Мнения: ,

Ой, бобо!

7 ноября 2018

Бобо — от французского bourgeois bohemian — богемная буржуазия.

Бобо мертва, но шапки не долой.
Чем объяснить, что утешаться нечем.
Мы не приколем бабочку иглой
Адмиралтейства – только изувечим.

Квадраты окон, сколько ни смотри
по сторонам. И в качестве ответа
на «Что стряслось» пустую изнутри
открой жестянку: «Видимо, вот это».

Бобо мертва. Кончается среда.
На улицах, где не найдешь ночлега,
белым-бело. Лишь черная вода
ночной реки не принимает снега.

Бобо мертва, и в этой строчке грусть.
Квадраты окон, арок полукружья.
Такой мороз, что коль убьют, то пусть
из огнестрельного оружья.

Прощай, Бобо, прекрасная Бобо.
Слеза к лицу разрезанному сыру.
Нам за тобой последовать слабо,
но и стоять на месте не под силу.

И. Бродский

Бобо – значит больно. Так с маленькими разговаривают взрослые. А маленькие разговаривают со взрослыми: «Бобо!» Но взрослые со взрослыми почему-то не могут так поговорить, пожаловаться: «Не делай мне бобо, пожалуйста!»

Мне «бобо» становится от бобо. От тотального бобо в нашей жизни, в том ее кусочке, по крайней мере, где обитаю я. «Где же это Вы обитаете, Зоя Михайловна?!» – вопрошает меня один бывший студент истфака, такой Принц Вишенка, едкий, но любимый. «Наверное, Вы обитаете, Зоя Михайловна, там, где совершенно не водится критика! Окружили себя только теми, кто Вас хвалит, – и некому Вам сказать, что то бобо, которое обнаружил Дэвид Брукс в Америке конца XX века, не водится в Самаре!»

Дэвида Брукса четыре года не было в Америке. Когда он вернулся, обнаружил, что те персонажи социокультурной истории, которые визуально и текстами поведения ранее отличались друг от друга, богема и буржуазия, теперь слились в нечто общее, один канон, один текст, один образ, который он назвал «бобо»: богемная буржуазия. «Отличить потягивающего эспрессо художника от поглощающего капучино банкира стало практически невозможно». Контркультурные представления 1960-х соединились с этосом 1980-х, нацеленным на успех, хиппи соединились с яппи, и получилась новая элита – бобо (bourgeois bohemians).

Прочитав лекцию «Мода на бобо», я поразилась, насколько это явление, схваченное Дэвидом Бруксом в Америке конца 1990-х, оказалось созвучным нашей сегодняшней самарской действительности, тем ее локусам, по крайней мере, где музеи, кафе, кинотеатры, лектории, торговые центры, рестораны, выставки, галереи, лофты, бутики, театры. И как от любого проявления моды, а мода любит диктат, любит конформизм, мне стало от этого засилья – бобо.

О «бобо» в значении богемной буржуазии есть статьи в Интернете. Авторы этих статей относят к «бобо» моду на бохо-стиль, гранж, этнику и т. д., смешивая в кучу всё то, что не является классикой. Бохо-стиль объясняется приблизительно так: « Bohemiens (в переводе с французского) – выходцы из Богемии, иначе говоря, бродячие артисты и цыгане-кочевники. Позже слово «богема» стало нарицательным: так стали говорить о людях искусства, таких же творческих и вольных, как цыгане. «Блеск и нищета» одновременно преследовали богему. Во все времена эти люди жили бедно, а порой и вовсе влачили нищенское существование. На внешний вид это, несомненно, накладывало отпечаток. Вещи роскошные соседствовали с простыми, сшитые на заказ – с одеждой с чужого плеча, купленные вчера – с поношенными несколько лет».

На радио «Свобода» в прекрасной беседе интеллектуалов за круглым столом была поднята проблема «бобо» в контексте рассуждений о богеме и буржуазии. И надо заметить, те, кто беседовал, были настоящие бобо, хотя усиленно отрекались от буржуазной составляющей. Они были такие «западники», модные «западники», в этой вечной для русской образованной публики дискуссии «славянофилов» и «западников». То есть когда образуется элита, она начинает исповедовать моду. Моду на идеи, на образы, на этику.

