«Чем была бы наша лютеранская церковь без музыки Баха?» – эта цитата из когда-то услышанной проповеди пастора в гамбургской церкви Санкт-Якоби неизменно приходит мне на ум, когда я попадаю в нашу кирху.
Не в последнюю очередь из-за благодатной ориентации пастора Евангелическо-лютеранского храма во имя Святого Георга Ольги Темирбулатовой. Имея в виду 500-летний симбиоз лютеровского протестантизма и музыки, она поддерживает пылающий в бахианском очаге огонь. Музыка Баха преображает аскетически белые стены кирхи, заполняет их небесным сиянием.
Информационный повод для нынешней публикации – концерт двух прославленных интерпретаторов музыки Баха – Александра Листратова (виолончель) и Алексея Шевченко (орган).
Конечно, читатель не ждет от меня подробного описания фразировки да регистровки, решения проблем музыкального времени-пространства, общей художественной концепции, подробного анализа ансамблевого мастерства и индивидуального стилистического почерка двух блестящих мастеров. Листочек меню не заменит тарелки с супом.
Кстати, а что в тарелке было? Да и в листочке?
Очередной концерт с программой из баховских произведений радует четко отобранной последовательностью любимых сонат и фуг. Две сонаты для гамбы и клавесина (в нашем случае – для барочной виолончели и органа). До-мажорная сюита для виолончели соло. Ми-минорная органная прелюдия и фуга с загадочной клинообразной темой (фуга the Wedge), соль-минорная органная фантазия и фуга с темой-«кольцом».
В обоих сочинениях – непосредственные следы присутствия Господа Бога: еще слышны отголоски его смеха, не утихло эхо шагов, еще дрожит луч, освещающий путь с небесных высот в бездну. Знаменитые два произведения, с беспредельной барочной откровенностью распахивающие перед слушателем двери в тайну мироздания. Сунулся посмотреть… Раз – и ты в ловушке! А тайна еще более непознаваема, чем прежде.
Замираю и я перед тайной – так ведь положено! Хотя в свое время (длившееся четыре года) мы с Таней Паперной (была в Самаре такая пианистка, на грани гениальности, – лень не давала ей свалиться полностью за эту грань) целыми днями играли эти произведения по четырехручному переложению – тайна меньше не становилась.
Спрашиваю Михаила Аркадьева, «баховеда номер один» современной России: «Как ты думаешь, почему тема – «клин»?» – «Так я тоже впервые обратил внимание на Wedge. Вероятно, данного типа последовательности назывались так в курсах полифонии и гармонии. Ты встречала «ремесленные» аналогии такого рода у нас или в Германии? В принципе, должны быть». – «А я вот подумала: а может, это просто с масонством связано? Как «молоточковая» тема из «Волшебной флейты»? Инструментарий…» – «Бог – масон? Но где масонство, а где Бах? Сомнительно…»
А кто мне объяснит, что за волны заливают пространство между проведениями темы фуги? Андраш Шифф объяснит. Любимый пианист, играющий, кажется, всего клавирного Баха: «Бах крышу над шестнадцатыми выписывал не по линеечке, а каждый раз рисовал волну. И в музыке, и в рукописи у него так шестнадцатые выглядят. Волны бушующего моря жизни, в них ныряет челнок, через бурю, на утлом кораблике, верующая душа пробирается на сушу. Но такие криволинейные поверхности «моря жизни», образующие то водяные холмы, то провалы, покрыты переливающейся золотистой пленкой поверхностного натяжения. В баховском шторме не погибнет корабль веры».
Чем короче тема, тем длиннее волнующаяся поверхность. Морской змей бьет хвостом, взбивает водяные валы. Из обрывков темы доносится: «Sanctus, sanctus, sanctus… Domine Deus Sabaoth» – кусочки латинской мессы? А может, просто SOS? Виолончелист со своей барочной виолончелью, глуховатыми жильными струнами, легким лукообразным старинным смычком грешника из волн не выловит…
А органист поможет утопить. Весь мир зальет страшным organo pleno. Как они ревут, эти трубы Страшного Суда! Почему никто и никогда не прокомментировал устрашающе-величественную картину, разворачивающуюся в ми-минорной прелюдии? Протрубили ангелы – и сверху протянулась гамма на восемь октав вниз. Да где ж они, эти восемь? Такого и не бывает! На клавиатуре не поместится.
