Зачем государству театр

ДОЛОНЬКО Виктор

Первый из круглых столов Гильдии художественных критиков мы решили посвятить окончанию достаточно бурного театрального сезона. Было много премьер, фестивалей, было участие самарских театров в «Золотой Маске», но сезон оставил и достаточное количество вопросов, которые хотелось бы обсудить. Я позволил себе предложить провокационный заголовок: это название моей статьи, опубликованной в 2013 году.

А зачем же театр на самом деле нужен государству? Для ясности давайте сразу определим: государство – это не министерство культуры, которое в большей степени хозяйственный субъект и распределитель кредитов. Государство – это те, кто определяет размер суммы, которое министерство может распределять.

Мы специально пригласили сюда не только тех, кто пишет о театре, но всех – кто пишет о музыке, изобразительном искусстве, кино, литературе, потому что их мнение чрезвычайно важно. Некоторые стороны от разговора уклонились, но это их право, как и наше право в их отсутствие вести этот разговор.

На мой взгляд, важнейшая задача сегодняшнего собрания – это определение места, которое художественная критика должна занять в регулировании отношений между властью, обществом и деятелями искусства.

ЖУРЧЕВА Татьяна, литературовед, театральный критик

С вашего разрешения я скажу буквально несколько слов о наболевшей проблеме, которая послужила причиной создания гильдии: месте, занимаемом в обществе художественной критикой. И занимает ли она вообще в нем какое-то место?

Художественная критика сейчас ушла на обочину. Между тем для нормального творческого процесса критика абсолютно необходима. Критик служит своеобразным медиатором между всеми заинтересованными сторонами, потому что транслирует художнику, как воспринимается его деятельность, транслирует публике, говоря школьным языком, что хотел сказать художник, и транслирует властным структурам, что происходит в обществе.

Искусство – призма, через которую можно увидеть общественные процессы. В этом смысле театральная критика занимает совершенно особое место, потому что театр существует «здесь и сейчас». Театральный критик реагирует на мгновенное событие, и это событие отражает состояние общества. Не имеет значения, спектакль на какую-то актуальную тему или развлекательное представление, – все равно он отражает потребности общества. И критика должна их отражать, но этого не происходит.

Минувший театральный сезон был разным, в нем было много любопытных событий. Если говорить о новостях, то главная – это участие сразу двух наших театров в «Золотой Маске». Возможно, со мной не согласятся, но я глубоко убеждена, что такого уровня конкурс предполагает, что само участие гораздо важнее результата. Театральная Самара вышла на уровень «Золотой Маски», и это, с моей точки зрения, хорошая новость.

Третьи же «Волжские театральные сезоны» показали, что фестиваль должен найти какие-то резервы для дальнейшего развития. В целях первого фестиваля было заявлено: классика и эксперимент, то есть предполагалось соседство этих разных взглядов – своеобразная стереоскопия. В какой-то степени этого удалось добиться. Установка последнего фестиваля была только на классику, современному же театральному языку места почти не нашлось. Печально, потому что обращение к классике не предполагает театра-музея. Если театр уходит от современной мысли, то это уже не совсем фестивальная история.

ЖДАНОВА Светлана, член Союза журналистов России

Татьяна сказала: «Не все так хорошо оказалось», – и я зацепилась за эту фразу. Действительно, что вырастет из прошедшего фестиваля? Мы можем сколько угодно говорить о том, как здорово и интересно было в минувшем сезоне и сколько мы радости получили в зрительном зале.

ДОЛОНЬКО Виктор

Я с этим абсолютно согласен. Татьяна достаточно провокационно завершала каждую из главок обзора «Волжских театральных сезонов» в номинации «драма»: «Зрители вставали, аплодировали и кричали браво». Почему они кричали браво? «Самарский ритуал вставания»? Ведь повальное аплодирование стоя – абсолютная профанация, превращение посещения театра или концерта в некую литургию, какое-то псевдосвященное действие. Каждый раз я чувствую себя неловко, оставаясь сидеть на стуле. Все люди просто встают и на потухших глазах начинают создавать аплодисменты.