«Славянофилы» – тоже модники. Достаточно вспомнить их предтечу, так называемые знаменитые «завтраки у Рылеева». Чтобы охарактеризовать вслед за Ю. М. Лотманом это явление – «декабрист в повседневной жизни» , – достаточно начать со времени завтрака: завтрак начинался в два часа пополудни. Состоял из графина очищенного русского вина, нескольких кочанов кислой капусты, ржаного хлеба. Рылеев содержал квартиру в самом аристократическом квартале Петербурга, в доме Русско-американской компании на Мойке. Во дворе держал корову как идеологический факт бытового опрощения. Что говорить о современных западниках?! Модники! Как пророчествовал в свое время Пушкин: «Модный круг совсем теперь не в моде / Мы, знаешь, милая, все нынче на свободе» .

А в Самаре мода – вообще главное слово! Моду в Самаре все очень уважают. И вот читаю Дэвида Брукса, его книгу «Бобо в раю. Откуда берется новая элита», – и вижу Самару: «В элитных пригородах появились артистические кофейни, где посетители пили европейский эспрессо под альтернативную музыку. В богемных же районах в центре города развелось несметное количество лофтов за адские миллионы и магазинов а-ля «всё для сада», где искусственно состаренные тряпки продаются по 35-99 долларов. Корпоративные монстры типа «Майкрософт» и Gap принялись использовать в рекламе цитаты из Ганди и Керуака. Статусными атрибутами как будто махнулись не глядя… Модные адвокаты щеголяли в очках в стальной оправе, которые раньше носили подростки».

Дэвид Брукс выделяет правила бобо, которые становятся узнаваемыми текстами поведения, этосом этой новой модной городской среды.

Правило 1. Тратить круглые суммы на предметы роскоши – дурной вкус. (Добавлю, что в нашей бобо-среде тратить не прекратили, но поняли, что афишировать это – значит уподобляться эпохе «малиновых пиджаков».) Покупка большого, бросающегося в глаза катера – не комильфо. Но отдать 4400 долларов за дорожный велосипед или электросамокат – это как раз то, что «ЗОЖ» и «в теме». Съездить отдохнуть на шикарном индивидуальном кораблике в Африку, а потом – плавать на надувном матрасе с острова на остров на Волге – это по-бобо, модно, в теме.

Правило 2. Приобретение «профессиональных» вещей оправдывает любые траты, даже если к вашей профессии они не имеют никакого отношения. Например, вместо тяпки из магазина «Садовод» или с «птички» бобо покупает совершенно эксклюзивную тяпку из садоводческого бутика. Вместо обычных носков – носки для скалолазов.

Правило 3. Его можно сформулировать как перфекционизм в мелочах: строить себе огромный особняк среди наманикюренного поместья – дурной вкус. А вот приобрести в загородный дом хлебницу, выложенную византийской смальтой, – это «в теме».

Правило 4. Шероховатость уместна всегда. Тут идет прямая цитата традиций денди, но уже на новой почве. Лоск и полировка – дурновкусие. Помните, как настоящие денди отдавали разнашивать слугам новые сюртуки и перчатки, чтобы не уподобляться нуворишам, напялившим на себя всё новое, с иголочки?.. Больше внешнего. Шероховатые грубые половики, крестьянский, нарезанный толстыми ломотьями хлеб, аутентичные пекарни, грубый помол, суровая нить, всё натуральное, эко-продукты.

Правило 5. Упрощение. Не лучше, чем у соседа. А на волосок хуже, чем у соседа (на волосок менее пафосно). Мебель должна походить на крестьянскую. Жизнь повседневная – «по-простому». Не изысканные, с претензией, званые вечера, а кухня, картошка, селедка. Или ручные кофемолки. Чайники со свистками, не электрочайники, а как раньше. Можно винтажные советские. А еще – «элементы культуры притесняемых народов». Так у Д. Брукса. А у нас – не буду приводить неполиткорректные, нетолерантные примеры. И так всё понятно.

Правило 6. «Просвещенные» тратят огромные деньги на то, что когда-то было более чем доступно. «Денежные мешки» любят деликатесы, такие как фуа-гра, икра, трюфель. Бобо покупают те же позиции, что и пролетариат, только по абсурдной цене: ножку курицы, которую обслуживали в особом спа для кур.

