Мнения: ,

Самое неглавное из искусств

7 марта 2017

Об итогах Года российского кино беседуют председатель Самарского отделения Союза кинематографистов России Нина ШУМКОВА, президент киноклуба «Ракурс» Михаил КУПЕРБЕРГ и главный редактор «Свежей газеты» Виктор ДОЛОНЬКО.

Н.Ш. Что я думаю по поводу итогов Года кино? Он совпал с гибелью регионального документального кино: в 2016 году в Самаре не было профинансировано ни одного документального фильма. Но мы сделали 13 «мероприятий». Абсолютно без денег. Хотя одно было с деньгами, спасибо министерству культуры: фестиваль «Кино — детям». Мы надеялись, что в Год-то кино фестиваль получит достойное финансирование, но получили меньше обычного. Кризис. Нам всегда не везет, мы все время оказываемся в каких-то кризисах… А чтобы дать оценку Году российского кино, нужно ответить на вопрос: чего партия хотела сделать этим годом?

В.Д. Партия в лице продюсера Сергея Михайловича Сельянова сказала: «Мы хотели, чтобы в Год кино чиновники начали слушать нас не вполуха, а в два». В ситуации с провинцией всё совсем не так, потому что инфраструктура не простроена и региональные начальники, не имея отдельной строчки финансирования кино, даже вполуха не слушают, отвечая: это не наша компетенция.

М.К. Летом 2015 года я попытался напомнить, что «Ракурсу» исполняется 35 лет. В министерстве культуры ответили: денег нет. Потом был звонок из министерства — предложили стать членом оргкомитета. Мы с Виктором Викторовичем пришли на первый оргкомитет с надеждой восстановить фестивали, которые проходили в 1990-х и начале 2000-х — «Синемания. Новое кино России» и «Белый квадрат». Надеялись организовать на базе СИПКРО курсы подготовки школьных учителей. Чтобы научить их языку кино, а они бы передавали эти знания ученикам. Ни первое, ни второе предложение не поддержали.

На следующем оргкомитете я продолжал говорить: давайте сделаем что-нибудь новое для более сложного зрителя. Это опять ушло в никуда. Была и другая инициатива со стороны киноклуба «Ракурс», Музея Модерна, Литературного музея. Илья Саморуков предложил провести осенью День российского кино как его понимает каждая из этих институций. В течение дня Музей модерна будет показывать русское дореволюционное кино с живой музыкой, я буду показывать в библиотеке что-то из классики, Литературный музей с Романом Черкасовым — экранизации литературных произведений. И все это должно было завершиться какой-то премьерой в «Художественном» с приглашением создателей. Речь шла о «Ке-дах» Соловьева, об «Ученике» Серебренникова. Мы несколько раз собирались в течение лета. Я говорил, что финансирование не требуется. Затем «Художественный» от этого отказался. В итоге вся история растворилась.

В.Д. Если говорить о стратегии развития кино, то ни одна здоровая идея не может быть реализована в России: нет кинозрителя. Молодой человек, который не специализируется на изучении гуманитарных дисциплин, уже не в состоянии понять, что он смотрит на экране. Нет элементарных навыков анализа кинотекста. Миша правильно сказал: ни одно предложение не поддержано. Какие бы мы ни придумали проекты, зрителя нет и не будет, потому что самое главное — это начинать с детства. Главное — система. Это касается не только фильмов, но и театра, литературы… А все, что связано с детством, упирается в стену под названием «министерство образования». Это могила всего, что связано с воспитанием души. Новый министр — Васильева — меня очень обнадеживает. Я боюсь сглазить, но, может, она что-то сможет сдвинуть.

Другой момент — не сломали инфраструктуру, замкнутую на министерстве культуры РФ. Региональное кино уничтожено еще и потому, что ни губернаторы, ни министры культуры регионов не имеют прямых поручений от правительства им заниматься. Все разговоры идут о том, что мы в принципе не можем взять из куцего бюджета деньги и перенаправить их на кино. Содержание всех библиотек вместе взятых меньше бюджета одного игрового фильма.

Да и хороший документальный фильм стоит тоже не сто тысяч рублей. Говоря о кино, стоит начать считать миллионами. Попробуй сказать при работнике музея «миллион» — так его же кондратий хватит.

Н.Ш. Мы прекрасно знаем недостатки фестиваля «Кино — детям» и причины этих недостатков. На подобном фестивале, зрительская аудитория которого 56 000 ежегодно, должна работать бригада из десяти человек. У нас бесплатно работают двое. Министерство образования я всегда благодарю: они включают хоть какой-то организационный элемент.

