Польская монахиня впервые покидает свой приход, чтобы отправиться в командировку в Гималаи и передать тамошней церкви несколько католических реликвий. По прилете в горную деревушку выясняется, что путь закрыт: дороги размыты, и машину до храма придется ждать несколько дней.
За это время героине волей-неволей предстоит вдоволь налюбоваться снежными пиками, познакомиться с чужой для нее культурой и религией и освоить навык коммуникации с незнакомыми людьми на их пути к осознанию сложных истин.
«Спасение» задумывалось как псевдодокументальный слепок межкультурного и межконфессионального диалога на самом высоком уровне. Для этого режиссер Иван Вырыпаев («Эйфория», «Кислород») лично встречался с Далай-ламой, брал комментарии у католических прелатов, буддистских монахов, а также звезд российского кино и шоу-бизнеса. Но не сложилось, и масштабное полотно о месте религии в жизни человечества обернулось минималистичной, почти безмолвной зарисовкой о месте Бога в жизни одного-единственного человека.
Шероховатости этого вынужденного перехода видны, в первую очередь, в сценарии. Рассчитывая заполнить хронометраж планируемой картины настоящими словами реальных людей, сценарист не сумел найти достаточно нужных фраз, чтобы вложить их в уста придуманных героев. Скажи мне кто до просмотра, что переведенный почти на тридцать языков драматург Вырыпаев, построивший кинокарьеру на хлестких и точных разговорных фильмах, для «Спасения» напишет два с половиной диалога и они будут напоминать перекличку с назойливым пещерным эхом – я рассмеялся бы в лицо. Это категорично идущий вразрез с более ранними опытами режиссера эксперимент – из тех, что редко заканчиваются удачей.
Картина снята в скупой, будничной манере. Оператор взял камеру на плечо, обеспечивая картинке легкое дрожание даже во время съемок домов и гор. Единственный статичный кадр – первый, показывающий алтарь варшавской церквушки. Прием, призванный обеспечить зрителю лишний уровень погружения в происходящее, в «Спасении» срабатывает с точностью до наоборот. Как итог – путешествие героини по и так неживописному тибетскому высокогорью напоминает семейную запись на древнюю мыльницу, сделанную во время отпуска нерадивым мужем: тускло, без задора, чтобы никогда больше не пересматривать.
Отдельная удача фильма – роль монахини Анны в исполнении дебютантки Полины Гришиной. У нее, художника по образованию, как нельзя лучше получилось сыграть улыбчивую скромницу, впервые выбравшуюся из темной кельи – да сразу на горный простор. Робко, но настойчиво она ищет подтверждения правильности своего выбора: тихого уединения в мире глобального общения. С приветливым удивлением и большим вниманием смотрит она в глаза и каменному Будде, и смазливому американскому гитаристу, и даже гостям нашей планеты. Как ни парадоксально, но для укрывшейся под черной рясой героини нет запретных тем и закрытых дверей, потому что она хорошо понимает, что Бог не прячется за семью замками и не избегает скользких пересудов. Бог просто есть. И Анна – его часть.
Чтобы уловить ритм «Спасения», нужно войти в него, как в неторопливую реку. Взглянуть глазами героини на то, как не очень щедрый на эмоции человек заново открывает себя в новых обстоятельствах. Понять, как много мы видим вокруг себя и сколько всего не замечаем. Осознать то, что если в мире, где достаточно протянуть руку, чтобы положить ее другому на плечо, кто-то одинок – значит, одиноки мы все.
Артем Нохрин
Опубликовано в издании «Свежая газета. Культура»,
№ 12-13 (100-101) за 2016 год