором этаже зашли в этот музыкальный отдел, но выбора-то не было, то есть мы купили усилители «Электрон», 20-ваттник, гитары, бас-гитар не было, мы купили три гитары электро, и из одной сделали бас… Еще барабаны, «Ионику», «Юность». Вот это все погрузили на санки и по Вилоновской с этими коробами притащили в школу, распаковали, нас специально отпустили с занятий. Это зима 9 класса. Вот полтора года мы на танцах играли. Астров больше театром занимался в школе, хотя музыку-то он знал, подогнал мне Дэвида Боуи Young Americans на катушке. 

— Что вы пели?

— Пытались сочинять свое, помню, на английском. Это 1976 год, тогда вообще не было ни «Машины времени», ничего. «In Oklahoma hills where I was born…» — это я придумал на уроке литературы, то есть 43 года назад. Я окончил школу в 1977. Как-то повстречались в пивбаре под цирком, он как раз открылся в 77 году… Пошли последний звонок отмечать, с басистом Вадиком Юковым. В этом баре еще так цивильно, культурно было, можно было сесть, заказать рыбу в тесте, а через полгода какие-то проститутки, грязь, пьяницы, селедка. Репетировали в Почтамте, там знакомая девица была, старше нас лет на 5, наверное, и она выбила зал, аппаратура какая-то была. Новый 78 год, а танцы внизу, в подвале, и вот мы потащили пианино, а вахтер не пускает. Кинули это пианино на хрен прям на вахте. 

А потом плановый институт, армия. Когда я пришел из армии, вернулся из Москвы одноклассник Витек, он МИФИ окончил. Еще раньше он доставлял в Самару концертные записи БГ, Майка, он лично записывал. А их знал его одногруппник Вова Литовка, редактор журнала «Ухо». К ним и Пономарева, и Цой приезжали! Вот они там крутились, делали концерты, сейшны, квартирники, а Витек записывал, у него магнитофон «Весна» был. Привозил и свердловский рок, Настю, «Трек». 1979-й. 

А потом он приехал в 84-м, мы сразу с ним пошли в «Гаудеамус», к Астрову, чтобы хоть что-то записать там, там были какие-то инструменты, магнитофоны. Он уже закончил авиационный, у него параллельно Лукину была дискотека. Пирамида. Но Витек физик, все больше пульт паял, а тут Женя Муратов объявился со своим «К-2». Хорошая группа, кстати. Год 87, может. С ним сошлись и играли. 88 год, Фестиваль «В фонд помощи Армении» Астров делал. Если кто помнит там землетрясение ужасное было. Рябиков точно играл, мы, может, и «Гаврош».

— Нет, «Гавроша» не было вроде.

— Ну, не помню, «К-2», Дубиков пел «Ноги мой», битком был зал. Да, и еще «В Самаре все спокойно, в Самаре все ништяк». 

А тут Дима Рок-н- Ролл подгоняет Мика — Сашу Микрюкова, клавишника. Я пару сольников написал. Мик принес свое, мои катушки послушали, это 91-й год, июнь. Мы сошлись, все лето на базе в «Гаудеамусе» репетировали.

— Вы же набирали популярность, со стороны выглядели очень хорошо.

— Музон-то правильный был, он любитель The Cure, всего меланхоличного такого, пытались искать, играть что-то, делать, да. Но ты же знаешь, в начале 90-х даже куда-то поехать… Передали кассету в Питере Коле Гусеву Я ему звоню — , да, говорит приезжайте, концерты устроим. Тогда с нами Дима Хохлович играл и Эдик Тишин. Это уже второй этап та сказать, первый это Вова Ткач и Мик, басиста не было, играли втроем. Мне даже больше нравилось, чем расширенный состав, потому что “дорзовский бас” давал свою какую-то мягкость, и в то же время звучание. Ну и техника другая… 

Помню первый раз пришли с Витьком к Мику в его хибарку в Овраге Подпольщиков. Взяли молдавского вина…Оно продавалось тогда в таких больших трехлитровых жестяных банках. Не успел я разлить вино по стаканам – смотрю Мик уже свой выпил. Потом еще один — залпом. Я как-то не придал этому значения . Ну, думаю может у парня такая манера пития. Потом случилось что-то непонятное.  Он вдруг смахнул все со стола на пол, схватил кипящий чайник и вылил своей женщине на голову. Уходим – говорю Витьку. Мик за топор — куда? Музыки не хотите? И давай по пианино топором фигачить.  

Это я уж потом к его манере выпивать привык,  а по началу было довольно тревожно. С Миком у нас песни более мелодичные были, иногда влияние 60-х годов чувствовалось, битловское, и он сам мелодист, очень сентиментальный парень, сочинял мелодии свои минорные, французскую эстраду любил, в этом плане усилило. Я не помню, чтобы у нас какие-то разногласия были, именно мы похожи были. Ровесники почти.

— Он же бешеный был. 

— Когда он трезвый, он тихий, воспитанный, даже застенчивый, спокойный. А когда он в этом (щелкает себя пальцем по шее), ну, тут, извини, любой может. 

— Я его почти не видел трезвым. Помнишь, как ездили на “Автоград”?

— Когда нам дали этот музыкальный центр, второе место или какое мы заняли…, Мик учинил в общаге такой дебош, что нас выгнали. Ну вернулись домой , продали этот центр а деньги само собой пропили.

Несмотря на характер Мика “Мик, Кук и Ко” были одной из главных команд Самары. 

Но летом 1994 года Александр Микрюков погиб. Володи Елизарова рядом не было, а я был, разговаривал с Миком за полчаса до смерти. А потом вместе с девушкой ушел в магазин. Не помню, как назывался — на углу Осипенко и Ново-Садовой. За водкой, конечно. И когда мы шли назад у дома уже стояла толпа… Мик то ли выпал, то ли выпрыгнул — правды никто не узнает. И лежал на асфальте еще пьяный, но уже мертвый.

Я уже был неплохо знаком с Куком в это время. Помню, он казался мне настолько серьезным, что я позвал его работать в нарождавшееся рекламное агентство “Стиль”. И в качестве менеджеров, со Станиславом Фурманом за рулем и с Максом Шабалиным, мы ездили незабываемо в город Отрадный.

В результате, кстати, был разработан знаменитый торговый знак “Отрада”. Если, кто помнит. А рок-музыка в новые времена казалась какой-то… устаревшей. Реклама выглядела гораздо интересней. Но для Володи музыка, хоть и не совсем «рок», была важней.

Про то, что своего первого гитариста для новой группы он прослушивал в агентстве “Стиль”, в гостинице “Жигули”, Володя Елизаров рассказал мне только сейчас, через 25 лет. Гитаристом стал мой однокурсник по истфаку Андрей Жидков.

Начиналась совершенно другая история, которая, к нашему дню, сделала из Володи на 100% культового героя. Как это было — расскажем во второй части интервью.

Беседовал с Куком Илья Сульдин.

 

pNa

3 комментария к “Четверть века «Конторе Кука». Часть первая

  1. Да, именно КАНОН. И, летом 1985 г. Гаудеамус был «закрыт на ремонт» а бездомная дискотека обрела площадку на ул Полевая 4 — под крылом службы семьи СОГЛАСИЕ

Оставьте комментарий