ЖУРЧЕВА Ольга, литературовед, театральный критик

Виктор Викторович долю провокации в мое сознание внес. Мысль, выдвинутая в заголовок темы, меня давно тревожит. Рано или поздно каждый из нас задумывается, чем мы занимаемся и кому это, собственно, нужно. Могу однозначно сказать: театр государству не нужен. Театр не нужен любому государству: на смену культуре пришла цивилизация – материальная культура, и мысль о том, чтобы остаться сытым, стала гораздо важнее, чем мысль о том, чтобы не поубивать друг друга, для которой, в общем-то, и существует искусство. На мой взгляд, искусство начинает терять свои функции: отражать общественную мысль, гражданское сознание и, извините за грубость, идеалы.

Недавно я показывала студентам запись «Евгения Онегина» в постановке Туминаса, после этого они должны были написать рецензии. Чтобы не списывали, я полистала «Театральный смотритель», но оказалось, что списывать неоткуда: все рецензии были написаны практически по шаблону, хотя фамилии – более чем уважаемые. Это спектакль им не понравился? Не поняли они его? Не приняли? Туминаса так любят? Все рецензии: заяц, валенки, Борисова, Максакова. Спектакль-то огромный, кроме зайца там еще какие-то люди выходили…

«Ребята, вы нам нравитесь, Туминас хороший режиссер, мы не будем вас обижать, мы не знаем, что думать про этот спектакль, поэтому напишем вот такой шаблончик». И так не только в Москве. Я думала, что в Москве критиковать проще: народу и театров много, может, не побьют. Ничего подобного: критика стала корпоративным делом. Достаточно прочитать рецензии на московский или питерский спектакль, и становится ясно: если понравился, то всем, если не понравился, то тоже всем, если никто ничего не думает, то все. Это становится похожим на пионерский лагерь.

То же самое со зрителями. Приедут Ансамбль Моисеева и любительский танцевальный ансамбль – их одинаково будут приветствовать. Ну разве что цветов и народу в первом случае будет больше.

Это жажда зрелищ, а театр не может их дать столько, сколько Малахов: в театре ведь никто никого не убил прямо на сцене, никто не потерял детей вечером в парке.

Конечно, это дискредитация искусства, которое стало просто зрелищем, тусовкой. Не хотят люди быть директорами банков, ну вот и пишут об искусстве, надо же себя как-то радовать. На мой взгляд, с этим ничего невозможно сделать. Многие ценностные моменты ушли, о театре рассуждают в категориях «наш/не наш». Отсюда и положение критика: нас читают в основном не зрители, а актеры, которые ищут в текстах свои имена и страшно злятся, когда их там нет.

ДОЛОНЬКО Виктор

Люди, которые пишут о театре, в очень малом своем числе занимаются анализом художественного текста, который они увидели. В лучшем случае – литературоведением, в худшем – журналистикой: нравится/не нравится.

ЖДАНОВА Светлана

Когда было по-другому, коллеги? Когда публика не жаждала именно зрелищ? Мне кажется, нам грешно обвинять нынешнюю публику: за многие десятилетия ее уже приучили к тому, что театр «предоставляет услугу». Публике нужно сказать спасибо, ведь ее всегда любили именно за доброжелательность, отзывчивость. С другой стороны, в этой же публике есть всяческая неразвитость и отсутствие элементарной грамотности. Путь воспитания долгий, и мы тоже должны принимать в нем участие.

СЭТ Эрна, музыкальный критик

Хочу возразить относительно нашей публики. Я очень хорошо ее знаю, поскольку сама постоянно хожу в музыкальный театр. Например, на «Аиде» рядом со мной сидели мальчишки, одному – девять лет, а другому – тринадцать. Я уже подумала, что спектакль пропадет. Что бы вы думали? Нужно было видеть их глаза! Они восторженно аплодировали и кричали браво, и это было вовсе не за компанию с остальными. После спектакля мальчик постарше сказал мне: «Однако Верди великий мастер, и исполнитель ему не уступает». Конечно, из такого ребенка вырастет настоящий слушатель.

Мои бывшие студенты до сих пор мне благодарны за то, что я приучила их к театру. Я сама в театре всегда аплодирую, а иной раз до хрипоты кричу браво.

Оперный театр делает очень хорошее дело – начал работать «Клуб любителей театра». Это очень здорово: театр помогает публике, а публика помогает театру. Я не могу согласиться с тем, что у нас плохая публика и что она аплодирует за компанию.

