Интервью с министром культуры Самарской области.
Только факты: Филиппов Сергей Васильевич. Родился в Куйбышеве. Окончил с отличием физический факультет Куйбышевского государственного университета (1990). С 1990 по 1993 год работал в Институте систем обработки изображений РАН. Затем работал в ряде коммерческих организаций. С 1997 года на муниципальной службе: куратор комитета по социальным вопросам Самарской городской думы, начальник отдела организационной работы аппарата думы, начальник отдела протокольной работы администрации города Самары. В 2006 году перешёл на работу в департамент информационной политики аппарата правительства Самарской области. С 2008 года – руководитель управления, с 2012 – руководитель департамента информационной политики администрации губернатора Самарской области. В мае 2015 года назначен врио министра культуры. С 8 июня – министр культуры Самарской области.
– Сергей Васильевич, первый вопрос. Минуло, будем считать, сто дней…
– Да? Я не считаю.
– …и вы уже успели познакомиться с учреждениями культуры и искусств, наверное, всех типов; со всем сложным беспокойным хозяйством. Какие главные выводы сделали вы для себя после знакомства?
– Собственно, что я могу сказать? Люди есть – интересные, профессиональные. Основная проблема – материальная база. Требуются серьезные средства и интеллектуальные усилия для того, чтобы это хозяйство в порядок привести. И быстро этого сделать нельзя.
– Но с точки зрения финансов, то есть того ресурса, без которого невозможны никакие преобразования в материально-технической базе сейчас не лучшее время и всем сестрам по серьгам не раздашь. Какие основные направления поддержки вы для себя уже определили или думаете, что они таковыми будут?
– Есть у нас областные учреждения: драмтеатр, который давно требует серьезных вложений именно в здание. Я думаю, что в течение осени станет понятно, каким будет план реконструкции. Заниматься этим будет, в первую очередь, минстрой, а наше дело – формулировать для них задачу. СамАрт – в лучшем положении: их строительство будет продолжаться, тут все в порядке. В филармонии пока мы кардинального ничего не сделаем. Систему вентиляции в следующем году поправим, а дальше – будем решать, что делать с акустикой.
Была идея все-таки вернуться к строительству одного здания, где можно было бы под одной крышей собрать все областные библиотеки, но пока на это нет средств. Говоря об областных библиотеках следует сказать о том, что основная проблема не в зданиях – в востребованности библиотек сегодня. Как они могут привлечь читателя? Чем они могут привлечь читателя? Для меня вопрос: а надо ли особое внимание читателей сосредотачивать на Интернете, если речь о книгах?
Серьезных изменений требует ситуация с музеями. Художественный музей: на одной площадке они живут, на другой – хранят, третью они уже который год ждут (я имею ввиду особняк Шихобаловых). Эта разорванность фондов, недостаток залов – серьезная проблема. Быстро мы ее не решим, хотя с особняком Шихобаловых что-то все-таки двигается.
В городе нет нормальных выставочных залов. Кроме частных.
– Художники сами виноваты. У них было свое здание, и они его продали! С выгодой для конкретных физических лиц…
– Давайте не будем обсуждать, кто виноват. Виноваты все, и художники, безусловно. Сначала продали, а теперь выходят с протестами: «Нам нужен зал!» Нужен, но где деньги взять? Этот вопрос на обсуждении. Варианты есть. Допустим, площадка рядом с музеем Алабина, та, которая в сторону Красноармейской.
Музей Алабина. Здание есть, коллекция есть, музея нет. Здание, конечно, нужно обследовать, заняться перепланировкой – специально для задач музея: не для этого здание вначале проектировалось. Его приспособили наспех. Музей и сам прекрасно понимает, что показать есть что – нет возможности это сделать. На обследование мы деньги закладываем в бюджет будущего года, начнем формулировать техзадание, дальше – конкурсная история.
– Но прежде чем начать проектировать, необходимо понять, под что проектировать. Нужна концепция будущего музея.
