Наследие: , ,

Александр Франк и самарская фортепианная школа

4 октября 2015

20_Франк
История каждого города складывается из множества фрагментов, память о которых хранится современниками, но не всегда передается потомкам: далеко не всегда нам интересно, чем живут соседи или коллеги по работе. Тем удивительнее, когда ученики вспоминают имя человека, который работал в нашем городе более полувека назад. Я говорю о вечере памяти АЛЕКСАНДРА ДАВИДОВИЧА ФРАНКА, с именем которого связывают становление самарской фортепианной школы.

Это была встреча дружной семьи, которая чтит Франка не только как авторитета в музыкальной профессии, но и как близкого человека, второго отца, друга. «Франковцы» – это и фортепианная школа, и сообщество, члены которого неустанно передают ученикам культуру общения с инструментом, взращивают музыкальный вкус, высокую культуру восприятия музыки, развивают широкий кругозор.

Имя Франка я слышала с самого детства от учителей музыкальной школы и музыкального училища. Они произносили его с каким-то особенным чувством. Помню негласные требования в классах его учеников – Л. М. Шарыповой и Л. И. Шкиренко, у которых я училась: музыканту полагается не только знать всё, относящееся к его профессии, но и хорошо разбираться в искусстве, быть начитанным, информированным о научных достижениях, короче, стремиться соответствовать званию человека культуры.

***

Александр Давидович Франк был человеком дела. Он существенно повлиял на развитие самарской фортепианной школы и во многом способствовал укреплению ее связей с другими регионами – и во время работы в нашем городе, и после перехода в Саратовскую консерваторию, а затем в Уфимский институт искусств, где он долгие годы возглавлял кафедру специального фортепиано, ставшую благодаря его деятельности одной из самых заметных в стране.

Франк окончил Московскую консерваторию (где его соучениками были С. Рихтер и В. Мержанов) по классу К. Н. Игумнова (легенды и одного из основателей русской фортепианной школы) и был направлен на педагогическую работу в Куйбышевское музыкальное училище, где достаточно быстро завоевал авторитет среди учеников, коллег и через короткое время принял заведование фортепианным отделением.

Он участвовал в филармонических концертах как солист, концертмейстер и в составе камерных ансамблей. Конечно, особой любовью был Бетховен. Всю жизнь он поклонялся композициям И. С. Баха, считая, что только через постижение художественных идеалов великого полифониста в наше сознание входят истинная сила и глубина, но Бетховен был для него примером преданности своей идее и постоянного ее совершенствования.

Громадное внимание уделял Франк созданию прочного пианистического фундамента для достижения высоких художественных задач. Пальцы, по его мнению, должны быть не только крепкими, но и чрезвычайно чувствительными. Отношение к фортепианному звуку было особенным, продолжающим и развивающим традиции Игумнова и Берлина. Эти принципы реализовывались в интерпретации сочинений русских романтиков П. Чайковского и С. Рахманинова, которые он часто играл в концертах. И рецензентов всегда восхищал красивый, округлый звук пианиста.

По воспоминаниям сына, Льва Александровича Франка, заслуженного артиста России и Беларуси, лауреата международного конкурса, профессора по классу специального фортепиано в Уфимской государственной академии искусств, «творческие пристрастия Александра Давидовича простирались от Скарлатти и Баха через венских классиков и романтизм к XX веку».

Уже в училище Франк обнаруживает незаурядные педагогические качества. Елена Николаевна Макеенко (ученица Франка в Уфимском институте искусств, а сегодня – заведующая фортепианным отделением) вспоминает, что Александр Давидович «большое значение придавал содержательности игры и вопросам формообразования», при этом «он всегда прислушивался к намерениям ученика, мог обсуждать трактовку, и лишь если исполнительская логика ученика не убеждала или шла вразрез с намерениями автора, настаивал категорично и становился строгим и непримиримым».

***

Старейшим работникам культуры есть что рассказать новому поколению, которое берется сегодня управлять культурой и музыкальным образованием в стране, об истории музыкального исполнительства в Самаре.