АИТОВА Ксения, театральный критик

Историю о связи театра и государства сейчас пытаются трактовать как-то прямолинейно: мы даем деньги, значит, должно быть так-то и так-то. Вопрос о способах финансирования культуры нужно рассматривать отдельно. В России сложилась патерналистская система. У нас нет активного меценатства, фондов.

В 2010 году у «Коммерсанта» вышло приложение, несколько полос в котором занял анонс Пермского культурного форума, посвященного связи культуры и экономики. Высказывались очень авторитетные люди, была пара интересных исследований на тему связи инновационной экономики с задействованностью населения в культуре. Я упрощаю, но если человек понимает современное искусство, то он инициативнее, и в государстве с большим количеством таких людей экономика инновационнее. Наверное, нужно рассматривать это через структуру мышления: если мозг человека способен к пониманию сложно устроенного искусства, к какой-то интеллектуальной деятельности, то он и в устройстве жизни будет понимать больше.

В Самаре нужно поддерживать любую инициативу, ведь у нас вообще не так много всего. Особенно в отношении театра, ведь спектакли дорого привезти и мало кто этим занимается. Понятно, что для этого нужна поддержка государства, если не говорить о каких-то совсем уж малых формах и андерграундных спектаклях. Можно обвинить критикующих в неблагодарности: мол, скажите спасибо, что вам привезли театры на разные площадки: драматические, музыкальные, кукольные.

Вроде бы нужно радоваться. С другой стороны, все мы понимаем, что фестиваль, хотя и прошел в третий раз, но по факту уже не очень молодой: с первого прошло десять лет. Он обрел какие-то амбиции, сравнивает себя со статусными явлениями – получается, что оценивать его нужно соответственно. А развития нет. Фестиваль должен давать хоть что-нибудь для продвинутого зрителя. Нельзя сказать, что совсем уж нечего было смотреть, но было очень мало интересного.

Что касается вставания публики – мне кажется, в Самаре оно никак не связано с качеством спектаклей. Особенно это заметно, когда возвращаешься из Москвы, где на гастрольных спектаклях могут встать только полтора ряда в партере, а все остальные останутся сидеть. Это не неуважение: просто полторы тысячи человек не считают нужным вставать, если десять впереди это уже сделали.

ДОЛОНЬКО Виктор

Хочу напомнить уважаемому собранию об абсолютном провале инициативы Татьяны Ефремовой, когда она привезла даже не самые авангардные спектакли с Чеховского фестиваля. Все, кто там сидел, знали друг друга по домашним телефонам, а один спектакль вообще отменили. Это результат многолетнего последовательного отбора театрального зрителя.

Сколько раз отменялись гастроли? Отменился Туминас со своим Камерным театром по элементарной причине: на все гастроли было куплено 180 билетов. В Тольятти отменился куда как «попсовый» моноспектакль Дмитрия Певцова «Метель» с симфоническим оркестром, и тоже из-за непроданных билетов.

ШУМИЛИНА Юлия, музыкальный критик

Сейчас время непрофессионализма в искусстве. В какой-то момент пришло время шоу с непрофессионалами – актеры в ледовом шоу, на арене цирка. Для того, чтобы музыканту играть на сцене, нужно как минимум восемнадцать лет, но часто на сцену выходит человек, у которого есть финансовые возможности арендовать лучший в городе зал, расклеить афиши, сделать билеты по пять тысяч, – и придет публика, которая будет слушать, вставать и хлопать. Везде царят дурновкусие и недопрофессионализм. Я думаю, все-таки настанет определенный виток, когда люди почувствуют, что их обманывают. Им надоест ходить на какую-то подделку. Наверное, такая грустная тенденция касается сейчас всех сфер искусства.

ВОСТРИКОВ Владимир, художественный критик

Какая часть населения посещает концертные и театральные залы? Порядка полутора процентов. Если в 90-е годы взялись воспитывать общество потребления, то сейчас эти плоды ощущаем во всем, начиная от ученичества, где мы оказываем студентам образовательную услугу, и заканчивая концертными залами.

