Наследие:

Ангелина Антоновна сердится, или Коммунальное прошлое гендиректора

7 июня 2016

15-1_Дом на Фрунзе

Около 20 лет Андрей Волков руководил региональным бюро ВГТРК. А начинал карьеру на Куйбышевском телевидении. Редактором передач для детей и юношества. Ну и скоро год, как он генеральный директор телекомпании «Самара-ГИС». Но это всё факты общеизвестные. Мало кто знает о том, где рос журналист. А рос он в двух домах. И это дома преудивительные.

По папиной линии я, чтоб ты знала, самарец в 6-м поколении. Папа родился в 42-м в Куйбышеве, дедушка – в 1912-м в Самаре. Дедушка – младший ребенок Ивана Ивановича Волкова, прадеда моего, который был старшим архивариусом Cамарского окружного суда, когда там еще Ленин вел «казенные защиты». Больше того, сохранился особняк, который принадлежал прадеду: Степана Разина, 71. Сейчас это одно из зданий консульства Италии. А когда в 90-х начался новый передел собственности; когда малиновые пиджаки стали скупать у муниципалитета землю и здания в центре города, меня с братом страшно, скажу тебе, мучила мысль, что дом, который был частью нашего детства, отхватит какой-нибудь мерзавец.

Мы не жили в этом доме, нет. Но там до последнего времени жил брат нашего деда. Дядя Вася, как мы его звали. Жил он там со своей женой, тетей Нюсей, и жили они так, будто никакой советской действительности не было. И это, вообще говоря, поразительно! Потому что я своими собственными глазами видел мещанский быт рубежа XIX–XX веков.

Венские стулья в белых полотняных чехлах, которые тетя Нюся шила сама. Вода исключительно в глиняном кувшине в бело-зеленую полоску, настоянная на серебре, потому что по-другому нельзя. Фикус с канарейкой; накидки на подушках, вышитые крестиком и только руками тети Нюси; дядя Вася, играющий на мандолине; и вот это их обращение друг к другу: Нюсенька, Васенька.

Другая жизнь! И люди совсем другие. Она же была выпускницей царской гимназии, тетя Нюся. Дочь помещика, родилась в Александровско-Невском уезде Рязанской губернии, училась в гимназии города Раненбурга, который сейчас Чаплыгин. Ну и дядя Вася успел получить еще то, дореволюционное образование и работал связистом. А дед мой работал грузчиком.

У прадеда моего Ивана Ивановича Волкова было 12 детей. Дядя Вася старше моего деда, а дед, я говорил, 12-го года, и когда пришла пора получать профессиональное образование, они уже действовали, все эти законы о поражении в правах выходцев из прежнего правящего класса.

Он не был дворянином, мой дед. Он из мещан, из семьи разночинца. Прадед интеллигент в первом поколении. Но поскольку при «проклятом царизме» прадед служил в суде, дед был поражен в правах, и поэтому – грузчик. А дядя Вася благодаря вот этому своему дореволюционному образованию – связист. Связистом он работал всю жизнь. Человеком при этом был какой-то невероятной просто скромности. И когда в 75-м умер, для меня было крайним изумлением узнать, что скромнейший, тишайший (голоса никогда не повысит) дядя Вася – кавалер двух орденов Ленина!

Я бывал у него постоянно, и мы с ним много и о многом говорили. Об орденах им не было сказано ни слова. И, убей меня, я не скажу, за что ему их дали. Не знаю! Могу только предположить. Поскольку он всю жизнь, в том числе и в 40-е, работал в связи, а Куйбышев, как известно, принял на себя в годы войны функции столицы – и члены правительства тут, и иностранные посольства, – то не исключено, что молчал дядя Вася об орденах еще и потому, что получил их за выполнение каких-то секретных заданий.

Детей у них не было. Дом архивариуса Ивана Ивановича Волкова национализировали после революции и сделали из него коммуналку, оставив семье архивариуса только две комнаты.

Я, кстати, тоже жил в коммуналке. Но на Фрунзе. Фрунзе, 87/89. Вот этот грандиозный дом с типично петербургским двором-колодцем. Во втором подъезде у нас и была комната. Ее дали моему деду, когда он женился на моей бабушке. Но изначально на Фрунзе, 87/89, была гостиница «Центральная», она же «Националь». И только в годы войны часть этой гостиницы сделали коммунальным жильем. Там до сих пор коммуналки. И все мое детство, отрочество и юность прошли в страшенной квартире, где на 11 семей была одна, пардон, уборная. Где был умывальник только с холодной водой, где была кухня в три газовые плиты и коридор с двумя поворотами, по которому я ездил на велосипеде.

