Фестиваль классического балета имени Аллы Шелест постоянно знакомит зрителей с новыми исполнителями. Но есть среди его участников и те, кто уже не раз бывал в нашем городе и кого можно по праву назвать давними любимцами самарской публики.
Один из таких звездных танцовщиков — премьер Мариинского театра, а с недавних пор и Баварского государственного балета (Мюнхен), обладатель золотой медали XI Международного конкурса артистов балета в Москве (2009), приза журнала «Балет» «Душа танца» в номинации «Восходящая звезда» и международной премии имени Леонида Мясина (Италия, 2008) Владимир ШКЛЯРОВ.
Беседа со Шкляровым записана в дни недавно завершившегося XVIII Шелестовского фестиваля, ставшего для него четвертым по счету. На этот раз Шкляров исполнил партию принца Дезире в балете Чайковского «Спящая красавица». В партии принцессы Авроры выступила солистка Мариинского театра, прима-балерина Баварского государственного балета Мария ШИРИНКИНА.
Владимир, мне довелось быть свидетелем вашего триумфа на Московском конкурсе балета 2009 года. Прекрасное впечатление оставил и ваш Солор в «Баядерке» на Шелестовском фестивале 2013 года, в котором вы явили лучшие качества петербургской школы классического танца.
Большое спасибо. В конкурсе в Москве я участвовал, будучи солистом Мариинского театра, в труппу которого был принят в 2003 году после окончания Академии русского балета имени Вагановой. А в 2013 году у меня был творческий вечер, которым я отметил свой балетный «экватор» — десять лет на сцене. Наш балетный век очень короткий, так что формально мне оставалось танцевать еще ровно 10 лет. Выступление на самарском фестивале 2013 года для меня особенно памятно. В «Баядерке» у моего персонажа две партнерши. А ситуация сложилась непростая: я прилетел в Самару за несколько часов до начала спектакля и здесь впервые встретился и с исполнительницей партии Никии Марией Аллаш из Большого театра, и с исполнительницей партии Гамзатти самарской балериной Ксенией Овчинниковой. Ни с той, ни с другой я раньше не танцевал. Мы все волновались, и особенно Ксения. Конечно, это не дело. Но так уж сложились обстоятельства: я летел тремя рейсами из Мексики, где проходили гастроли Мариинского театра. В нашем репертуаре были «Корсар» и три одноактных балета Фокина: «Шопениана», «Петрушка» и «Шехерезада». Из Мехико я улетел сразу после выступления и, слава Богу, в Самару прилетел вовремя, хотя в пути не обошлось без приключений. Я дал слово и сдержал его.
Похоже, «Баядерка» — один из ваших любимых балетов: вы выступали в нем еще на двух Шелестовских фестивалях — в 2014 и 2017 годах. Причем не просто танцевали партию Солора, а, по существу, проживали жизнь своего персонажа.
Каждый раз, выходя в «Баядерке», получаю огромное удовольствие. Безумно люблю акт теней. Это просто фантастика. И все же моя первая самарская «Баядерка» была самой сложной. Во-первых, на сцену я попал прямо с трапа самолета, к тому же слабо себе представлял, как все будет. И это действительно чудо, что все так сошлось, получилось и что спектакль состоялся. Тогда замечательно показались обе мои партнерши, самарский кордебалет, трио солисток в «Тенях». Отдельную благодарность я выразил дирижировавшему спектаклем Андрею Данилову, с которым нам уже доводилось работать вместе. Оркестр аккомпанировал чудесно. У маэстро, конечно, особый дар. Он все видит, чувствует, понимает.
Вы, Владимир, успели многого добиться, у вас обширный репертуар. Удовлетворены ли вы тем, как складывается ваша карьера?
Я всегда недоволен собой. Хочется танцевать лучше и лучше и ни в коем случае не останавливаться на достигнутом. Иначе нужно просто закончить танцевать и уйти на отдых.
Какой репертуар вам ближе: романтический, героический или современный?