Она начинается здесь с 1902 года с образованием отделения Императорского русского музыкального общества и созданием музыкальных классов, преобразованных в 1911 году в музыкальное училище. Основу профессионального музыкального образования заложили крупные творческие личности.

Музыкальное училище в советский период и, пожалуй, до сих пор восполняет лакуну, которую обязана занимать консерватория. В 80-е годы, когда я училась в нем на фортепианном отделении, в педагогический и институт культуры лучшие его выпускники не поступали, они ехали в консерваторию в другой город, настолько высок был уровень образования, которое давало училище. Это положение дел, насколько мне известно, сохраняется до сих пор. Это объяснимо: авторитет той или иной музыкальной традиции складывается годами, здесь недостаточно что-то учредить, сменить вывеску – важны люди, которые горят своим делом, несут ученья свет, заряжая энергией пространство вокруг себя.

Почему сегодня А. Д. Франка чествуют в музыкальном училище так сердечно? Потому, что он проявил себя блестящим организатором, провел огромную работу по укреплению фортепианного отдела, отбору учеников и, безусловно, по повышению престижа фортепианного исполнительства в Куйбышеве. О музыкальном училище уже в 50-е заговорили как об одном из лучших в России! Сегодня выпускники музыкального училища успешно работают в крупных музыкальных центрах России, а также в Германии, Италии, Франции, Америке, Израиле, Норвегии…

Однако радоваться не получается: профессиональное музыкальное образование в нашем городе на грани исчезновения. Созданная Франком и другими блестящими педагогами фортепианная школа буквально выживает, как выживает и муниципальное музыкальное училище, решением чиновников переданное в сферу образования как раз после празднования своего 100-летия, в 2002 году.

Наверное, в этом не было бы ничего страшного, если бы в Минобре знали и понимали специфику образовательных учреждений культуры и искусств. Педагоги-музыканты вынуждены сегодня заниматься не музыкой и не педагогикой, но документооборотом, обосновывать перед чиновниками необходимость тех или иных предметов, важных для профессии музыканта. То немногое свободное время, которое остается от работы с учениками, съедает постоянно возрастающая формальная отчетность.

При этом переход «в образование» ограничил музыкантов в возможностях повышать квалификацию по своей профессиональной деятельности. Они вынуждены ходить на групповые лекции по педагогике и психологии преподавателей, не имеющих представления, что такое индивидуальное обучение. А ведь когда-то методику проведения индивидуального занятия музыканта читали заслуженные преподаватели в области фортепианного исполнительства и педагогики. Франк был одним из таких блестящих методистов!

Сегодня у музыкального училища нет средств на новые инструменты, как нет средств на ремонт и прочие важные для функционирования такого учреждения расходы. На вечере памяти Франка меня очень смущало и то, что событие такого масштаба вынуждены были проводить в малом зале, поскольку в большом зале обрушился потолок. Впрочем, внешний вид училища заставляет краснеть…

А зарплата? К примеру, у педагога высшей квалификации ставка 8 007 рублей. И это в профессии, которая требует многолетней подготовки и постоянной практики! При таком раскладе система музыкального профессионального обучения в Самаре сводится к нулю. Или, точнее, выживает за счет тех, кто еще помнит, как надо учить музыкантов, и кто надеется, что не напрасен был их труд, общество проснется от странной спячки, а ветер перемен подует в сторону музыкального искусства, обнаруживая в нем наше подлинное наследие.

Но таких надежд при выбранной общеобразовательной политике становится все меньше. Старых педагогов увольняют по возрасту (это сегодня модно!), новые – подчиняются «требованиям времени», на которое сегодня многое списывается. Надеяться, что молодежь пойдет по пути бесконечных добровольных ограничений старшего поколения, не приходится. В результате все постепенно приходит в хаос вместо того, чтобы давать новые всходы. Осталось слить наше музыкальное училище-техникум, старейшее профессиональное музыкальное заведение, с педагогическими и прочими училищами «социального профиля» (а разговоры такие идут, не успеем оглянуться, как станут реальностью), и можно ставить точку не только в славной истории фортепианной школы в Самаре, но и в профессиональном музыкальном образовании в областном центре. То, что создавалось трудом нескольких поколений, тонкий слой музыкальной культуры, исчезнет, как не было вовсе.