Сейчас над нами довлеет виртуальность бытия. Мы сидим с прививкой телевидения, Интернета. Человек зачастую не отличает настоящее от искусственного. И реакция людей в зрительном зале соответствующая – они не могут отличить копию, иногда даже хорошую, от подлинника. Такова изменчивость сознания.

Я часто называю Самару городом-фейерверком. Начиная с 90-х, народ собирается на фейерверки, но никогда не пойдет на встречу с классическим искусством.

ДОЛОНЬКО Виктор

Интеллигентный Владимир Николаевич назвал Самару городом-фейерверком, а я бы назвал ее городом паровозного гудка, в который уходит львиная доля полезной энергии.

ЖДАНОВА Светлана

Говорят, что мы в какое-то неправильное время живем. Нет, время – это мы сами, и ничего другого. Недавно мы с Виктором Викторовичем на программе общались с Гришей Файном и в том числе обсуждали: а что же с нами случилось? У нас была такая прекрасная джазовая аудитория, культура, фестивали. Пришли к выводу, что раньше был джазовый клуб, который вокруг себя формировал и воспитывал публику. Не стало клуба, сохранилось еще какое-то подвижничество людей, которых мы знаем буквально поименно, поэтому джазовая культура пока не ушла из Самары, но она не воспроизводится, не растет.

Вы говорите, что на выставки никто не ходит. А как работают музеи с публикой? Я задаю этот вопрос в атмосферу нам всем. Когда я прихожу в «главный концертный зал», то часто слышу со сцены в адрес исполнителя слова, которые можно было бы услышать в адрес Ростроповича, Ойстраха. Естественно, публика, услышав, что приехал гений, будет вставать и кричать.

Умная, последовательная, внятная работа театра со зрителем должна предостерегать от такого. Например, нет ничего страшного в том, чтобы выйти в зал и объяснить, что между частями произведения делают перерыв, во время которого нужно вслушаться в музыку. Что касается зрителей, которые встают и кричат после спектаклей, так это и за рубежом так же кричат. А если что-то не так, они вам еще потопают ногами и покричат «бу-бу-бу».

ДОЛОНЬКО Виктор

Есть одна беда. Поскольку я вынужденно сижу в первых рядах, то не очень хорошо знаком с галеркой, а по моим впечатлениям, там находится куда более просвещенная публика, чем та, что сидит ближе. Вот, например, пара, сидящая рядом со мной на «Леди Макбет» в театре драмы, обсуждала, что же станет с ребенком, когда его родителей убьют. В «Колесе» довольно громко заключали пари: останется Ильин у Тамары Васильевны или все-таки уйдет. Это тот back ground, которого нет. Человек приходит даже не как белый лист, а как целлюлоза, из которой еще бумагу не сделали.

ЖУРЧЕВА Татьяна

Если появляется фабульный интерес, то это уже хорошо.

ЖУРЧЕВА Ольга

Проблема состоит в том, что не только зрители это обсуждают, а еще и артисты на сцене, потому что у них тоже фабульный интерес. Если зрители пришли в театр, то они уже молодцы, к ним уже больше не может быть вопросов.

ЖУРЧЕВА Татьяна

Сегодняшняя публика приходит с очень малым культурным багажом. Дело не в том, что они не знают сюжета «Макбета», а в том, что у публики на таком непростом спектакле вместо попытки разобраться в его структуре рождается только фабульный интерес и больше никакого.

ДОЛОНЬКО Виктор

Латенас – это попытка на самарской сцене, где идут спектакли исключительно реалистического русского театра, показать спектакль символический, хотя об этом, в принципе, никто не задумывается. В этом смысле гораздо удобнее сидеть в зале оперы, потому что там никто не делает даже попыток выяснить, что такое «Волшебная флейта» или про что «Альцина».

АИТОВА Ксения

Я согласна со Светланой Вениаминовной: мы часто переходим на превосходные степени, говоря о каком-то артисте. По-хорошему, прежде чем нахваливать кого-то, ты должен разобраться, а действительно ли этот человек так хорош или нужно немного снивелировать пафос, ну или хотя бы предупредить, что он не совсем самый-самый. Знаете, это похоже на очень древний анекдот про наркотики: а детям нравится.

