Антарктика, 1985-й год. Советский ледокол «Михаил Громов» под командованием молодого да раннего капитана Петрова (Петр Федоров) забирает с побережья Антарктиды команду заиндевевших полярников и отправляется домой. Некстати перевернувшийся айсберг оставляет на обшивке «Громова» внушительную вмятину, а на дне океана – обломки важных локаторов и одного члена экипажа.
Старший помощник, грезящий о повышении неумеха-карьерист Еремеев (Алексей Барабаш), выстукивает «наверх» телеграмму о вопиющем нарушении дисциплины. «Верх» реагирует быстро и с вертолетом присылает нового капитана – обремененного опытом, но не тактом Севченко (Сергей Пускепалис). Всё бы ничего, но тут погода портится, вертолет ломается, льды сходятся, айсберг надвигается: налицо все признаки беды. И она не заставит себя долго ждать.
Пожалуй, ни к одному российскому фильму до «Ледокола» настолько не подходило определение «фильм-катастрофа». Это и вправду катастрофа – и в прямом, и в переносном смыслах. А ведь начиналось все очень даже здорово. К хорошему, думающему режиссеру Николаю Хомерики («Сказка про темноту», «Сердца бумеранг») обратился продюсер Игорь Толстунов («Метро», «Монах и бес») с реальной историей про затертый в середине 80-х во льдах ледокол «Михаил Сомов». Хомерики написал сценарий в жанре, по его словам, «экзистенциальной драмы в духе «Выжившего» Иньярриту». Сценарий принят не был, а победил в конкурсе другой сюжет, фильм по которому и был представлен почтенной публике. Сюжет, который в итоге и пустил «Ледокол» ко дну скорее, чем самый страшный айсберг.
Неувязка созданного «по мотивам» реального события сценария – отсутствие объяснения, почему, в принципе, команде ледокола и несчастным полярникам пришлось сидеть в стылой железной коробке «Громова» целых 133 дня (реальных моряков с «Сомова» сняли вертолетами чуть больше чем через месяц после того, как корабль лег в дрейф). Ухватившись за это число, авторы «Ледокола» несут околесицу про полное радиомолчание, реноме советского пароходства и творящийся в ЦК КПСС бардак. После этого смотреть на хороших актеров, пытающихся изобразить то, во что они сами не верят, право слово, больно.
Не помогает поверить и внешний вид персонажей. Добродушного и ни разу не тирана Хомерики не хватило ни на то, чтобы посадить актеров на диету, ни даже на то, чтобы хотя бы нарисовать на лицах героев изможденность и близость голодной смерти при помощи гримеров. Так и ходят они, доедающие последнюю галету бедняги, с такими же румяными наетыми щечками, что и в тучном начале плавания, в большинстве случаев «забывая» выдыхать пар изо рта.
Введенные для возможности параллельного монтажа женские персонажи (жены капитанов ледоколов, на минуточку!) ведут себя как не определившиеся, с кем идти на танцплощадку, школьницы. Козыряющий мохеровым шарфом КГБ-шник тоже, в некотором смысле, уникален: он злодей без злодейского плана, но действующий из чувства любви! И прочая, и прочая, и прочая…
По ходу действия так и чувствуешь, как шаг за шагом, минута за минутой проваливаешься в непроходимую тьму – не полярной ночи и не ледяного крошева океана, а сознания сценаристов, которое, как нарочно, уводит их, а с ними и нас с вами, от необычной реальности настоящего Севера к диковатой фантасмагории бумажной метели.
К сожалению, «Ледокол» останется псевдоправдивым лубком, полным невнятицы и недосказанностей, снятым в небрежной манере «и так сойдет».
Артем НОХРИН
Опубликовано в издании «Свежая газета. Культура», № 19 (107) за 2016 год