Дом в шесть этажей, и сначала все шесть были заселены. А потом 6-й сделали нежилым. И жить там оставалась только одна семейка, которая придавала нашему дому особый колорит. Это были алкоголики, каких свет не видывал. На жизнь они зарабатывали тем, что разводили и продавали опарышей. Поэтому о нашем подъезде знали все рыбаки Самары, и ходили они на шестой этаж, который весь был во власти этой семейки, а семейка была, конечно, аля-улю.

Вообще это был такой Вавилон – наш дом! Но там были и вещи, ценность которых ты понимаешь лишь годы спустя. Взять хотя бы вот эту историю с Ангелиной Антоновной.

Я жил на 4-м этаже. На 3-м жила моя первая любовь Тата Шевелева. Потом она полюбит другого, и уже не детской любовью. Но до 8-го класса у нас с Татой был нежнейший роман, и все свободное время я проводил на 3-м этаже, а там кроме Таты жила та самая Ангелина Антоновна Соколова. Она работала педагогом. Работала в коррекционной школе, получала в связи с этим хорошую по тем временам зарплату, но на ней эта ее работа отразилась самым пагубным образом. Она постоянно на нас, детей, орала. Одно неосторожное движение – тут же вылетала Ангелина и начинала орать благим матом.

Я ее ненавидел. Ненавидел, боялся. Ну и, видимо, она не могла представить, что из семилетнего мальчишки, который бегает по коридору и всех этим раздражает, выйдет что-то путное. Вот как все меняется.

Когда я, во взрослом уже возрасте, встретился с Ангелиной Антоновной, это был совсем другой человек. К тому времени она уже оставила свою коррекционную работу, была на пенсии и занималась вышивками. Старушка – божий одуванчик! И вот тут мы нашли друг друга, что называется. То есть она нашла в моем лице «благодарные уши». Она же не просто вышивала. Она занималась изысканиями в области вышивки и очень интересные вещи рассказывала. Ну и самое главное: в одну из наших встреч она показала мне рисунки Бориса Эрбштейна.

Театральный художник, которого дважды высылали из родного ему Петербурга, тогда Ленинграда, конечно же, по подозрению в «антисоветской пропаганде». Жизнь этого человека была страшной. Последний раз он был выслан в Сибирь и жил там в невыносимых условиях, в 47-м получил разрешение вернуться в европейскую часть России, но без права жить в крупных городах. И только в 54-м ему позволили работать в Куйбышеве в качестве художника-постановщика в театре оперы и балета. В 58-м его реабилитировали…

А Ангелина Антоновна в ту пору была, видимо, очень хороша собой, потому на рисунках – женщина несусветной красоты.

Он плохо кончил, Борис Эрбштейн. В один из дней уехал за Волгу и там повесился. В районе Рождествено. Его рисунки я видел своими глазами. И я проклинаю себя за то, что…

Свет, Ангелина Антоновна была одиноким человеком. Абсолютно. У нее не было никогошеньки. И я боюсь, что рисунки оказались на свалке. Это наиболее вероятный исход. Наиболее печальный и наиболее вероятный. И я, конечно же, должен был что-то предпринять. Но мне и в голову не приходило, что работы Эрбштейна постигнет такая судьба. Думаю, и Ангелине Антоновне это не приходило в голову. Нам же всем кажется, что мы бессмертны.

Дом у нас был домом художественной интеллигенции. В нашем доме жили художники, жили солисты оперного театра. На том же третьем этаже, но в другом крыле жила Ева Марковна Цветова, известный музыковед, лектор филармонии. Еву Марковну я помню, сколько помню себя. Я даже маму Евы Марковны помню. Она работала в синагоге, что по временам придавало ей флер эдакой запретности.

Мое время – это конец 60-х и 70-е. Время, когда многие из этих людей переехали, а то и вовсе ушли из жизни. Их комнаты заняли горожане в первом поколении, и это была уже, конечно, адская смесь! Высочайшая культура в сочетании с тем, что называется «Русь посконная».

В конце концов съехал из этого дома и я. Живу на Тухачевского, в квартире окнами на кладбище… Но это уже другая история.

Личное пространство Андрея Волкова нарушала Светлана ВНУКОВА

Опубликовано в издании «Культура. Свежая газета», № 10 (98) за 2016 год

pNa

Оставьте комментарий