Тринадцать лет назад неожиданно для себя обнаружила: я — председатель Баховского общества в Самаре. Как это произошло, и в свое-то время не заметила, а теперь, за давностью лет, тем более не помню. Стала оглядываться, ища других участников виртуального братства. Виртуального — потому что объединение вокруг любимого композитора не имеет под собой никакой бюрократической основы.
Списков членов общества нет, взносы не собираем, перед Лейпцигом не отчитываемся. Там в 1850-м было создано, к столетию смерти Баха, первое в мире объединение такого рода.
Целью Баховского общества в Лейпциге было издание полного собрания произведений Баха; первый том произведений был выпущен уже в 1851 году. К 1899 году эта работа была закончена, и в январе 1900 года Баховское общество самораспустилось. Тут же было вновь организовано Новое Баховское общество. Оно занялось изданием отдельных сочинений Баха, предназначенных для практического применения. В 1907-м Общество открыло музей Баха в Эйзенахе. Каждые два года оно организует Баховские празднества в Лейпциге, где раз в год проводятся также международные Баховские фестивали. С 1904 Новое Баховское общество выпускает ежегодник Bach-Jahrbuch.
Видела я эти «Бах-Ярбух». Читала. В 2000 году отправилась в Германию, чтобы позаниматься Бахом не доморощенно, а как следует. Приезжаю торжественно. В год своего 50-летия, 315-летия со дня рождения Баха и 250-летия его смерти. Вместе с Иоганном Себастьяном отмечать будем, думаю. Если хочет, пусть празднует не свою смерть, о которой он так страстно мечтал: Ich freue mich auf meinen Tod («Я радуюсь своей смерти») — ария из кантаты № 82 на собственный баховский текст.
Иду в библиотеку музыкального факультета большого немецкого университета: около 30 зданий, 40 тысяч студентов. Огромна и музыкальная библиотека. По русской привычке к самоумалению подхожу на полусогнутых, втянув голову в плечи, к столу библиотекарши. Мнусь: «Я музыковед…» Она поощрительно кивает: ну что ж, бывает со всяким. — «Бахом занимаюсь. „Страстями по Матфею“. Где тут…» Библиотекарша поводит рукой налево: «Вон та стенка».
Стенка! Метров… ну, может быть, десять длиной, два — высотой. И ведь все по-немецки! Я его как бы знаю, немецкий, но именно что «как бы». Ничего. Ползаю вдоль полок в темпе небольшой улитки. «Бах-Ярбух». Годы и годы — статьи в основном в позитивистском духе. «Классификация интонационных формул в речитативах «Страстей по Иоанну», «Классификация интонационных формул в речитативах «Страстей по Матфею». Выразительность и информативность текста примерно как у телефонного справочника. Но от растерянности читаю. Пригодится… А вот и экспрессия, да лучше было бы ее поменьше: эксгумировали останки Баха, измерили толщину черепных костей… Забыла цифры. Не пригодились. Везде-то они с линейкой, немцы… Мир в миллиметрах…
Впрочем, миллиметровую точность иногда эти трогательные немцы не соблюдают. Обчитавшись статьями в музыкальной библиотеке, сгребаю несколько книжек и иду по Уни-центру в специальное такое место ксерокопировать. (Днем с чем угодно и куда угодно из библиотеки выпускают, сиди себе на зеленой северонемецкой мураве, читай среди резвящихся кроликов; надо только под вечер сдать.) Дяденька, который поставлен на обслуживание ксерокса, берет за каждую страницу… сколько же берет? Через пятнадцать лет, разумеется, не помню. Очень небрежно подсчитывает страницы. Округляет — в мою, а не в свою пользу! Общую сумму тоже округляет, и опять в мою сторону!
Почтенный профессор Клуссман, краса и гордость РУБ, прощаясь со мной, напутствует: «Занимайтесь, пишите. Издадим. Ведь Баха любят все!»
Вот опубликовала. В Германии, хотя и по-русски. 487 страничек. Под запал я еще у них своего гораздо менее толстенького «Бетховена» издала, книжонку о сонатах. А что такое «РУБ»? Не наши растолстевшие до прописных букв РУБЛИ! Не евро даже. Рурский Университет Бохум.
Да, Баха любят почти все (скидку делаем на русский, а не рурский менталитет). Многие подходили, жалобно в глаза заглядывали: и меня включи! И я в Баховское общество хочу! Я включаю, мне это ничего не стоит. Оно все, как я подозреваю, у меня в голове сидит. Как у Шумана — воображаемое общество Давидсбюндлеров.
Как организовать виртуальное общество? А вот как Шуман это сделал. В «Союз Давида» (имеется в виду библейский царь Давид, покровитель музыки) он включал и своих современников — Фредерика Шопена, Ференца Листа, Никколо Паганини, Клару Вик, и композиторов прошлых эпох — Людвига ван Бетховена, Франца Шуберта, Иоганна Себастьяна Баха. В Давидсбюнд входили и выдуманные Шуманом Эвзебий и Флорестан, один — лирический мечтатель, другой — воплощение пылкости и страстности, этакие немецкие Обломов и Штольц. В реальности же «давидсбюндлеры» собирались в одной из кофеен Лейпцига.