ЖДАНОВА Светлана

Возможно, стоит свернуть с оценочных вещей и поговорить о том, как складываются афиши. Какую телеграмму, как говорил Гончаров, через репертуарную политику посылает филармония? Что мешает или не мешает прийти нам в драматический театр? Почему какие-то сломы происходят в оперном театре и так редко идет «Аида»? Есть ответ на этот вопрос, и дело не столько в сложности спектакля. Что происходит с артистом, который раз в год поет «Аиду»? Ведь из этого и складывается качество спектакля, и формируется репертуар в целом. Какой смысл замахиваться на большое полотно, если его будут играть раз в два года? Как складывается репертуар в филармонии? Почему возникают такие абонементы, а не другие? Хотя, может быть, мы сейчас не об этом.

ДОЛОНЬКО Виктор

Зачем строить репертуар на драматического тенора, если его нет в труппе, но зато есть баритон? Филармонический сезон на протяжении последних двадцати лет открывается двумя фортепианными концертами: либо вторым Рахманинова, либо первым Чайковского. Других никто не написал?

ЖДАНОВА Светлана

Мне кажется, такой анализ должен быть в форме какого-то диалога с театром, а не в виде наших поучений.

ДОЛОНЬКО Виктор

Нет, никто не собирается объяснять, как нужно строить репертуар. Есть вопросы, на которые никто не отвечает.

ЖДАНОВА Светлана

Просто их никто не задает. Ведь нужно понимать, где и как спрашивать. Если за кулисами театра что-то спросить – это одна история, и совсем другое дело, когда эти вопросы выносятся на круглый стол. Мне кажется, пройдет еще один сезон, мы так же соберемся подводить итоги, а вопросы останутся все те же.

ВОЩИНИН Игорь, член Гильдии джазовых критиков России, член Союза журналистов России

Виктор Викторович весьма провокационно обозначил тему нашего сегодняшнего собрания – «Нужен ли театр государству?». Очень многие здесь высказывались об отношении зрителя к тому, что ему показывает театр. Так вот я могу предложить тему для следующего собрания – «А нужен ли театр зрителю?». Этот вопрос возникает, по-моему, достаточно давно. Я занимаюсь музыкой и уже давно наблюдаю картину, что 90 % публики на концерте понятия не имеют о джазе. Для чего они туда приходят? Чтобы на другой день рассказывать у себя на работе, кого они слышали.

ГОЛУБКОВ Сергей, литературовед, литературный критик, председатель Гильдии художественных критиков Самарской области

На сайте «Литературной газеты» висит выражение Юрия Полякова: «Нам надо заключить пакт о ненападении между властью и литературой» (?!). Я сразу подумал о сатире: ведь у нее нет никакой субординации. Если посмотреть фельетонистику начала ХХ века, то публика тогда была такая же, как и сегодня.

Сейчас происходит процесс редукции сложности. Бывает чтение как узнавание, так и спектакли потребляют. Так ребенок никак не может расстаться с известной сказкой, потому что он все в ней знает и понимает. Но есть и креативное чтение, зрительство, слушание, которое требует интеллектуального и эмоционального напряжения. Сегодня, к сожалению, преобладает первый процесс – узнавание.

ДОЛОНЬКО Виктор

Власть понимает, что значительно проще дать электорату зрелище в виде футбольного матча, и в конечном итоге человек, гоняющий в спортивных трусах по полю в профессиональном бюджетном клубе, в месяц набегает фонд заработной платы академического театра драмы. А таких спортсменов – не меньше 18. То есть все театры области стоят меньше, чем команда «Крылья Советов». На мой взгляд, Власть должна понимать, что вообще-то креативная публика ей, Власти, совсем не чужда, и неплохо было бы начать с ней диалог. Причем этот диалог должен быть отличным – по форме, лексике и смыслу – от диалога с футбольными болельщиками. Не лучше, не хуже – другим.

ЖУРЧЕВА Ольга

Зачем им это надо?

ДОЛОНЬКО Виктор

Потому что в один прекрасный момент Власть сталкивается с очередной катастрофой, а эту катастрофу они сделали своими собственными руками, а тех, кто предупреждал о вероятности подобного исхода рядом не оказалось.

Я не уверен, что мы сможем это сознание поменять. Но можно же хотя бы внести сомнение: нужно вести диалог не только с болельщиками.

