Алла Шелест… Великий Рудольф Нуреев писал, что она была не только блестящей балериной, но и художником, для которого главным было Его Величество Искусство.
Ее искусство восхищало неожиданностью и глубиной мысли, достоверностью характеров и психологическими откровениями, оно взывало к размышлениям, к приоткрывшейся тайне, в которой становится явственно божественное начало в человеке.
Вера Красовская, выдающийся историк балета, считала, что о Шелест можно писать только стихами. Возможно, именно сценические трактовки Шелест сподвигли Красовскую, тоже ученицу Вагановой, взяться за перо критика: «В марте 1941 года журнал «Искусство и жизнь» напечатал статью об Алле Шелест. То была первая из написанных мною статей и первая в жизни танцовщицы. Шелест было двадцать два года».
Крупнейший балетовед нашего времени Вадим Гаевский, анализируя «Баядерку» М. Петипа, впервые использовал для характеристики танцовщицы слово «божественная»: «Танец со змеей – актерское прозрение и актерский шедевр Аллы Шелест. В этом клубке перекрученных движений, помраченного рассудка и смятенных чувств время от времени, как на моментальных вспышках во тьме, проступал психологический профиль Никии, ясный очерк ее подлинного существа, ясный рисунок ее подлинных намерений».
Не скупились на высокие оценки ее искусства самые прославленные деятели хореографии. Безжалостно строгий и бескомпромиссный Ф. Лопухов: «Шелест сегодня может танцевать хуже, чем вчера, может быть в ударе и не в ударе, может клокотать как вулкан и оставаться сравнительно холодной, но ее не спутаешь с другими балеринами и, боюсь в этом признаться, не променяешь на них. Настолько индивидуальность танцовщицы сливается с индивидуальностью актрисы».
М. Плисецкая писала, что из советских балерин считает великими М. Семенову, Г. Уланову, А. Шелест: «Многие роли Шелест не могу забыть. Жизель, Эгина, та же Зарема. «Слепая» в постановке Якобсона заставляла меня плакать. У Шелест был дар необыкновенного перевоплощения. На сцене она была немыслимо красива. Божественно красива».
Четверть века Алла Яковлевна была балериной Кировского театра. Хотя еще ученицей старших классов станцевала на прославленной сцене «Одиннадцатый вальс» из «Шопенианы» М. Фокина, в предвыпускном классе – «Па де Диан» из «Эсмеральды» А. Вагановой, и, наконец, центральная роль в выпускном спектакле «Катерина», которую репетировала с постановщиком балета Л. Лавровским. После спектакля Г. Уланова и Т. Вечеслова преподнесли дебютантке большую корзину флоксов. Такое внимание ведущих балерин театра – факт чрезвычайного признания.
Ее творческий путь в театре начинался блестяще. Уже в первые годы она исполнила Одетту в «Лебедином озере», Фею Сирени в «Спящей красавице», Хасинту, затем Лауренсию в «Лауренсии» В. Чабукиани, Нателлу в его же «Сердце гор». В дальнейшем она станцевала весь классический репертуар, практически все балеты советского репертуара, в бытность ее ставившиеся на сцене Кировского театра, а в некоторых из них осталась непревзойденной.
В классических балетах любую из ролей она осмысляла по-своему, делала неузнаваемой, раскрывала новое содержание. Так произошло с «Лебединым озером». Шелест трактовала Одиллию не как коварную обольстительницу, а как блистательную красавицу, упоенную своей молодостью и красотой, – неотразимое орудие в руках Злого Гения, контраст лиричной, светлой Одетте.
Так произошло с Жизелью, ролью, которую Шелест исполнила на девятнадцатом году службы в театре (никто, кроме Н. Дудинской и К. Сергеева, не имел права выступать в этом балете). Жизель-Шелест на всю жизнь запечатлелась в памяти, и по сей день перед глазами среди сотен других, увиденных за многие десятилетия. В ней все иначе, все незабываемо!