– Конечно, нам нужен не проект здания, а концепция музея. Поэтому техзадание будет не на проектирование монтажно-строительных работ. Проведем инженерное обследование здания, поймем, что необходимо сделать в первую очередь просто для того, чтобы здание функционировало, и можем спокойно разрабатывать концепцию и приступать к ее реализации. Параллельно укреплению инженерных систем.
– В области началась реформа местного самоуправления и, насколько я понимаю, в результате этой реформы городская власть в Самаре – это государственная региональная власть, а районная – это муниципальная.
– Не совсем так. Тот вариант, о котором Вы говорите, был бы наверное правильным, но пока по факту это не так. Полномочия города, конечно, ближе к государственной власти. И в советские времена, когда не было разделения власти на муниципальную и государственную ветви, была единая система государственного управления в городе. Сегодня это двухступенчатая система. Районная власть – муниципалитет, в его классическом понимании, и городская – второй уровень местного самоуправления. С одной стороны, власть – муниципальная, с другой, с государственными полномочиями. Культура, насколько я понимаю, все-таки уровень городской власти.
– То есть реформы не повлекут за собой передачу муниципальных учреждений культуры ни в государственную собственность, ни в районное управление?
– Так вопрос ставиться не будет. У районов нет пока ни полномочий, ни средств на это. Другой вопрос: сейчас в планах федерального уровня власти – пересмотр нормативов обеспеченности культурного учреждения. И это будет очень серьезная задача для муниципалитетов: увеличивается, скажем, плотность объектов культуры. Долгое время систему оптимизировали, пока выплеснули цели и задачи.
– Все областные учреждения одной из своих функций имеют организационно-методическое руководство муниципальными учреждениями того же профиля. За исключением двух направлений: парков…
– Есть областной парк – Загородный. Он, по-моему, еще с 2010 года находится в ведении Министерства лесного хозяйства, охраны окружающей среды и природопользования.
– Но, по крайней мере, у министерства культуры ни одного парка нет. Как нет ни одного клубного учреждения. Хорошо ли это?
– Плохо. По многим причинам. У нас методическим центром выступает Агентство социокультурных технологий, которое в том числе и клубной работой занимается. Но образцово-показательного клуба нет. А отсутствие нормального ДК приводит к тому, что все наши театральные площадки работают как конференц-залы, как залы для проведения тех мероприятий, которые как раз в большом ДК могли бы проходить. Вынужденная история. И в ближайшее время, я думаю, она не будет решена. Если только в рамках подготовки к чемпионату мира: есть проект строительства большого концертного зала, а может и ДК все-таки.
– Есть же учреждение (от него, на моей памяти, город пытался избавиться раза три), которое сейчас как образцово-показательное не работает, но которое практически пустует – ДК Литвинова.
– Город не так уж пытается избавиться от него. И до областного уровня, на мой взгляд, не дотягивает.
– Все равно строить?
– Строить. Та же история, что с музеем Алабина: есть здание, построенное по другой идеологии. Оно совершенно не соответствует сегодняшним требованиям. И пытаться его дотягивать будет дорого и, наверное, бесполезно. Дешевле построить новое, с новыми строительными технологиями, и сразу закладывать туда все, что нам нужно. У нас ведь действительно много творческих коллективов, которым места нет.
– У меня есть пример – мой давний товарищ, бывший замминистра московской культуры Елена Зеленцова, в свое время взялась за ДК ЗИЛа (более чем архаичное здание с допотопным содержанием) и сумела создать на его площадях плацдарм для инноваций. И потом, ДК Литвинова расположен в районе, где никаких других «оазисов культуры» вообще нет.
– Закон об изменении нормативов, который сейчас готовит минкульт, содержит требование, по которому каждый район города будет иметь свой ДК.
– А парки? Ведь после того, как, на мой взгляд, абсолютно бездумную идею строительства стадиона напротив элеватора погубили, возникла очень здоровая идея: не сделать ли там парк?
– В принципе эта идея жива. Вопрос в инвестициях. Проект вполне жизнеспособный. Его можно корректировать, с ним можно работать. Но существенной частью этого проекта была парково-рекреационная зона на Стрелке.
