Многочисленные города имеют свою типологию. Наверное, серьезно поразмыслив, можно создать свою собственную классификацию разнообразных городских пространств, этакую «таблицу Менделеева», каждый элемент которой займет свое единственно возможное и значимое место в урбанистической панораме мира.
Есть города-джунгли, города-базары, города-перекрестки, города-оазисы, города-полустанки, города-миражи, города-символы. У каждого — свой возраст, свой ритм жизни, что накладывает отпечаток на характер людей, в них обитающих, на их уклад жизни, на их отношение к Времени и Вечности.
У меня в руках книга «Горожане» екатеринбургского прозаика Анны Матвеевой. И хотя книга состоит из разных и достаточно самостоятельных текстов, она производит целостное впечатление, отличается концептуальным единством всего построения. Перед нами, в сущности, оригинальная коллекция двойных портретов. Персоны, чье бытие запечатлено в этих зарисовках, прихотливыми извивами судьбы связаны между собой. И, конечно, они связаны с пространством уральского города.
Анна Матвеева ищет моменты внутренней рифмовки (порой необычной и парадоксальной!) в судьбах тех горожан, о которых она с задушевной интонацией неравнодушного наблюдателя и собеседника рассказывает в книге. Герои новелл разнообразны. Оперный певец Ян Вутирас и художник Виталий Волович, минералог Константин Матвеев и лингвист Александр Матвеев, маршал Георгий Жуков и писатель-сказочник Павел Бажов, летчик Ге-оргий Бахчиванджи и губернатор Эдуард Россель, инженер Николай Ипатьев и будущий президент Борис Ельцин, драматург Николай Коляда и инженер Евгений Малахин (он же поэт Старик Букашкин).
В этой портретной галерее есть место Эрнсту Неизвестному, и Евгению Ройзману, и создателю «Песняров» Владимиру Мулявину, вошедшему в мир музыки из цеховых про-странств «Уралмаша». Автору важно найти созвучия в жизни этих разных людей, ведь именно такие неожиданные сближения могут влиять на формирование специфического культурного кода города.
***
Книга А. Матвеевой — о выборе человеком своего пути. Это нелегко — идти своим, единственно тебе уготованным путем. Вспомним, как в мемуарной трилогии Андрей Белый писал о своих немалых психологических трудностях в годы отрочества и юности: отец, декан физико-математического факультета Московского университета, непременно хотел видеть своего сына тоже математиком, а мать упорно тянула в мир музыки. Однако своенравный Боренька Бугаев самозабвенно мечтал о другом — о поэзии. И чтобы отстоять свое право на самостоятельную судьбу, даже сменил имя, выбрал псевдоним, в своем поэтическом «постриге» стал Андреем Белым. Правда, ему впоследствии пригодится и то, от чего он поначалу отворачивался, — и музыка (не случайно появятся его поэтические «Симфонии», а музыкальные ритмы станут очевидными не только в его лирике, но и в прозе), и математика (поздний Белый напишет оригинальное исследование «Мастерство Гоголя» с привлечением математического аппарата, с графиками, статистическими таблицами).
Вот и в книге Анны Матвеевой в новелле «Имя на камне» профессор К. К. Матвеев занимается минералогией, собирает и изучает редкие камни (благо Урал рядом, и он щедро открывает перед ним свои богатейшие многоцветные каменные сокровищницы!), а сын профессора изберет иной путь. Он тоже станет ученым, но уйдет совсем в иную научную об-ласть — будет собирать с превеликим филологическим тщанием древние слова и напишет об этом труд «Вверх по реке забвения». Да, трудно предугадать судьбу, повороты ее бывают непредсказуемы, в выборе ее могут проявляться и воля слепого случая, и влияние исторических обстоятельств, и собственные интуитивные тяготения.
