Мнения:

Держите марку, господа

30 июня 2015

1 20

Не успеваю ни-че-го, успеваю только лишь какие-то ничтожные странности замечать. Вот, например, Наталии – откуда они взялись в таких циклопических масштабах? Откуда вас, Наталии, столько расплодилось на пустом месте?

 

Жили себе на свете тихие девушки Натальи, мягко улыбались, мягко опускали ресницы, мягко ступали по мягкой траве – а всё почему? А всё потому, что их мягкое имя содержало в себе такую деликатную специю, как мягкий знак. Теперь же все они куда-то рванули, переоформили некие акты гражданского состояния или как их там называют, и здрасте-пожалуйста: «Простите, вы неправильно написали. Я не Наталья. Я – НА-ТА-ЛИ-Я. Вот если по-французски будет «Натали», то к этой самой Натали надобно прибавить только буковку «я» на конце, и получится мое правильное имя: Наталия. А не Наталья, ни в коем случае не Наталья».

То же и с Аксанами, что прежде простенько писались через нормальную, круглую букву О. То же и с претенциозными Лорами, которых в пятом классе беззлобно дразнили «крысами-ларисами» – уже и не помнят они, что урожденные Ларисы, подросли и поспешно скинули крысью шкурку: всё, Лора меня зовут, полностью – Лорелея. Хм.

Наверное, всё это неспроста, не только из-за «нравится – не нравится». Наверное, этот легкий тюнинг собственного имени, которое всю несовершеннолетнюю жизнь томило своей простодыростью или еще каким-то мнимым дефектом, слегка придает его носителю (а чаще – носительнице, как и щедро спрыснутое гиалуроном личико) – значимости? ума? – а может, всего понемножку.

Такое маленькое шаманство: я исправляю недоделку родителей, а мне за это еще и приплачивают. Обобщенно все это называется колючим словом «самооценка», и если осмотреться по сторонам, будет удивительно обнаружить, сколько честного народу свято уверовало, что ум и счастье причитаются всякому индивиду, который отважился сделать над собой что-нибудь «такое»: либо откачать жир с пуза, либо приделать к некрасивому имени красивую букву, либо под маркой героического поступка отчебучить никому не нужный и опасный трюк наподобие прыжка с парашютом без инструктора.

Меж тем если с обманчивым, но сладким ощущением счастья еще как-то позволительно поколдовать – в конце концов, простая эйфория от солнечного утра тоже счастье, да еще какое, и нечего тут огород городить, – то с дивидендом в виде ума все сложно. Ибо только на редкость ненаблюдательный человек не заметит, что при наличии косметики, хорошей еды и денег хорошеют вокруг буквально толпы, а вот умнеют, если таковое вдруг и случается, единицы, да и те чаще всего тихо и в каком-то гибельно-мшистом одиночестве, не снискав себе за это поумнение ни славы, ни денег, ни даже аплодисментов и криков «браво!».

То есть я хочу сказать, что с умом все как-то совсем печально, и не то чтобы все вокруг, «судя по письмам, чудовищно поглупели», но как будто умышленно пригасили все свои импульсы, связанные с интеллектуальной деятельностью. Вроде как жизнь такая трудная, надо выживать, а думать пока что недосуг, успеется, и так сойдет.

И так – сходит. Первым и самым естественным последствием лично для меня стало чересчур лояльное восприятие явной пошлости – как будто неким неписаным законом нас всех «попустило», и мы договорились дружно и хором закрывать глаза на хамские рекламные ролики, глупые шутки какого-нибудь дачного или полицейского радио, уродливую наружную рекламу. «А все равно ничего с этим не поделаешь», – решили мы и научились глотать что ни попадя. Из всех щелей так и потянуло брежневским застоем: разве можно было что-то поделать с массивными буквами «Народ и партия едины» на фронтоне здания в добротном стиле бидермайер?

Для меня большая загадка: куда деваются все остроумные юзеры из Интернета, которые сочиняют стишки-пирожки и стишки-порошки? Куда исчезают хорошие дизайнеры, которые получают виртуальные бонусы на виртуальных конкурсах за свои виртуальные проекты, и почему в реальности вокруг меня каждый день вращается хоровод уличных уродцев на баннерах с бессмысленными надписями? Это явно делают люди без чувства юмора и без признаков хорошего вкуса. Значит ли это, что между Интернетом, где так много интересных проектов, и реальностью, где воцарилась липкая пошлость, кто-то вырыл глубокий ров, в который проваливается всякий, кто хочет сделать реальность лучше?