Сейчас уже нет понятия актерского амплуа, как раньше. Поэтому хочется попробовать себя во всем, и вообще — танцевать как можно больше. Конечно, что-то ближе моей индивидуальности, что-то подходит меньше. Но бывает, что в процессе работы вдруг открываешь в себе какие-то новые неожиданные грани. Довелось слышать, что мне одинаково удаются и мужественный воин Солор из «Баядерки», и элегантный принц Дезире из «Спящей красавицы». А что больше нравится мне самому, сказать сложно. Я сильно завишу от своего настроения, от партнеров, с которыми работаю на сцене. Бывает так, как, например, сегодня: за окном ненастье, осень, но, выйдя на сцену и увидев глаза своей замечательной, любимой жены Маши — принцессы Авроры, понял, что сказка началась. Утром узнал, что ушел из жизни прекрасный актер Николай Караченцов, который в одном интервью сказал, что, выходя на сцену, он должен убедить зрителей в том, что это лучший спектакль артиста Караченцова. По-моему, это гениальное актерское кредо, которому должен следовать каждый, и не только драматический артист.
Скучаете ли вы, Владимир, по своим партнершам, с которыми по разным причинам приходится расставаться? Например, по Евгении Образцовой, которая теперь в Большом театре? Вы очень подходили друг другу. В Самаре Евгению тоже очень любят.
Конечно, скучаю. Всегда жалко, когда такие талантливые балерины, как Женя, уходят из труппы.
Еще один, может быть, не совсем корректный вопрос — об Ульяне Лопаткиной, с которой мне посчастливилось встречаться и беседовать на одном из первых Шелестовских фестивалей. Всех поклонников таланта Лопаткиной очень огорчило ее неожиданное решение покинуть сцену.
Последний раз на сцене Мариинского театра Лопаткина танцевала на своем творческом вечере. Не могу забыть заключительный номер этого вечера, «Умирающий лебедь», который в ее исполнении меня всегда особенно трогал — слезы наворачивались на глаза — и в котором, как и в «Лебедином озере», сегодня, честно говоря, мне сложно воспринимать кого-то другого. Она говорила, что это — в последний раз, но верить не хотелось. Очень жаль, что она ушла из театра, хотя у нее, очевидно, были на это причины. Лопаткина — человек-эпоха. Такие люди, безусловно, должны оставаться в коллективе. Даже возможность просто видеть Лопаткину в зрительном зале может дать молодежи повод для размышлений над собственной артистической судьбой. Хочется думать, что принятое Лопаткиной решение — не навсегда.
Некоторое время назад прошел слух, что вы с Марией Ширинкиной ушли из Мариинского театра, переехали в Мюнхен и работаете в труппе Баварского балета по приглашению возглавившего ее в 2016 году Игоря Зеленского. Являвшийся долгие годы премьером Мариинского театра Зеленский стал энергичным менеджером. Некоторое время назад, будучи руководителем балета Московского музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко, он оказал поддержку неожиданно покинувшему лондонский Королевский балет мятежному Сергею Полунину, а сейчас, стремясь привлечь лучших танцовщиков в баварскую труппу, он подхватил и вас.
В нашей профессии кто-то нравится, кто-то — нет, и не потому, что он плохой, а просто — это не твое. Для меня Игорь Зеленский — замечательный танцовщик, высочайший профессионал. Когда я учился в школе, старался не пропускать ни одного его выступления в Мариинском театре. А когда пришел в кордебалет театра, стремился попасть на его спектакли хоть на галерку, чтобы увидеть, как работает этот мастер. Ситуация с Баварией сложилась неожиданно. Приглашение от Зеленского пришло в сложное для меня время: на гастролях Мариинского театра в Японии в самом конце спектакля «Легенда о любви» я получил серьезную травму — надрыв сразу трех связок. Никому не пожелаешь такое. Я не мог встать, с трудом покинул сцену. Было вдвойне обидно: оперативно подменивший меня артист вышел затем на поклоны. Публика ничего не заметила.