Но барокко умеет раздвигать границы пространства. Просто поломать гамму, перенести октавой вверх – и она стекает себе дальше, пока ее опять не переломают, сверху вниз запустят. Но в полнозвучии басовых органных труб разве слышны эти изломы? Обман восприятия, непрерывно текущие вниз гаммы – примерно так это делал и Морис Эшер в своих знаменитых водопадах и лестницах.
А теперь вопрос: зачем они текут? Пожалуй, это волны не водяные, а световые. Зачем-то Господь Бог себе подсвечивает. Надо ли это ему? Он сам и есть свет! Вот и они, ножки Господа Бога. Октавные шаги. Бах это всегда так изображает (словесная расшифровка мотива – в Мессе си минор).
Александр Листратов – художественный руководитель барочной капеллы «Золотой век». Продолжатель традиций Е. Гендлина, М. Флидермана, А. Красильникова, Брюно Коксе (Франция), Чарльза Медлама (Великобритания), Роэля Дильтиенса (Бельгия). Как солист и участник ансамблей выступает во множестве престижных залов Европы и участвует в музыкальных фестивалях по всему миру. Его партнерами на сцене были многие европейские звезды. В репертуаре Листратова – произведения от первых сонат для виолончели и бассо континуо XVII века эпохи Фрескобальди и виолончелистов капеллы Святого Петрония до композиторов середины XIX века.
Вверх или вниз текут баховские потоки света? Вверх, как у Эшера, конечно, тоже текут, образуют встречные течения. Вниз – огромная гамма. Вверх – тоже гамма, с зазубринками в виде пунктирного ритма. Чтобы при подъеме удобнее зацепиться было?
Алексей Шевченко – органист, пианист, клавесинист. Лауреат I премии международного конкурса органистов Marcello Galanti (Италия, 2001). Окончил Московскую государственную консерваторию (класс проф. А. Паршина). Активно сотрудничал с Оркестром Екатерины Великой. Выступает с барочной капеллой «Золотой век». В последние годы посвятил себя исполнению целого пласта практически неизвестной клавирной и камерной музыки русских и зарубежных композиторов, работавших в Москве и Петербурге в конце XVIII – начале XIX века. С 2003 года преподает старинные клавишные инструменты и камерный ансамбль на факультете исторического и современного исполнительского искусства Московской консерватории.
Со страшной ясностью под конец жизни открываются глубины мироздания. И никаких загадок в темах прелюдий и фуг, в строении интермедий и стретт. И в личном знакомстве оказываешься с любимыми исполнителями, крупнейшими интерпретаторами Баха: с Мишей Аркадьевым, Александром Листратовым, Алексеем Шевченко, Людгером Ломанном, Андреем Решетиным. И все? Теперь – за грань жизни? Но ведь цель ее была не в этом. Цель – в том, чтобы сыграть 32 сонаты Бетховена?
Но загадка барокко пожала плечами и отодвинулась. Их можно разгадывать вечно, эти упражнения для ума и души.
***
Кстати о 500-летии. Лютер прибил знаменитые 95 тезисов к дверям собора в Виттенберге 31 октября 1517 года… Еще два годика – и отпразднуем.
Наталья Эскина
Музыковед, кандидат искусствознания, член Союза композиторов России.
Рисунок Мориса Эшера
Опубликовано в издании «Культура. Свежая газета», № 18 за 2015 год
А еще Лёша Шевченко — ученик самарского педагога Марины Манькович (ДМШ №3), что дала ему такую базу, с которой его взяла в свой класс Кира Александровна Шашкина.