Правило 7. Бобо не закажет просто кофе. Он возьмет миндальный фрапучино из ангольской смеси с нерафинированным сахаром и щепоткой корицы. Мы не пешки в массовом потреблении! Ну, дорогие мои, посмотрите на все эти модные профессии, «бариста» с внешностью из «барбершопа»! Это же становится тотально. Даже при желании можно набросать портрет: руки в татушках, закатанные рукава, борода, бейсболка, очки в хипстерской оправе, тоннели, закатанные слегка штанины, голые щиколотки. Простите, для всего этого предметного ряда есть свой модный сленг. Я «не в теме».

Буржуа вульгаризируют любые идеалы. Но время диких буржуа, вульгарных буржуа в Самаре вроде бы закончилось. Бобо идеализируют любую вульгарность. Простой шопинг наполняется богемными смыслами: искусством, философией, общественной активностью. К чему бы бобо не прикоснулись – всё обретает душу!

В сексе никакого теперь нарушения нормы. Никакой, условно говоря, «Горькой луны». Любые нарушения, которые, понятно, никто не отменял, у бобо называются «самосовершенствование» и «расширение горизонтов». «Ответственная полигамия». Или, как это уже блестяще было сформулировано в отечественном кинематографе, – «высокие отношения».

Можно прийти на пляж в микроскопическом бикини, но обязательно с кремом от загара. ЗОЖ – модно. Не столько полезно, сколько модно.

Еще в системе ценностей бобо – облагораживающие мучения. Сидеть где-нибудь в заброшенной деревне, облепленными комарами, слепнями, и постигать настоящую природу, настоящую Россию. Или у бобо есть такие «мекки» – must have, куда нужно отправляться за просветлением. Вчерашние шпана – сегодня подтягиваются на заброшенные индийские пляжи и занимаются там аюрведческими практиками.

Всё знакомо. Так почему мой дорогой Принц Вишенка пишет мне: «Нет на Вас критики! У нас – Самара, а не Америка. У нас не может быть бобо!» У нас не просто есть бобо. У нас каждое новое модное явление приобретает такой силы обязательность «дресс-кода», необходимость быть «в теме», что от бобо – больно. Бобо…

А с другой стороны, о которой, может быть, и не думал Принц Вишенка, – поколение, которое А. Горчилин обозначил знаком «Кислота», фильмом «Кислота». Которое «толкается» на концерте Макса Коржа. В интервью 26-летний А. Горчилин со своей стороны говорит о бездуховности «бобо», не называя явление моды словом «бобо».

«Будь интересным» – говорит один герой. Будь не собой, придумай себе что-нибудь, спрячься. Герой Саша делает обрезание, а кому-то нужно сосок проколоть или волосы выкрасить, как я сделал пару лет назад. От недостатка личностных качеств люди сочиняют себе манеру поведения или тупо копируют кого-то. Но мы еще ладно. Я вот совершенно не понимаю то поколение, которое за нами, нынешних 17-летних. Они сходят с ума по ютубу и видеоблогам, с помощью которых продают себя и свою «интересность». У них всё обесценилось, и они, как дети эпохи метамодерна, способны говорить только о себе».

Есть еще много сторон нашей повседневности. Пронизанных бобо. Бобо-конформизмом. Бобо-обездоленностью. Бобо-усредненностью. Бобо-бездуховностью.

«Бобо бросает взгляд на свою коллекцию деревянных черпаков. Ее, как обычно, трогают их мягкие изгибы. На большой стене развешаны черепашьи панцири и камбоджийские статуэтки. Ей самой больше всего нравится статуя Бодхисатвы – эта духовная сущность уже достигла просветления. И вот, уже испытывая сладостное умиротворение, она замечает стоящего в дверях кухни Ангела Смерти. Это специальный ангел – его посылают только к бобо. От его потёртого твидового пиджака исходит сияние».

Зоя КОБОЗЕВА
Доктор исторических наук, профессор Самарского университета.

Рисунки предоставлены автором

Опубликовано в «Свежей газете. Культуре» 31 октября 2018 года,
№№ 15-16 (144-145)

pNa

Оставьте комментарий