Вообще-то у нас есть областной парк. Область может этим заниматься. Проблема парков, на мой взгляд, связана с тем, что парки сегодня – объект благоустройства, в основном. Почему и хозяин парков у нас не министерство культуры.
– Это было бы очень интересно. Я могу сказать, если мой внук выбирает парк, то мы идем в Загородный с грандиозной центральной аллеей. Организация пространства парка в общем уже завершена, ее необходимо только содержательно насыщать…
– Не уговаривайте, я тоже Загородный парк люблю. Хотя больше люблю Струковский. Может быть, опыт парка как объекта культуры первым будет реализован именно в Струковском. Существует проект реконструкции парка, существует идеи возрождения летнего театра (в другом немного виде), строительства выставочного зала на месте бассейна «Чайка»…
– Еще одна структура, ваше мнение о взаимоотношениях с которой хотелось бы прояснить. Общее место: все виды и направления туристической деятельности объединяет единая для них компонента – культурная. И вроде бы департамент туризма – составная часть министерства культуры, а существует он сам по себе.
– В данный момент работаем мы самостоятельно, но в федеральном министерстве есть департамент туризма. С одной стороны, культурная составляющая, наверное, основная для Самары. Хотя есть и курортная составляющая. Все остальное ─ это туризм, событийный и культурный. Как минимум, с департаментом туризма нам работать предстоит. И мы с Мальцевым [руководитель областного департамента туризма. – В. Д.] уже начинаем заниматься совместной работой.
– Один из самых важных вопросов – взаимоотношение министерств культуры и образования. До 1953 года, ведь, существовали наркомпрос и комитет по делам искусств. Потом их объединили и получился «тяни-толкай». Из внутренних противоречий так до сих пор и не выбрались: все-таки у образовательных учреждений одни задачи, а у учреждений искусств – другие. И сейчас наличествуют непримиримые противоречия, не на уровне министров, а на низовом. Я только в страдательном наклонении могу говорить о колледже культуры, с ужасом наблюдаю за состоянием музыкального училища, и, наконец, самая большая за последние 85 лет проблема: Самара – единственный город с академическим театром оперы и балета, в котором нет консерватории. Как будут развиваться взаимоотношения двух ведомств в обозримом будущем и как должны, на ваш взгляд развиваться?
– На этот вопрос я сейчас, наверное, не отвечу. В профтехобразовании есть тенденция перехода от министерства образования к профильным министерствам. Первые, с кого начали – медицина, сельское хозяйство. Мне кажется, дойдет и до культуры.
Вернуть их в ведение министерства культуры или устроить совместное ведение? Варианты могут быть разные. Вопрос в ресурсной поддержке, в том числе и финансовой. И потом, областной договоренности может не хватить. Хотя прецедент все-таки есть. Хореографическое училище ─ оно у минкульта. Но состояние хореографического училища хвалить не приходится.
– Это очень сложная проблема. Если говорить исходя из опыта таких вот явленных из ничего училищ, то помимо решения об их открытии всегда прилагался «подъезд 12-ти этажного дома», в котором были служебные квартиры для преподавателей. Ибо необходимого качества преподавателей, которые нужны для хореографического училища, в Самаре нет.
– И еще – общежитие и интернат, потому что если попадаются способные ребята из районов, часто оказывается, что они не из не очень богатых семей и оплачивать их проживание в городе родители не в состоянии.
– Какой-то свет виден хотя бы? Надежда? Ведь, по большому счету, у минобра есть интернаты, от которых они могли бы отказаться, если бы захотели.
– Понимаете, для хореографического училища есть один разумный вариант развития: одно здание, где будет все, ну кроме квартир преподавателей, конечно. Вот есть здание бывшего реального училища на Алексея Толстого. Федуловой [директор хореографического училища. – В. Д.] дико нравится.
– А военным?
– Министерство обороны – это раз. Наверное, можно было бы попытаться решить этот вопрос. Но «где деньги, Зин?» Это еще и памятник ко всему прочему, а значит – совсем другой уровень расценок на реконструкцию. Да и не все в нем можно делать.
