События: ,

Лев Толстой как зеркало

20 апреля 2016

IMG_2510

Проза Л. Н. Толстого на сцене – это всегда событие для зрителя и испытание для театра. В случае с «Холстомером» особенно. Сразу возникает в памяти легендарная постановка Георгия Товстоногова в БДТ с несравненным Евгением Лебедевым в роли Холстомера. Это было поистине великое событие.

Прежде всего, тогда, в середине 70-х, глубоко и трагически отозвались толстовские размышления о жизни и смерти, о суетности и бессмысленности бытового, мелочного, эгоистического существования человека перед лицом великой и вечной природы, которая дает смысл и объяснение всему.

Сцена многократно укрупнила вполне, казалось бы, хрестоматийный текст, и невиданным откровением прозвучали слова из последнего абзаца повести: «Ходившее по свету, евшее и пившее мертвое тело Серпуховского убрали в землю гораздо после. Ни кожа, ни мясо, ни кости его никуда не пригодились». Но едва ли не большее потрясение вызвала форма спектакля. Это был мюзикл – с живой музыкой, пением, со сложными танцевальными номерами, с выразительным пластическим решением образа и самого Холстомера, и других лошадей.

В 1983-м «Историей лошади» открылся «Театр у Никитских ворот». Марк Розовский, автор инсценировки, вынужденно уступивший Товстоногову авторство спектакля, все-таки осуществил собственный замысел. В 2012 году в Камерном музыкальном театре имени Б. А. Покровского состоялась премьера оперы «Холстомер» на музыку Владимира Кобекина.

Самарцам памятен спектакль в театре «Актерский дом». В нем поражало не только виртуозное мастерство актера, блестяще владеющего техникой моноспектакля. Самым удивительным было то, как Олег Белов и Валерий Маркин, автор инсценировки и режиссер, глубоко и точно прочли толстовский текст, сумели передать толстовскую философию.

И когда в академической драме в афише появилась «История лошади», театралы насторожились: что же получится?

***

Сергей Грицай участвовал в постановке трех спектаклей Самарской драмы: «Царевна-лягушка», которую, кстати, с успехом показали на Авиньонском фестивале, «Звуки музыки» и «Мсье Амилькар, или Человек, который платит». Теперь (как и когда-то в «Царевне-лягушке») он предстал в трех ипостасях: автор инсценировки, постановщик и хореограф.

Спектакль поименован в афише как сценическая фантазия по мотивам повести Толстого. Вполне справедливо: некоторые сюжетные линии существенно развиты и дополнены, а некоторые додуманы и добавлены. Действительно – фантазия. Толстой ведь сам, в сущности, предложил фантазию о том, как старый мерин рассказывает о своей жизни молодым лошадям. На этом фантастическом допущении и строится спектакль.

Сцена, обрамленная тремя высокими зеркальными стенами, напоминает репетиционный балетный класс со станками для упражнений, которые по ходу действия преобразуются в самые разнообразные предметы. Все действие разворачивается в этих зеркалах, в них отражается и множится происходящее на сцене. Пространство замкнуто, но благодаря бесчисленным отражениям кажется открытым, уходящим куда-то далеко-далеко. Но это обман: вырваться за пределы высоких стен невозможно. Ловушка, называемая жизнью, не отпускает никого до самой смерти. Однако лишь старому Холстомеру дано это понять и осмыслить. В спектакле он не просто центральный персонаж, но субъект речи, субъект сознания. Все события – с первой и до последней минуты – должны быть увидены его глазами, рассказаны и им оценены.

Действие начинается с появления Холстомера и дальше как бы творится им самим: он обходит по периметру всю сцену, раздергивая занавеси, и останавливается в самом центре сотворенного им мира. И дальше он будет в центре, а все остальные персонажи, весь остальной мир – вокруг него. Мимо старика – задевая и толкая – пронесутся молодые кобылки и жеребцы, презирая «гадкую» старость и не замечая ее величественности.

Холстомер не просто рассказывает, он проживает за время спектакля целую жизнь, постоянно меняясь, то молодея, то вновь старея, то беззаботно и счастливо радуясь жизни, то тоскуя и отчаиваясь. Владимир Морякин правдив и убедителен в каждом из этих состояний. Роль и психологически, и даже просто технически очень сложна: актер произносит текст не только от лица Холстомера, но и от лица автора, исполняет довольно сложные танцевальные и почти акробатические номера, поет. Но «швов» не видно. Холстомер – цельный характер и высокая душа, постигающая себя и мир вокруг себя.