Я в свое виртуальное баховское сообщество, кроме нескольких реальных самарских музыкантов, включаю Гюнтера Йену (он себе сидит-посиживает в Гамбурге и обо мне слыхом не слыхивал), Людгерра Ломанна (в принципе, мы с ним знакомы, и в мае он приедет в Самару с органным концертом). Включаю и великого английского контратенора Майкла Чанса (его видела и слышала на фестивалях старинной музыки. Как-то на концерте вижу: Чанс в зале сидит. Пристроилась в ряду за его спиной и осторожно притронулась пальцем к его пиджаку — всегда не мешает убедиться, что перед тобой живой человек во плоти, а не мираж и не привидение).
Самарское Баховское общество все же не мираж и не призрак. В 1985 году провели всесоюзный юбилейный фестиваль. Помнится, спели Мессу си минор. Приехал ведущий отечественный специалист в области изучения и исполнения Баха, московский пианист Михаил Аркадьев, дал несколько концертов, мастер-классы провел. Состоялась конференция. Потом и юбилей 2000 года развернуто отпраздновали, и не счесть всяческих событий было. Даже косулю однажды съели. Косуля-то нам чем помешала? Но был и такой эксцесс самарского бахианства.
К 330-летию Баха в свои гостеприимные стены пригласила поклонников его музыки самарская Евангелическо-лютеранская церковь Святого Георга. Любимого композитора почтили исполнением органных сочинений (Анна Карпова), хоралов (хор ЕЛЦ Св. Георга, руководитель Елена Тумановская), флейтовых и виолончельных произведений (Виктор Дрожников, Анна Лазанчина, Александр Дарвин); фрагмент оратории «Магнификат» прозвучал в исполнении солистов Самарского академического театра оперы и балета Вячеслава Моногарова и Юлии Марковой.
В Самарской филармонии к Дню рождения Баха камерный оркестр Volga Philharmonic дал концерт «Бах при свечах». Солистка — лауреат международных конкурсов и фестивалей Александра Непомнящая (клавесин, Нидерланды). Дирижер — руководитель Камерного оркестра «Симфониетта Саарбрюккена», профессор Лео Кремер (Германия).
***
За что мы любим Баха? Композитор эпохи барокко, Бах воплощает в своей музыке противоположные полюса. Барокко открывает для себя пугающую огромность Вселенной и мир крошечных созданий, копошащихся в капле сенного бульона под окуляром микроскопа. Телескоп и микроскоп — изобретения барокко, раздвинувшие и сузившие пространство. Эпоха породила и часы с маятником. Барокко разбило течение времени на секунды, ход маятника сделал эти секунды видимыми. Хотя в принципе деление потока времени на секунды — это и жизнь нашего тела, это пульс. Tempe ordinary, обычные темпы — так музыканты барокко обозначали скорость, соответствующую спокойному пульсу. От 60 до 80 ударов в минуту.
Музыка Баха гармонизирует наше тело, является для нас водителем сердечного ритма. Гюнтер Йена рассказывал: когда он дирижировал «Страстями по Матфею», одна из его хористок, врач по первому образованию, спустилась в зал и измерила свой пульс. Пульс во время звучания разных номеров «Страстей» неизменно подстраивался к музыкальному темпу. Хористка измеряла пульс, прижав два пальца одной руки к запястью другой. Но и музыка Баха — как живое тело. В ней бьется сердце. Пульсацию ритма ощущаешь во многих произведениях Баха. Никаких двух пальцев не надо прикладывать, и так слышно.
В детстве я учила немецкий язык, а заодно и с творчеством Баха знакомилась, читая тексты его кантат. Примерно половина баховских текстов — немецкая духовная поэзия, от Лютера до Герхардта. Многие особенно афористично звучащие слова на поверку оказались библейскими.
Отпечатались в памяти на всю жизнь, так что, читая по-русски евангельское «Всякий возвышающий сам себя унижен будет, а унижающий себя возвысится», мысленно проговариваю, переводя на немецкий: Wer sich selbst erhöhet, der soll erniedriget werden (Кантата № 47). Текст отчасти поучает и воспитывает, отчасти утешает. Высшее равновесие, взгляд с небес на бурю человеческих страстей!
О космическом равновесии говорит и латинский текст «Магнификата»: Deposuit potentes de sede et exaltavit humiles; esurientes implevit bonis et divites dimisit inanes («Низложил сильных с престолов, и вознес смиренных; алчущих исполнил благ, а богатящихся отпустил ни с чем»). Мелодия иллюстрирует текст, изображая раскачивающиеся чаши весов. То крошечные — как во вступительном мотиве двух флейт в арии Esurientes implevit, то вселенски-огромные — как в арии тенора Deposuit potentes. Взвешивают нашу душу. Говорят, она весит два грамма? Хватит и микромотивчика, и аптечных весов? Вот они, наши добрые дела и благие помыслы. Крупинка. А грехи-то, грехи! Полкосмоса уже заполонили, никаких весов не хватит!
Чаши весов покачались-покачались да и остановились. Мы взвешены и прощены? И маятник «качнется вправо, качнувшись влево»?
Наталья Эскина
Музыковед, кандидат искусствоведения, член Союза композиторов России.
Опубликовано в издании «Свежая газета. Культура», № 6 (73) за 2015 год