«СамКульт» поговорил с президентом киноклуба «Ракурс», киноведом Михаилом Купербергом о региональном кино, кризисе среднего возраста у киноклубов и самой авангардной премьере в «СамАрте»
Говорят, 40 лет не отмечают, а как «Ракурс» переживает кризис среднего возраста?
Столько не живут! В кинематографе 42 года считается возрастом, когда автор находится в высшей точке карьеры. Бывает по-разному, конечно, но тем не менее Андрей Арсентьевич в 1974 году, в 42 года, снимает «Зеркало». Но это мы говорим о людях, а что касается организаций — все немного сложнее. Как я себя сейчас ощущаю? В 2015 году мы провели фестиваль «Синемания», посвященный 35-летию «Ракурса». Тогда я чувствовал, что сильно устал от всей этой деятельности, и даже сказал коллегам, что хочу завязывать со всей этой историей. Разумеется, им ничего не оставалось делать — все-таки есть юридическое лицо «Ракурса». Так что мы провели фестиваль в Доме актера и взяли паузу. Мне говорили, что пройдет какое-то время, и я опять захочу вернуться, поскольку не могу без своего «культурного просветительства». Так и получилось. Через полгода, в марте 2016 года, Самарская областная научная библиотека позвала меня в свои ряды и предложила сделать кинолекторий, который и сейчас продолжает существовать.
Просветительство — не самая простая задача.
На самом деле сказать, что мы были просветителями, нельзя. Мы просто хотели смотреть хорошее, умное кино в своем окружении. Киноклубы, собственно, этим и занимались. Это сейчас мы говорим о духовном сопротивлении, о диссидентстве, о просветительстве, но тогда таких слов мы не употребляли. Сейчас мои коллеги — Валерий Бондаренко, Олег Горяинов — разбрелись по разным учреждениям. Все мы пересекаемся в том, что делаем, и есть только незначительные отличия в форматах. «Ракурс» был единым много-много лет, но сегодня достаточно других вариантов, где можно посмотреть хорошее кино. Это естественный процесс, который возникает из интереса зрителей.
В российских регионах снимают этническое кино (Якутия, Бурятия, Башкортостан, Татарстан). Есть ли будущее у регионального кино России внутри страны? Будет ли у него зритель?
Ну, здесь самый популярный пример — якутское кино. Дальше московских или южносахалинских смотров в рамках специальных программ якутские ленты не уходят. На по-настоящему международных фестивалях этих фильмов нет. При всем уважении к феномену якутского кино нельзя сказать, что кто-то в центральной России тянется к этническому кино. Очевидно поэтому ни один подобный фильм не выходил в широкий прокат, даже несмотря на существующую альтернативную прокатную систему — «самокат», при которой продюсеры фильма напрямую договариваются с кинотеатрами. Во всяком случае я не помню, чтобы хоть один региональный фильм шел в прокате в кинотеатре «Художественный». Исключение составляют фильмы из Тольятти, Казани, Уфы. Я видел парочку якутских фильмов, но мне не показалось это чем-то особенно интересным, это все же любительское кино.
В нынешнем сезоне появились российские авторы или их отдельно взятые фильмы, которые вас поразили или хотя бы привлекли ваше внимание?
Этим летом было много действительно талантливых картин, но главным событием для меня стала «Дылда» Кантемира Балагова. В последние годы я чрезвычайно редко хожу дважды на один и тот же фильм, но на «Дылду» пошел второй раз вместе с женой. В прошлом сезоне таким событием для меня стал фильм Натальи Мещаниновой «Сердце мира» — Гран-при Кинотавра 2018 года — и «Айка» Сергея Дворецевого.
А если говорить о Кинотавре этого года?
На мой взгляд, победитель — «Бык» Бориса Окопова — очень перехваленный фильм. Если человек не видел фильмы о 90-х — «Бумер» или «Ненастье» и еще целый ряд картин, тогда, может быть, ему покажется это чем-то неожиданным, острым и ярким. Это добротная студенческая работа, но там нет никакого авторского переосмысления событий, какого-то особого взгляда на 90-е годы. Почти весь фильм состоит из штампов, хотя Окопов и нашел неплохие, почти достоверные лица. Еще одна картина нынешнего Кинотавра — «Выше неба» Оксаны Карась. В прошлом году Карась получила Гран-при фестиваля за симпатичную картину «Хороший мальчик», а в этом году в ее картине Виктория Толстоганова получила приз за лучшую женскую роль. Мне не вполне понятно мнение жюри, равно как и непонятно, за что получил Гран-при «Бык».
Продолжая тему знаковых моментов нынешнего и прошлого сезона — одним из главных самарских театральных событий 2019 года вы назвали «Одиссею» театра «СамАрт». Зачем сегодня нужно смотреть Гомера?
Я очень удивился, что в Самаре появился спектакль, который можно отнести к искусству. «Одиссея» не рассчитана на провинциальную аудиторию, которая стремится к чему-то развлекательному, разжеванному, понятному. Я поражен уже одним фактом появления этой работы. Тема «Одиссеи» — это вечная тема, и в такой необычной интерпретации Анатолия Праудина и Алексея Елхимова она читается особенно неожиданно и свежо. Постановка интересна с разных точек зрения: взгляда на материал режиссеров, работы художника, актерского присутствия в пространстве — и многих других элементов. Это нестыдный спектакль.
Какие существуют критерии этого «события»?
В «Одиссее» меня покорила вся эта рок-н-ролльная история: Одиссей-боксер в капе и растянутой майке, хлебный мир на сцене, мелодии Кука… Получился такой бодрый рок-спектакль. Мне было интересно наблюдать за тем, как авторы вписали музыкальную составляющую в сценический текст. Кстати, с Куком, Владимиром Елизаровым, мы раньше сотрудничали в рамках фестиваля немого кино, где его группа «Контора Кука» играла музыку к нескольким фильмам.
В «Одиссее» меня восхитила его органичность — на грубом металлическом Олимпе он действительно совершенно точно на своем месте, и, насколько я знаю, часть текстов, которые звучат в спектакле, написана им уже давно. Мне кажется, эти тексты-зонги и сам образ Одиссея боксера на божественном ринге — одни из главных особенностей спектакля, которые добавляют материалу современности и делают его более неожиданным для самарской публики.
В «Одиссее» герой учится смирению, трудности его очеловечивают. Вам близка такая метафора человеческой жизни?
Да, безусловно, мне это близко и понятно. Хотя, возможно, я больше обращаю внимание на форму, а не на содержание. Мне было любопытно наблюдать за каркасом спектакля, поскольку тема «Одиссеи» в мировом искусстве присутствует в большом количестве, есть много вариантов раскрытия материала, и в «СамАрте» ее раскрывают действительно интересно.
Если бы у вас была возможность сделать свое идеальное кино, каким бы оно было?
Я никогда не пытался снимать кино. Я не чувствую в себе творца, а заниматься графоманством не хочется. Конечно, есть примеры замечательных кинообозревателей от Годара и Трюффо до Волобуев и Хлебникова, которые стали не менее замечательными режиссерами. Тем не менее от того же Бориса Хлебникова я знаю, что он случайно пошел на киноведение и хуже ему как режиссеру от этого не стало.
Беседовала Екатерина Аверьянова