Министр культуры России рассказал в своем интервью сайту «Хранители наследия» – об итогах года и подводных рифах на пути крупного бизнеса к родному наследию.
С 2019 года в России впервые будет действовать национальный проект «Культура». Что изменится в сфере культурного наследия? Как привлечь частных инвесторов к его восстановлению? Мы беседуем с министром культуры России – о перспективах, стимулах, ресурсах и смыслах сохранения наследия.
– Владимир Ростиславович, книги и статьи о том, зачем и почему надо сохранять памятники архитектуры, выходили и в 1920-е, и в 1940-е, и в 1980-е годы, и сегодня. Как вы считаете, почему никак не находится окончательный ответ на эти вопросы? Или они у каждого поколения свои? А как вы сами себе на них отвечаете?
– Мне кажется, ответ давно найден. Эти книги – агитация и пропаганда хорошей идеи на следующем историческом витке. Конечно, при ответе на такие вопросы нужно говорить о наследии как основе российской цивилизации и идентичности, об исторической памяти, преемственности эпох и поколений.
Все это, безусловно, не подлежит сомнению.
Но я хочу сделать акцент на том, что, может быть, не все еще осознают в полной мере. В большинстве регионов мира нет такого разнообразного, древнего, богатого, несущего столь глубокие смыслы исторического наследия, какое есть у нас. С Европейской Россией, по сути, в этом смысле могут сравниться только Арабский Восток, Европа… Таким образом, наследие – это наше колоссальное конкурентное преимущество в мировом масштабе, то, чего у многих других нет и быть не может.
А значит, относиться к наследию надо осмысленно, рачительно и созидательно. Не только потому, что это история, культура, а потому, что это наше конкурентное преимущество, в том числе экономическое. Его нужно восстанавливать, использовать в городской архитектуре и ландшафте, нужно вкладывать деньги не в снос, а в реставрацию исторических зданий и их интеграцию в новую жизнь.
Да, пока нашим инвесторам проще снести и построить новое. Но это новое никому через тридцать лет не будет интересно. А вот если историческое наследие интегрировать в то, что строится сегодня, то это придаст совершенно другой облик нашей стране – и городам, и усадьбам, всему нашему пространству.
Здесь срабатывает простая экономическая мотивация к сохранению. Пока она не всем понятна.
– К сожалению, большинство наших сограждан не осознают культурное наследие как преимущество. Для большинства тех, кто с ним имеет дело, это обуза, ограничения. Как такое отношение преодолеть?
– Объяснять. Для этого есть книги, брошюры, популяризация. Ведь очевидно, что никто не осматривает новые кварталы в Париже, все стремятся в исторический центр. Наше наследие ничем не хуже, наши усадьбы вполне сопоставимы с европейскими замками. Но их надо правильно преподнести обществу и бизнес-сообществу, на что, например, направлен партнерский проект Минкультуры РФ с Ассоциацией владельцев исторических усадеб.
Речь не о том, чтобы государство заместило отсутствующего собственника, восстановило за свой счет усадьбы, а потом не знало, что с ними делать, ведь на музеи в каждой усадьбе никаких доходов от нефти и газа не хватит.
Речь о том, что нужно создать преференции для инвесторов.
В первую очередь налоговые и инвестиционные. Если инвестор восстанавливает усадьбу, значит он должен получить освобождение от налога на землю, на имущество, если речь идет о памятнике регионального значения. А как иначе? Не деньги же им напрямую раздавать? Налоговые льготы могут сыграть очень большую роль. Если в городе работает частный музей, театр, учреждение культуры, тем более если оно в памятнике архитектуры, то владелец не должен платить налог на имущество.
А сейчас в центрах мегаполисов такие налоги, что даже просто чтобы содержать здание, его хочешь не хочешь надо превращать в бизнес-центр…
Также мы думаем над тем, чтобы на сотрудников таких предприятий распространить социальные льготы, как для сотрудников IT-компаний.
Есть разные формы поддержки, и мы за любые, лишь бы они поддерживали историческое наследие и стимулировали инвестиции в него. Мы будем убеждать наших коллег из Госдумы, Правительства, министерств поддерживать наши инициативы. Пока что они идут очень тяжело. Закон о меценатстве, который только что вышел, мы «вели» несколько лет.
– Наверное, систему льгот можно заложить для исторических поселений и для бизнеса, который в них работает?
– Да, конечно. Логика очень простая. Во всем мире льготируются собственники объектов культурного наследия, которые их реставрируют и содержат. Ведь понятно, что без налоговых льгот выгоднее снести и выстроить из стекла и бетона, чем реставрировать и содержать. Невозможно заставить человека содержать и реставрировать памятник против его воли. Если только речь не о пассионариях. Должна быть система, которая стимулирует бизнес сохранять наследие.