И о консерватории. Разговор идет давно. И не в лучшее время мы это обсуждаем. Хотя вообще-то лучшего времени никогда не будет…
Есть у нас консерватория в городе Тольятти. Еще есть, и, я думаю, все-таки она сохраниться. То, что в Самаре нет консерватории, – застарелая боль.
– Мы с вами говорили в основном о материально-технической базе, о каких-то институциональных особенностях. Но, чего греха таить, качественный уровень подготовки специалистов, в общем, оставляет желать… Все равно – ориентация на варягов. Более того, в последнее время на варягов, работающих вахтовым методом, у которых где-то есть база, и они приезжают сюда «на сдачу».
– Я думаю, это не только для Самарской области характерно.
– Я приведу один пример из области политических решений. С чего-то тюменскому губернатору вдруг довелось пойти на симфонический концерт, и он туда пошел совершенно сознательно, слушать музыку. После чего, что естественно в подобных случаях, обсудили проблемы местной филармонии, доказывая, что само собой никакой качественный оркестр ни в какой Тюмени никогда не создашь. И губернатор своей волей обеспечил проведение конкурсов на каждое место в оркестре, на каждый пульт, с последующей достойной заработной платой. Теперь там играют очень хорошего качества выпускники консерваторий, в первую очередь – московской и петербургской. Причем музыканты живут в Тюмени в служебных квартирах.
Система стипендиатов в настоящее время практически не заметна. Ну, чтобы область платила человеку, за то, что он учится в Джульярдской школе или в Москве, а потом возвращается и отрабатывает кредит. Если не отрабатывал, возвращает средства, которые в него вложили. Такой системы нет. Своих театрального института и консерватории не существует. Тогда мы или должны быть настолько привлекательны, чтобы человек мечтал бросить то место, где он родился, жил и где у него все хорошо, и приехать сюда. Я не очень понимаю, чем его можно заманить. Или ему предоставляют карт-бланш работой и платят за это достойные деньги.
Покалечена вся система подготовки и повышения квалификации кадров кроме образовательных учреждений культуры и искусств, где Ираида Миронова занимается этим сколько я себя помню. Всего остального не существует ни на уровне самодеятельности, ни на профессиональном уровне. Такое мое оценочное суждение.
Это содержательный вопрос, а не материально-технический. Что здесь будет происходить? И потом: в тех городах и странах, где этого зрителя со школьной скамьи учат воспринимать художественные тексты, заканчивается проблема с интересом зрителя к событию…
– С этим даже спорить не буду, соглашусь сразу. Можно сколько угодно ругать советскую систему, но было принято водить детей в театры, в музеи, в кино на хорошие фильмы, на выставки, на концерты в филармонии, в библиотеки — за руку из школы. Эта система была правильная. Ее надо было бы восстановить. Но одно очень простое «но»: если раньше система была подкреплена материально, то сейчас все заботы падают на плечи родителей. Если есть в школе директор либо преподаватели, а лучше не один, которые это все понимают и этим занимаются, то дети из этих школ ходят в театр и не просто так: готовятся к этому, читают произведения, по которым посмотрят спектакль, а, возвращаясь из театра, обсуждают увиденное на уроках. Если преподаватель хороший, он готов выслушать мнения. Все это становится центром притяжения. И для детей, и для родителей. У меня сын учился в такой школе, где все это было.
– Там есть вторая проблема. В Самарской области сколько школьников? Тысяч 200?
– Учитывая, что у нас порядка 700 учебных заведений по области (школ). В Самаре около 170.
– Хорошо, тысяч 300-400, наверное. А теперь представьте, что все учителя и директора привели мозги в порядок и повели детей в музеи, театры. Для того чтобы 300 000 человек хотя бы двараза в год сходили в театр, у нас для этого столько посадочных мест нет. Вот комплексная проблема ─ образования и культуры. Я сталкиваюсь с проблемами кинообразования, и не в авторской школе, в которой учился ваш сын, а в обычной, придворной школе шаговой доступности, где нормируется все, в том числе внешкольная работа. Там есть объективные организационные трудности, которые стоят перед преподавателем.