М.К. Я пришел в библиотеку и предложил им раз в месяц приглашать соседние школы на показы. Библиотека с предложением согласилась. Первым делом завуч меня спросила, платно или это. Отвечаю: бесплатно. На первых двух показах было 200 человек. Мы с ними общались после фильма. На третий показ три школы не пришли, потому что снег выпал. Начали говорить, что у них ЕГЭ, кружки, погода…

В.Д. Фестиваль «Кино — детям» — это фестиваль в настоящем смысле слова. Его показы продолжаются в течение всего года. Мы говорим о необходимости обратить внимание на зрителя, так «Кино — детям» — это готовая инфраструктура, которая при минимальной экономической поддержке могла бы заработать с большей эффективностью, но самарские руководители как будто не видят этих возможностей. Бондаренко в Нижнем зашел в книжный магазин, так он там плакал: на одной улице — два «Фаланстера». Посмотрел на афишу нижегородских киноклубов, и тоже плакать захотелось. Вроде бы такой же город, а потом выяснилось, что он совсем не такой.

Н.Ш. А в Уфу если съездить? Они и студию сохранили, и каждый год делают великолепную анимацию.

В.Д. Предлагаю сделать из Самарской губернии Печенежскую национальную республику. Я готов стать печенегом. Тогда мы, может быть, что-нибудь получим.

Н.Ш. Самаре везет на городских сумасшедших. Я вспоминаю, как мы делали вместе с галереей «Новое пространство» выставку «Из контекста о главном» — там работают сумасшедшие люди, которые за смехотворную зарплату работали с нами как следует… Но они хоть за какую-то зарплату это делают, а мы вообще бесплатно…

В.Д. Одну мысль хочу закрепить. Это ненормально, когда центр тольяттинского кино находится в отделе современного искусства художественного музея. Центры притяжения кино в Самаре — это областная библиотека, Литературный музей, галерея «Виктория». Мое возмущение абсолютно в духе профессора Преображенского: обедать нужно в столовой, спать в спальне, а резать в кабинете. Никак не наоборот.

М.К. Справедливости ради можно сказать, что «Треугольник» все-таки что-то делает — Федорченко приезжал, Твердовский.

В.Д. Нужна грамотно простроенная структура, занимающаяся развитием кино. В 2005 году меня позвали делать программу развития кинематографии Самарской области, так что я имел счастье общаться с инспекторами, которых назначили «ответственными за кино». Ужас в том, что им невозможно ничего объяснить: они просто не понимали, о чем ты говоришь.

Н.Ш. Если уже подвести итог Года кино, то…

М.К. В Безенчуке открылся кинотеатр. Там есть энтузиаст, с которым еще Татьяна Алексеевна Иванова работала, а потом и я. Он меня за грудки еженедельно брал, добиваясь какого-нибудь фильма.

Н.Ш. Потому что есть еще и областные сумасшедшие.

В.Д. Поскольку я — в углу в коричневом костюмчике, не могу не прокомментировать. Куда мы дойдем, если будем двигаться со скоростью открытия одного кинотеатра в год? В декабре случилось фантастическое событие: Китай обогнал США по количеству кинотеатров в стране. А в США вполне сопоставимое с Россией количество жителей, а количество залов на два порядка больше. Что у нас будет? Да ничего не будет.

Произошел переход кино от ведомства искусства в ведомство патриотики, и это абсолютная трагедия. Я пересмотрел диалог между Соломоном Волковым и Владимиром Спиваковым. Там есть замечательный фрагмент о Петре Ниловиче Демичеве — самом ужасном, самом консервативном министре культуры. Сравним: получается, Петр Нилович — святой человек!

Н.Ш. У нас как сейчас финансируются фильмы? Выставляются приоритетные лоты, которые замысловато и сформулированы. Шансов пробиться человеку, у которого своя идея, который не вписывается в эти лоты, нет.

М.К. Я думаю, что ни «Андрей Рублев», ни «Мне 20 лет» не прошли бы.

Н.Ш. Люди начинают судорожно писать на скорую руку, чтобы влезть в эти лоты, а иначе нельзя даже участвовать. Первый этап — неправильное оформление, не теми нитками прошито. Второй этап — несоответствие лоту. Некоторые сумасшедшие присылали свои идеи, а чиновник сверяет их с лотами — и темы отбрасываются без чтения.

Записала Екатерина АВЕРЬЯНОВА

Рисунок Сергея САВИНА

Опубликовано в «Свежей газете. Культуре»,
№№ 4 (112), 2017, Март

pNa

Оставьте комментарий