– А мы все никак не можем разморозить 14-ю статью ФЗ-73, которая говорит о компенсации нашим инвесторам вложений в реставрацию…
– Это сложный вопрос, и логика Министерства финансов понятна. Инвесторы могут завышать затраты и обманывать бюджет. Нет точных нормативов и параметров расчета реставрационных затрат. Можно за 50 тысяч отреставрировать, а можно за 500. И там, и там цифры будут верными. Я больше склоняюсь к тому, чтобы давать не деньги, а льготы.
Например, в Москве высокие налоги на недвижимость. При этом по закону с памятника федерального значения налог не берется, а с регионального – взимается по полной программе, как с коробкиноводела. В чем логика? Неужели содержание памятника регионального значения дешевле, чем федерального? Но так построено законодательство. Я считаю, что владельцы памятников должны быть освобождены от налогов, тем более если в них находятся учреждения культуры.
– Эти подходы разделяют коллеги из Минфина, Росимущества?
– Мы регулярно выступаем с этими инициативами. Но нужно, чтобы и наше бизнес-сообщество их поддерживало. Иначе получается, что мы эту тему поднимаем, а никакого общественного «лобби» за нами как бы нет.
Я прошу РСПП, всевозможные деловые ассоциации и клубы: «Выразите вашу поддержку. Мы готовы выступать лоббистами, но вместе с вами, а не вместо вас». Хорошо, что появилась Ассоциация владельцев исторических усадеб с ее инициативами.
Законопроект о концессиях в сфере сохранения объектов культурного наследия, который был недавно поддержан на заседании Правительства России, – это исключительно инициатива Министерства культуры. И именно поэтому она реализовывалась так долго, целых три года, тонула в согласованиях.
Иногда просто опускались руки, и я говорил: «Ну, если это бизнесу не надо…» Но мне отвечали: «Нет-нет, работайте». У нашего бизнеса менталитет специфический. Многие стремятся получить госзаказы, господдержку. Вопросы наследия в бизнес-среде, конечно же, далеко не в приоритете.
– Да, иногда есть ощущение, что бизнес-сообществу как бы навязывается понимание ценности культуры и наследия.
– Это связано еще и с тем, что наши бизнес-элиты не привыкли вкладываться в отечественные памятники. Они вкладываются в недвижимость на Лазурном Берегу, замки в Англии и яхты размером с большой ракетный крейсер. Тема культурного наследия от них далека. И пока они сами не начнут инвестировать в наследие, сердце у них болеть за него не будет.
А когда вложатся, поймут, во что ввязались и сколько в отрасли проблем, – тут же станут нашими союзниками. Я вообще считаю, что надо инвесторам бесплатно все отдавать, пусть только вкладывают и восстанавливают. Но на данном этапе тема высоких налогов во Франции для нашего бизнеса актуальнее.
Объявления на Azurboard.com работа на Лазурном берегу
– Но такое состояние мозгов невозможно преодолеть пропагандой? Может быть, какие-то новые перспективы откроет национальный проект «Культура»?
– Я всегда в таких случаях говорю, что есть и позитивные примеры. Вот Виктор Вексельберг восстановил Шуваловский дворец в Петербурге и устроил там Музей Фаберже. Алексей Ананьев создал музей – Институт русского реалистического искусства – в здании бывшей ситценабивной фабрики на Дербеневской набережной в Москве. Их немного, но хорошие примеры есть.
Национальный проект «Культура» – это дополнительные средства, усилия государства. Впервые культура стала национальным проектом, и это очень важно для нашей сферы. Будут поступать средства, мы их будем распределять в соответствии с приоритетами нацпроекта, главным образом в регионы. Регионы занимаются восстановлением либо строительством тех или иных культурных очагов, музеев, памятников, театров, домов культуры. Наша задача – следить, чтобы это происходило в соответствии с законом, правильно и эффективно.
– Но ведь напрямую показатели сохранения культурного наследия в национальном проекте не заложены?
– Там заложена важная тема поддержки волонтерского движения в сфере сохранения наследия. У Минкультуры РФ есть и желание, и средства заниматься поддержкой волонтеров наследия. Давайте создадим штаб или несколько штабов этого движения, если нужно. Но давайте не будем плодить для этого новых сущностей, не будем выдумывать новых бюджетных учреждений. А будем поддерживать добровольцев, которые уже работают. Я, кстати, сам был волонтером в школьные годы. Мы работали в Москве, нас возили помогать реставраторам в разные монастыри, например в Новоспасский. Это были этакие дневные лагеря: выезжали в восемь утра, возвращались в девять вечера.