Параллельно истории лошади в спектакле выстраиваются истории людей. Мы подробно знакомимся не только с князем Серпуховским (Федор Степаненко), судьбу которого и сам Толстой «запараллелил» с судьбой пегого мерина, но и с первым хозяином Холстомера генералом-самодуром (Виктор Мирный) и – вот уж совсем неожиданно – с его семейством.

Самостоятельный сюжет разворачивается в связи с конюшим (Виталий Жигалин), которому был подарен пегий и который так жестоко с ним обошелся. Страдает, выбирая между богатым любовником и высоким искусством, балерина Матье (Алина Евневич). Подробно и длинно пьют, курят, ужинают коннозаводчик (Сергей Видрашку) и его супруга (Нина Лоленко), принимая заезжего гостя. Идея, в общем-то, ясна: предельная условность образов лошадей и бытовая подробность образов людей должны контрастировать, дабы показать красоту и совершенство природного начала и совершенно неестественную, чуждую природе, а потому уродливую жизнь людей.

Для лошадей было найдено интересное решение. Они одеты в странные костюмы, похожие на репетиционные и в то же время напоминающие нынешнюю подростковую моду. Они молоды, и их молодая энергия выражается в безудержных танцах. Впрочем, не знаю, всегда ли то, что они делают, можно назвать именно танцами. Это сложные и красивые пластические композиции, в которых всё – и упоение своей юностью и силой, и неизбежный в таком возрасте нигилизм, и подростковая агрессия, и играющие гормоны…

Трогательны и красивы лирические дуэты. Рождение Холстомера – по сути, мини-балет. Евгения Аржаева (мать Холстомера) и Владимир Морякин движутся и живут как единое целое – мать носит свое дитя, взращивает его в себе, оно неотделимо от нее. Но только до поры. После родов они уже два существа. История рождения Холстомера обрамлена авторским текстом. Но можно было бы без него и обойтись. Это как раз тот случай, когда танец ничуть не менее выразителен, чем слово.

Еще один спектакль в спектакле – история любви Холстомера и Вязопурихи (Наталья Прокопенко). От первых взглядов – к робкому общению, от него – к первым прикосновениям, к изумленному и радостному узнаванию друг друга. Эта история тоже могла бы обойтись без слов. А также и без пения. И дело тут не столько в несовершенстве вокала, сколько в стихах и музыке, которые явно оставляют желать лучшего.

Человеческие истории и человеческие характеры представлены в совершенно иной стилистике: начиная от лишенных какой бы то ни было условности и потому слишком уж театральных костюмов и кончая манерой игры, бытоподобной, традиционно-реалистической. Разностильность, конечно, намеренная. Но условно-хореографическое начало явно интереснее, глубже. И жаль, что хореограф Грицай уступил Грицаю-режиссеру и позволил редуцировать танцевально-пластические сцены.

А впрочем, у спектакля, я уверена, будет удачная сценическая судьба. Публика оценит и его музыкальность, и выразительные танцы, и заразительную энергию молодых актеров. Для самих же актеров эта работа – хорошая школа. Благодаря Грицаю они, несомненно, выросли профессионально. Благодаря Толстому, я надеюсь, выросли личностно. Как утверждал некогда один немодный ныне автор, Лев Толстой – зеркало. Только не революции. Лев Толстой – волшебное зеркало, взглянув в которое, человек заглядывает в свою душу. И в отличие от других зеркал – это никогда не лжет.

***

P.S. На момент сдачи номера в печать автор успел увидеть спектакль только один раз, но обещает обязательно посмотреть другой состав исполнителей и обязательно вернуться к спектаклю. А редакция газеты обещает предоставить такую возможность.

 

Самарский академический театр драмы имени М. Горького

История лошади

Сценическая фантазия в 2 действиях по мотивам повести Льва Толстого «Холстомер»

Инсценировка, постановка и хореография – Сергей Грицай (СПб)

Сценография – Александр Орлов (СПб)

Музыка – Игорь Пономаренко (СПб)

Стихи – Максим Резник (Москва)

Костюмы – Юрий Сучков (СПб)


 

Татьяна Журчева

Литературовед, театральный критик. Кандидат филологических наук, доцент Самарского университета, член СТД РФ.

Фото Ивана Кулясова
Опубликовано в издании «Культура. Свежая газета», № 7 (95) за 2016 год

 

pNa

Оставьте комментарий