Думаю, нужна определенная смелость, чтобы расстаться со своим театром, тем более, если это Большой или Мариинка. Вот и Игорь Цвирко — ведущий солист Большого театра — решил уехать в Будапешт. Раньше такого не наблюдалось. В чем тут дело: ощущение некого дискомфорта в коллективе или, может быть, жажда творческой самореализации?
У каждого артиста своя судьба. К сожалению, это жизнь, и каждый устраивает ее как может, стремится к большему, хочет достичь чего-то еще. Если артисту присуща такая творческая ненасытность, я считаю, оправданно все. Но ситуация с Игорем Цвирко для меня не совсем понятна. На мой взгляд, человека со стороны, в Большом театре он занимал свою нишу в труппе, имел свой репертуар, своих поклонников. Что касается лично меня и моей жены Маши Ширинкиной, то это, конечно, связано с желанием танцевать как можно больше новых партий. Ведь век балетных артистов быстротечен, а хочется успеть сделать так много. В Мариинском театре я уже исполнил практически весь репертуар, а в первый же год в Баварском балете станцевал премьеру «Спартака» Григоровича, о чем мечтал многие годы. Были и другие премьеры, в том числе «Ромео и Джульетта» Джона Кранко, «Тщетная предосторожность» Фредерика Аштона, вечер хореографии Джерома Роббинса и Джорджа Баланчина, новые для нас с Машей редакции классических балетов. И еще одно обстоятельство. К сожалению, в Мариинском театре мы с Машей очень редко танцуем вместе. На самарском фестивале в «Спящей красавице» это произошло первый раз в нынешнем году. Что же касается Мюнхена, то наши совместные выступления были обязательным условием. Мне бы очень хотелось, чтобы у нас с Машей получилось продолжить традицию постоянных дуэтов, какие были у Наталии Дудинской и Константина Сергеева, Екатерины Максимовой и Владимира Васильева.
Чем же все-таки закончилась ваша баварская эпопея?
Не могу рассказать обо всех причинах, которые привели меня к решению о переходе в Баварский балет, но в жизни каждого артиста наступает момент осознания того, что ему тесновато в одном театре. Однако в мои первоначальные планы вмешался Валерий Абисалович Гергиев — личность огромного масштаба. Он предложил не покидать Мариинку и совмещать работу в двух театрах. Так что спустя год после переезда с Марией и нашим сыном Алешей в Мюнхен, с сезона 2017–2018 годов, мы снова в труппе Мариинского театра, но пользуемся открывшейся возможностью танцевать новую для нас хореографию в Баварском балете.
Мюнхен оказался очень привлекательным городом для многих именитых российских деятелей культуры. Там обосновались Родион Щедрин и Майя Плисецкая, да и сам маэстро Валерий Гергиев с 2015 является художественным руководителем знаменитого Мюнхенского филармонического оркестра.
Для жизни Мюнхен — совершенно замечательный, чистый, обустроенный город. Правда, нам еще предстоит привыкнуть к немецкой ментальности. Так, не всем жильцам нашего дома оказались по душе российские номера на моей машине. Прокалывали колеса. Мелочь, но было немного неприятно…
Часто ли вам приходилось выступать в российской провинции?
Мариинский театр в основном гастролирует за границей, но мне всегда хотелось побольше ездить по стране. Кроме Самары довелось выступать, например, в Екатеринбурге и Казани.
Как бы то ни было, а самарские зрители будут всегда рады видеть вас, Владимир, и Марию в спектаклях нашего театра. Например, в «Корсаре», который уже несколько лет в его репертуаре.
Если меня пригласят, конечно, с удовольствием приеду. Здесь потрясающий зал, замечательные условия для работы. Кстати, с Самарой я знаком уже давно. Впервые побывал здесь в начале 2000-х годов — еще до ремонта театра. С солисткой Мариинского театра Олесей Новиковой мы танцевали в «Спящей красавице», которая шла тогда в редакции Никиты Долгушина, и репетировали с Никитой Александровичем.