***

Культура – система сообщающихся сосудов. От того, какие цели мы ставим в ее конкретных областях и средах, что понимаем под ее идеальным заданием, зависит не только ее будущее, но и наше собственное. Сегодня, когда мы пытаемся пересматривать наши упущения за постсоветские годы, важно понять, что музыкальное образование – наш регион тому свидетельство – загнано в угол. Оно нуждается в изменении отношения к нему общества, включая чиновников, для которых не может не быть очевидным: вся система музыкального образования должна работать на то, чтобы в России появлялись музыканты, составляющие гордость отечественной культуры. А для этого нужно системно накапливать региональный опыт, откуда эти таланты приходят в Большое искусство, сохранять и приумножать региональные музыкальные традиции.

Хочется закончить этот очерк на оптимистической ноте и языком фактов, которые свидетельствуют о том, что музыканты не сдаются и умудряются и сегодня держать высокий уровень исполнительской культуры.

Используя наработанные годами дружеские связи, педагоги ездят на курсы повышения квалификации в музыкальные училища и консерватории других регионов, зачастую за свой счет. Они всё еще готовят студентов к международным, всероссийским и региональным конкурсам, осуществляя поездки на таковые зачастую при отсутствии прямой статьи расходов у учреждений.

С 1991 года в Самаре регулярно проходит областной конкурс на лучшее исполнение концерта с оркестром имени А. Ф. Лаговской, работавшей в училище с 1909 по 1961 год и подготовившей немало музыкантов, продолживших ее дело. По инициативе педагогов музыкального училища учрежден областной конкурс имени Л. А. Муравьевой (долгие годы, уже после Франка, заведовавшей фортепианным отделением). Это реальная альтернатива хаосу, в который музыкантов загоняет пресловутое «время».

В конце ноября – начале декабря 2014 года прошел XXIV Международный конкурс молодых музыкантов имени Д. Б. Кабалевского, к организации которого был причастен Франк.

В Уфе в октябре 2014 года прошел I Международный конкурс пианистов имени Александра Франка, посвященный 95-летию со дня его рождения. Лауреатами конкурса стали Алина Кабирова (Самарская муниципальная детская музыкальная школа имени П. И. Чайковского, класс Л. Ю. Устимовой) и Александра Руссу (Самарское музыкальное училище имени Д. Г. Шаталова, класс Е. Н. Макеенко). Программу в Уфе открывала научно-практическая конференция «Александр Давидович Франк – музыкант, педагог, пианист».

Некоторые события оцениваются только на расстоянии, вот и благодарность тех, кто знал этого человека, только растет со временем. Как и сами традиции заложенного учителем музыкального исполнительства бережно передаются от ученика к ученику.

Когда после вечера в музыкальном училище мне в руки попала брошюра воспоминаний, выпущенная учениками Франка, на меня дохнуло миром почти забытых в сутолоке дней. «Если у Вас в сердцах осталась память о нас, значит, жизнь прожита недаром», – эти взволнованные строчки из письма Франка своей ученице, сегодня известному самарскому педагогу Генриетте Евгеньевне Каторжанской, опубликованы в книге.

Вот и мне хотелось сказать о вечном. В культуре категория вечности определяется усилиями человека. На что уйдут эти усилия, то и останется – мусор или мир, в котором будут счастливо жить будущие поколения, вспоминая то, что мы делали, с благодарностью.

Елена Богатырева 
Кандидат философских наук, доцент СГАУ.

Фото из архива автора

Опубликовано в издании «Культура. Свежая газета»,
№ 14-15 (81-82), сентябрь 2015 года

pNa

Оставьте комментарий