Что-то там разбирали, расчищали, грузили, перевозили… Была замечательная атмосфера.
Волонтерам не платят зарплату, это понятно.
Но мы готовы оплачивать проезд к месту работ, палатки, питание и работу профессионалов-бригадиров.
Мы профинансируем столько, сколько нужно, лишь бы это были живые люди и живое дело.
– Вы затронули злободневную тему контроля качества реставрации. Деньги государство выделяет, и немалые, но вот результаты часто вызывают сомнения. Система контроля реформируется?
– Конечно, государственное финансирование реставрации есть, но все же оно далеко от нужной цифры. Хотелось бы, чтобы оно было больше, если сравнить расходы на реставрацию с расходами на оборону.
Что же касается системы контроля, мы ее отрабатываем и усиливаем в профессиональном плане, в кадровом отношении. Сейчас мы резко усилили ответственность заказчика за качество. Раньше были такие прецеденты: дирекция по строительству, реконструкции и реставрации нанимала коммерческую компанию, которая осуществляла технадзор. Часто эта компания была аффилирована с подрядчиком, и в результате – делали, что хотели. Скажем, в БДТ в Петербурге у нас подвалы затоплены: «забыли», что Нева рядом протекает, не сделали нормальную гидроизоляцию. Сейчас же технадзор осуществляет заказчик, то есть Охраняется государством / 07 ’ 2018 10 государство, не перекладывая ответственность на другие фирмы. Усилена служба заказчика. Созданы отделы, которые по факту контролируют качество.
Но надо понимать, что эффективность государственного заказчика всегда меньше, чем частного.
Приходится в ручном режиме проверять проверяющих. Но что нужно, мы все делаем.
– Часто вы лично осматриваете реставрируемые объекты: стены и башни Окольного города во Пскове, дворец Асеевых в Рассказове Тамбовской области.
– Да, стараюсь смотреть наши «подшефные» объекты не только на бумаге. Хотя я не строитель и не реставратор, не могу сходу, на глаз, определить качество работ. Но по крайней мере оценить темпы и кто на объекте работает – тоже полезно. Что касается Пскова – там не надо было быть специалистом, чтобы увидеть, мягко говоря, «недоработки». Так что занимаемся микроменеджментом.
– 2018-й был Годом добровольца. Как вы считаете, мы доживем до Года культурного наследия в России?
– Хорошая идея. Нужно подумать. Вопрос не в том, как год назвать, а в том, чем его наполнить. Думаю, что на данный момент все же самое главное – налоговое льготирование для собственников памятников и тех, кто инвестирует в реставрацию.
– А может быть, есть смысл собрать все экономические идеи, устроить генеральное рассмотрение с коллегами из Госдумы, Правительства, министерств и решить, что с ними делать или не делать?
– Безусловно. Но еще лучше было бы, чтобы это исходило от бизнес-сообщества. Чтобы предприниматели собрались, написали, желательно большими буквами и жирным шрифтом: для наших инвестиций в культурное наследие необходимо то-то и то-то. Обсудим, утвердим на уровне министерства, потом будем продвигать дальше.
Минкультуры действовать в одиночку очень сложно. Вот пример. Мы уже два года бьемся за льготирование книжных магазинов при размещении их в учреждениях культуры. Но при этом у меня полное ощущение, что соответствующему бизнесу это не нужно, зато он активно занимается получением госзаказа на печать школьных учебников. Главная тема – получить государственные деньги. А мы опять выступаем как энтузиасты-пионеры.
В общем и целом тема культурного наследия должна быть реально поддержана бизнес-сообществом.
Иначе все наши инициативы трактуются как узковедомственные, у коллег из экономического блока свои понятные приоритеты.
Важный вопрос с усадьбами – вопрос земли. Если здание еще можно купить по льготной программе, то земля идет четко по ценам кадастра, которые завышены. Мы предложили: на квадратный метр усадьбы предоставлять инвесторам определенное количество земли. Иначе никто не будет брать по льготной программе усадьбу на 50 сотках, чтобы потом покупать землю по миллиону рублей за гектар, а потом еще и платить налог за ее содержание. Если инвестор окажется недобросовестным или не способным восстановить усадьбу, можно разработать упрощенный режим изъятия. Но пойти навстречу инвесторам в вопросе о земле все же надо. Будем искать решение, не исключаю, что потребуется политическая воля.