– С одной стороны, нормативная система не способствует всему этому. И средств на то, чтобы заплатить за билеты в театр либо компенсировать эти расходы театру, нет. Но есть один нюанс. Во-первых, это качество подготовки новых педагогов. И для школ, и для учреждений культурного профиля. В чем проблема? Я пока не знаю, как ее решить. Молодой современный педагог, приходит в школу с внутренним убеждением, что его обязанность донести до детей материал. Восприятие этого материала его вообще не интересует: «Я им дал, а взяли они или нет, это вообще не мое дело».
– Вы правильно говорите. Но если на познавательном уровне они еще готовы, то на уровне воспитания души этого вообще ничего нет.
– А знаете почему? Потому что мы 20 лет говорим о том, что в задачи системы образования воспитание не входит. Совсем. Таковой была государственная политика. Начали с того, что не должно быть в стране идеологии, а раз нет идеологии, значит, не надо и воспитывать. Зачем? Невидимая рука рынка регулирует все. В том числе и это.
– Будем надеяться, что если за 20 лет удалось разрушить, то, может быть, за 20 лет возможно восстановить.
– Для восстановления, как всегда, нужно больше. Разрушить проще и быстрее. Но вопрос в том, что я пока не вижу серьезных подвижек. По крайней мере, со стороны системы образования.
– Это, к сожалению, вопрос не для специалистов. Это политический вопрос. Работники образования ─ это второе звено.
– Скажу так. При желании и это возможно. И даже сейчас. Вот мы с вами говорим о посадочных местах в театральных и концертных учреждениях. Есть такая проблема, безусловно. Но вот тут товарищ Интернет предоставляет неоценимые услуги. Можно же не выходя из класса посмотреть в принципе любой спектакль, послушать любой концерт, и хотя бы этим заинтересовать.
– Готов поспорить. Потому что я могу сесть дома и все эти квадрофонии Бостонского оркестра с идеальной записью могу послушать. А я, дурак, иду в филармонию и слушаю киксующий оркестр, потому что это живое восприятие.
– Но все-таки. Может быть, это в какой-то степени паллиатив, но такая возможность существует. Хотя бы к этому можно приучить. В конце концов, если мы говорим про поп-культуру, есть возможность любую группу послушать, но идут же на концерт? Один концерт за другим, Коллективное восприятие, драйв, как сейчас говорят.
– И другая коммуникация с исполнителем.
– Все равно какая-то потребность вот это послушать и посмотреть появляется до того, как они приходят в зал.
– По крайней мере, объяснить особенности восприятия художественного текста.
– Уроки искусства ─ их же вообще не существует. А на каких уроках об этом говорить? На уроке литературы частично. Опять же, не все. Да и урок литературы сегодня, к сожалению, по-другому построен. Вот сейчас вернули сочинение. Думаете, меня это порадовало? Нет. Потому что у этих сочинений, как и в советское время, четкие критерии как надо писать. Из этого ничего хорошего не будет. Могу сказать по своему школьному опыту (а я был всю жизнь отличником), терпеть не мог писать сочинения именно по той простой причине, что писать надо вот так. Не так, как ты это видишь. Не важно, хорошо ты это понимаешь, правильно не правильно, у учителя есть задача корректно тебя поправить. Была четкая схема.
Вот здесь мне повезло. У меня была учительница литературы ─ соученица Андрея Донатовича Синявского, они в университете за одной партой сидели. Она приехала сюда, потому что тяжело был болен отец, и всю жизнь проработала в школе. Можете представить, начало 70-х годов, а мы на уроке литературы делали сравнительный анализ сочинений Достоевского и «Мастера и Маргариты». У нас все было нормально. Нам, сорока школьникам, персонально повезло. А общая ситуация была, конечно, ужасная.
Спасибо, Сергей Васильевич, за интервью.
Беседовал Виктор Долонько
Фото Андрея Савельева
Опубликовано в издании «Культура. Свежая газета», № 14 (81) за 2015 год