В первом акте от Жизели исходило необычайное очарование. Неудивительно, что граф Альберт влюбился в такую Жизель. Во втором акте Жизель-вилиса «парила», не касаясь земли. Речь идет не о невесомых прыжках балерины, не о видимой легкости танца, а о «парении» на протяжении всего акта! Образ казался сверхъестественным.
По воспоминаниям балетоманов, разными были ее взаимоотношения с Альбертом в зависимости от партнера: одного прощала за свою смерть, другого утешала, а для кого-то оставалась неприступной, вечным укором совести. Не часто такое увидишь, когда идешь в театр на давно известный балет со сложившейся концепцией, но смотришь его как впервые, не зная, что предложит исполнитель. Так было на спектаклях с Б. Брегвадзе, Н. Долгушиным, Р. Нуреевым.
Но счастье артиста – быть первосоздателем роли. Шелест часто исполняла роли, рассчитанные на другие физические и психофизические данные. То, что создавалось для нее самой, становилось шедевром. Яркий пример – образы в произведениях Л. Якобсона: Сюимбике в «Шурале», Эгина в «Спартаке», Возлюбленная в миниатюре «Вечный идол». Талант балерины создавать многозначный образ особенно раскрылся в этих ролях. Но для танцовщицы такой индивидуальности, такого мощного таланта не было рождено балета, провозгласившего новое направление, как когда-то для М. Тальони или Ф. Эльслер, Г. Улановой или А. Осипенко.
Постисполнительская деятельность Шелест многообразна. В консерватории она вела дисциплину «Искусство балетмейстера» и создала программу обучения, которая, дополненная преемниками, действует до сегодняшнего дня. Три сезона возглавляла балетную труппу Куйбышевского театра оперы и балета. Ставила свои версии классических балетов, репетировала, преподавала в Эстонии, Румынии, Венгрии, Финляндии, Италии. Но мало кто оказывался способным откликнуться и воплотить высокий уровень ее требований – сказывался интеллектуальный и духовный разрыв с коллегами. Часто сталкивалась с возражениями, недопониманием, нежеланием актеров работать в том объеме, как того требовали образность, стилистика, одухотворенность хореографии.
Свои размышления Алла Шелест порой доверяла бумаге. Чрезвычайно самокритичная, она не предполагала публиковать свои записи, не считала себя профессионально владеющей пером. Многое изменилось, когда в ее жизнь вошел Рафаил Вагабов, танцовщик и балетмейстер, воспитанник консерватории. Он поражался меткостью ее изречений и их глубиной; предрасположенный к литературному творчеству, стал записывать их, вовлекая Аллу Яковлевну в воспоминания, теоретизирование. За тридцать лет их совместной жизни накопился огромный материал, событием стал роман «Вечный Идол».
Главное место в книге отведено размышлениям о хореографическом искусстве. Одна из важных тем – разговор о методике преподавания классического танца А. Вагановой, специфике ее постановки корпуса, выразительности рук, координации и кантилены, об универсальности классического танца – основе подлинного профессионализма танцовщиков. Здесь немало собственных мыслей, наблюдений, утверждений.
Особенная тема – работа над ролью. Здесь главным являются разговоры о драматургии спектакля. Для Шелест разработка роли – это не столько освоение хореографического текста на уровне предельного профессионализма, полной технической свободы (что само собой разумеется), сколько осмысление образа, каждого его эпизода, места и развития. И все это сопряжено с задачами балетмейстера. Выявление замысла хореографа для нее сочетается с освоением музыкального материала – требования к музыке, «растворенность» в ней и так далее – в русле проникновения в литературный первоисточник. Вся эта информация – замысел, драматургия, хореографический текст и музыкальный образ – переосмысляется и наполняется собственным пониманием, оживляется эмоциями и чувствами, «проживается» ею. И тут важным становится понятие «духовность».