Я не видела этот ров, но думаю, что он существует. Туда проваливаются самые умные и талантливые люди, потому что никто не хочет иметь с ними дело: они капризные, они взыскательные, они – прошу прощения за такую прозу – дорого стоят. Они, как говорил мой армянский дедушка, «держат марку», понимаете?

Посредственность, которая плоско шутит и пишет неграмотные надписи под своими бездарными картинками, вполне способна удовлетворить любого заказчика, если он в достаточной мере жадина: посредственность обычно стоит не слишком дорого. Не будем далеко ходить – вспомним недавний трагикомический сюжет с уличными указателями на ломаном английском. Даже не зная подоплеки, легко догадаться, что сработал вариант «дешево и сердито»: чтобы понасажать столько грубых ошибок в элементарных названиях улиц, достаточно было прибегнуть к помощи студента-троечника.

И что же? И ничего. Как-то тихо он замялся, тот неразгоревшийся скандал с этими указателями. Никто не умер от стыда, не застрелился в туалете педагогической академии, никто даже и не покраснел. Хотя казалось бы – город кишмя кишит школами с языковым уклоном, факультетами иностранных языков, претендует на прорыв за пределы провинциальности. Ну и как с ним быть, с тем прорывом, если даже на своем собственном русском языке мы пишем с дикими ошибками, которые великодушно друг дружке прощаем только потому, что в компьютере есть редактор, он все исправит?

Риторический вопрос. Мы просто всегда думаем: ну и что? Ведь мы же не поглупеем из-за того, что вокруг столько глупости.

Опасность недооценивалась: мы таки глупеем. Это как с наркотиками – мало ли способов уговорить себя, что вы просто принимаете релаксанты от усталости? Полным-полно, и это может продолжаться бесконечно долго. Просто в одно тусклое утро вы обнаруживаете, что, кроме этих самых релаксантов, в вашей жизни нет больше ничего.

Я только прошу понять меня правильно. Обычно, когда берутся сетовать на тотальную деградацию – вот как я сейчас взялась, – подразумевают каких-то «многих других», то есть не себя, не людей своего круга, не близких друзей и уж тем более не родственников. Четко обозначается, что некие «мы» – лучшие, а эти условные «многие другие» – что ж, вот они-то как раз и не удались, и давайте же их пожалеем и им посочувствуем, если помочь этим беднягам никак невозможно.

Я-то как раз о ситуации куда более напряженной: такой, где нет этого симпатичного, чистенького и уютного островка под называнием «мы». Где если вдруг и начинают резко сатанеть и вырождаться, то всем миром, как в чумной год, и так называемый «свой круг» сужается, в самом деле, до малюсенького кружочка самых близких, которые не заморгают от обиды и растерянности, если в их присутствии вдруг скажешь «Деррида» или другое умное слово.

Наш университетский профессор Скобелев всегда говорил: «Девоньки, помните: пафос должен быть только жизнеутверждающий!» Попробую напоследок наскрести на такой пафос – в память о любимом преподавателе, ну и просто потому, что не хочется хныкать. Я думаю, что в любые времена стоит держать марку: читать только хорошие книги, любить только хорошее кино, восхищаться только тем, что заслуживает восхищения, не идти на поводу у тех, кто подавляет ваши мозги. И называть вещи своими именами, например, пошлость – пошлостью, а не разными пустыми эвфемизмами наподобие «рекламы» или «пиара».

Тут как-то два самарских культуролога, Долонько и Бондаренко, взяли и поспорили на миллион долларов, сколько самолетов понадобится, чтобы эвакуировать из Самары всех умных людей. Первый, проявив неожиданный оптимизм, сказал, что самолетов понадобится два, потому что в один все самарские умники не влезут. Второй хмурился и настаивал на одном самолете. Пари до сих пор не завершено, миллион долларов лежит в моей бирюзовой сумочке и ждет победителя. Но что касается меня, то я все еще уверена, что умных людей в Самаре значительно больше, чем может поместиться в салонах двух приличных «Боингов». Вся проблема в том, что судьба этих людей печальна: они проваливаются в тот самый ров, о котором я написала чуть выше. Ров этот очень опасный, глубокий, и если вовремя не расслышать стоны тех, кто уже провалился, но все еще жив, тогда действительно тот грустный день, когда одного самолета будет достаточно, не за горами.

Екатерина Спиваковская

Опубликовано в издании «Культура. Свежая газета», № 11 (78) за 2015 год

 

pNa

Оставьте комментарий