***
Автор книги размышляет о парадоксах репутации. Что создает известность человеку? Какие его поступки оказываются совершенно незамеченными современниками, а какие за-поминаются, остаются в истории надолго? Какова удивительная роль случая в закреплении имени человека как в большой истории (истории страны, человечества), так и в истории ло-кальной (истории края, города, конкретного места)? В одной новелле Анна Матвеева соеди-няет имена инженера Ипатьева и Бориса Ельцина. Основанием для такого смыслового стя-жения становится екатеринбургский дом, ставший широко известным после того, как в его подвале в 1918 году были расстреляны последний российский император и его семья.
Вспоминали бы мы без учета этого обстоятельства российского инженера Николая Николаевича Ипатьева? В эпоху капиталистического развития в России начала ХХ века инженеров становилось все больше и больше, страна обрастала железнодорожными путями, грандиозными мостами, большими механическими заводами. Инженеры, чья карьера складывалась успешно, неплохо зарабатывали, могли приобрести и весьма поместительный дом, что и сделал Ипатьев.
«Никто не знает, чем запомнится наше имя в веках — и с каким выражением его бу-дут произносить потомки (если будут). Брат Николая, выдающийся химик, в конце концов уедет в Америку, начнет переписываться с Эйнштейном, разработает технологию топлива, на котором будут летать во Второй мировой войне самолеты союзников».
Судьба же самого Николая складывалась хоть и успешно, но весьма ординарно, без пиков головокружительного успеха и славы. Однако мрачная страница отечественной истории — казнь царского семейства — по прихоти капризной случайности ввела имя инженера как хозяина дома в анналы истории. Точно так же имя Б.Н. Ельцина как руководителя Свердловской области в советское время будет связываться в местной уральской истории с решением главы региона снести ипатьевский дом, самолично вычеркнуть его из истории. Да, в самом деле, бывают «странные сближенья»! Не знаем, не ведаем мы, «как наше слово (поступок, жест, решение) отзовется»!
***
А вот другой инженер, Евгений Малахин будет порифмован городом и автором книги с драматургом Николаем Колядой. И, конечно, вовсе не инженерная деятельность первого тут берется в расчет. Поэта и скомороха Старика Букашкина (а прежде всего под этим именем екатеринбуржцы знают Малахина) порифмует с Колядой сфера современного искусства с ее поисками, экспериментами, перформативными практиками.
«Скарамох» Букашкин игнорировал правила и заново изобретал действительность. Сейчас сказали бы — дауншифтер, но тогда таких слов не знали, как и многих других, непременно вдохновивших бы старика на новые вирши. А какой была бы его страница на фейсбуке (обязательно была бы!) — можно только мечтать. <…> Кем они были, Коляда и Букашкин, для той давнишней девочки, которая преследовала «Картинник» и, жмурясь от страха, ждала ответ из редакции «Урала»? Кем они стали для меня?»
***
Город, с которым связывает в книге коллекцию двойных портретов Анна Матвеева, выступает не просто в функции живописного (а чаще всего, кстати, наоборот, весьма серенького и унылого в связи с климатическими особенностями края) фона, отнюдь не в роли обязательной и дежурной рамы. Этот город в книге еще и своеобразный персонаж, активно вмешивающийся в существование своих разнообразных обитателей, определяющий их жизненный ритм, их соотносимость с большим отечественным пространством и большим временем истории и современности.
Если посмотреть на заснеженный город сверху, с помощью какого-нибудь современного беспилотника, то темные фигурки людей на четких линиях улиц будут напоминать черные кружочки нотных знаков. Неведомая нам надличностная сила, именуемая Судьбой, Провидением, соединяет эти ноты в причудливую мелодию. У каждого города мелодия своя, поскольку и горожане уникальны. Каждый уникален по-своему. Каждый со своей судьбой. Город — это не молчаливое скопление зданий, а звучащий ансамбль выразительных человеческих судеб. Наверное, поэтому Анна Матвеева и назвала свою книгу кратко и емко: «Горожане».
Матвеева А.
Горожане.
Удивительные истории из жизни людей города Е.
М.: АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2017. — 347 с.
Купить книгу