ГУРЬЯНОВА Ирина, главный администратор ТЮЗа «Дилижанс» (Тольятти)

Интересные происходят вещи. Мы приехали из депрессивной провинции, где все не так просто. А получается, что это как в анекдоте, где встречаются два пессимиста, один другому говорит, что все плохо и хуже уже не будет, а второй: «Господа, успокойтесь, будет еще хуже!»

Мы с вами абсолютно солидарны в необходимости солидарности общества в процессе воспитания человека. Ведь все проблемы, которые сегодня поднимались, лежат в основе формирования человека с самого маленького возраста. Иначе зритель не изменится. Наша задача – научиться с ним работать. Нужно находить какие-то вещи, которые его зацепят, оставят что-то в душе и сердце.

ЖДАНОВА Светлана

Солист филармонии Загадкин рассказывал, что в маленькой префектуре Японии с численностью в триста тысяч зрителей, то есть как в Сызрани, ежедневно проводятся по два-три фортепианных концерта в разных точках. Я задала ему вопрос: чего не хватает нам для этого? Он ответил, что нет инструментов. Их нет и не будет, видимо. Мы говорим, что сегодня должно быть лучше, чем вчера, проводим фестивали, а инструментов нет.

ДОЛОНЬКО Виктор

У нас «за круглым столом» – Сергей Анатольевич Бевзенко. Сейчас он председатель Общественного совета при министерстве культуры, а в недавнем прошлом – заместитель руководителя департамента культуры. Когда они работали со Светланой Петровной Хумарьян, ставилась задача построить сеть театрально-концертных центров по всей области. Сейчас этим никто не планирует заниматься.

БЕВЗЕНКО Сергей

Смею утверждать, что каждый руководитель театрально-концертного заведения формирует своего зрителя. Давайте вспомним наши выезды с театром оперы и балета на заводы, и ведь все получалось. Вспомните, кого мы видим в залах последние пятнадцать лет – одни и те же лица. На мой взгляд, сегодня происходит, мягко говоря, ослабление внимания к работе со зрителем.

ЖУРЧЕВА Татьяна

Я люблю громадьё наших планов, а мы ведь замахнулись на какие-то глобальные вещи. Я абсолютно солидарна с этим «замахом», но задумалась немного о другом. Про публику есть два равно справедливых утверждения: «публика – дурра» и «зритель всегда прав». Отменить ни одно, ни другое невозможно, поэтому, может быть, мы не будем пока ее обсуждать, потому что на самом деле прямого воздействия на нее у нас нет. Это более сложные процессы, и как справедливо сказал Сергей Анатольевич, публику формирует театр. Если он хочет, он это делает.

Насколько я знаю, на круглый стол приглашали и тех, кто это искусство творит. Из всех творящих искусство к нам пришел только Евгений Борисович Дробышев. Диалога нет. Руководители театров его избегают.

ПРАСКОВЬИНА Маргарита, театральный критик

Мне кажется, ни для кого не секрет, что Евгений Борисович – один из тех немногих руководителей театра, которые никогда не будут звонить тебе и шипеть в трубку по поводу написанного. Он будет спрашивать мнение, потому что ему на самом деле интересны оценки, а не только похвала. Есть и другие руководители, которые берут благосклонность публики и традиционное вставание публики на знамя и отмахиваются им от любой критики. В этом случае мы абсолютно бессильны.

ДРОБЫШЕВ Евгений

Не верьте залу, он порой аплодирует абсолютно на все.

ПРАСКОВЬИНА Маргарита

Не на все. Я была свидетелем, как выходили из зала на «Гамлете» в СамАрте, который при всех спорных моментах является ярким художественным высказыванием.

ЖУРЧЕВА Татьяна

С «Гамлета» уходили по той же причине, по которой все массово встают на чем попало. Это не тот спектакль, который может «нравиться». Его вообще нельзя оценивать в таких категориях.

Первый круглый стол гильдии состоялся. Вы имеете возможность дать оценку происходившему в Доме журналистов. Присылайте свои размышления на адрес нашей газеты. И до новой июньской встречи.

Фото Елены ВОЛОДИНОЙ

Опубликовано в издании «Культура. Свежая газета», № 10 (98) за 2016 год