Для Шелест, по воспоминаниям Л. Линьковой, коллеги и поклонницы, каждый выход на сцену – огромная ответственность перед зрителем. Отсюда чрезвычайная скромность, строгость, сосредоточенность, самокритичность, внимание к своему внутреннему состоянию, от «заряженности» которого и зависит тот выплеск «наполненности», «содержательности» танца, который на всю жизнь оставлял след – не в памяти, не в эмоциях, но в душах тех, кто был способен его воспринять.
Что такое «медитация»? Буквальный перевод – «размышление», а как метод практики, духовной практики – способ остановить процесс мышления для того, чтобы стало действовать подсознание. Алла Яковлевна не занималась духовными практиками, она пришла к этому интуитивно. И именно медитация способствовала тому поэтическому насыщению исполнения, которое и делало ее искусство откровением, будило заложенное божественное присутствие в каждом человеке.
Светлана Хумарьян
Театровед, заслуженный работник культуры России, почетный гражданин Самарской области, автор идеи и руководитель «Шелестианы».
Программа
XVI Фестиваль классического балета имени Аллы Шелест
21 октября, 18:30
ОТКРЫТИЕ ФЕСТИВАЛЯ
I отделение
Л. Минкус
Grand pas из балета «Пахита»
Балет в 1 действии
Исполняют солисты и артисты балета Самарского академического театра оперы и балета
II отделение
Сцены из спектаклей и хореографические номера
Участвуют:
прима-балерина Государственного академического Большого театра России, лауреат международных конкурсов, премий Dance open, «Душа танца» в номинации «Звезда» Евгения ОБРАЗЦОВА;
премьер Государственного академического Большого театра России, лауреат приза «Душа танца» в номинации «Восходящая звезда» Денис РОДЬКИН;
прима-балерина Государственного академического Большого театра России, лауреат международных хореографических премий Benois de la Dance и Dance Open, лауреат телевизионного конкурса «Большой балет» в номинации «Лучшая балерина», лауреат приза «Душа танца» в номинации «Восходящая звезда» Ольга СМИРНОВА;
премьер балета Государственного академического Большого театра России, лауреат международных конкурсов, лауреат международных хореографических премий Benois de la Dance и Dance Open, лауреат приза «Душа танца» в номинации «Звезда» Семен ЧУДИН;
прима-балерина Пермского академического театра оперы и балета имени П. И. Чайковского, лауреат международного конкурса «Арабеск» (I премия), Гран-при Михайловского театра (Санкт-Петербург), обладатель специальных призов имени М. Петипа и Т. Тахакаши (Япония) Инна БИЛАШ;
премьер балета Пермского академического театра оперы и балета имени П. И. Чайковского, лауреат международного конкурса «Арабеск» (I премия), Гран-при Михайловского театра (Санкт-Петербург), обладатель приза М. Петипа Никита ЧЕТВЕРИКОВ;
солисты и артисты балета Самарского академического театра оперы и балета
23 октября, 18:30
А. Адан
Жизель
Балет в 2 действиях
Жизель – прима-балерина Государственного академического Большого театра России, лауреат премии «Триумф» Анна Никулина
Альберт – Семен Чудин
26 октября, 18:30
Л. Минкус
Баядерка
Балет в 3 действиях
Никия – Анна Никулина
Солор – первый солист Государственного академического Мариинского театра, лауреат приза «Душа танца» в номинации «Восходящая звезда» Андрей Ермаков
28 октября, 18:30
А. Адан
Корсар
Романтический балет в 3 действиях, 5 картинах
30 октября, 18:30
ЗАКРЫТИЕ ФЕСТИВАЛЯ
Вечер хореографии Кирилла Шморгонера
Участвуют солисты и артисты балета Самарского академического театра оперы и балета
Опубликовано в издании «Культура. Свежая газета»,
№ 15-16 (103-104) за 2016 год (сентябрь)