«О любви не говори, о ней все сказано…» — поется в старой легкомысленной песенке. Но этому призыву никто не внемлет. О ней, великой, или грустной, или смешной, продолжают и говорить, и петь, и играть. И вот: «От любви не улетишь, не спрячешься» — так в программке предваряет свой спектакль новокуйбышевский театр-студия «Грань».
Премьера состоялась еще в декабре прошлого года, но так уж случилось, что мне удалось посмотреть этот спектакль только сейчас. В журналистской практике принято писать рецензии сразу же после премьеры, пока, как говорится, «информационный повод» не устарел. Но спектакль реально можно оценить после восьмого-десятого показа, когда он «задышал» вместе со зрителем, когда актеры «услышали», почувствовали своего зрителя — последнего и окончательного со-автора театрального произведения.
Это уже правило профессионального театрального критика, к сожалению, годное, только если он пишет для толстого специализированного журнала. И я хочу воспользоваться этим правилом: во-первых, потому что наша газета — специализированное издание, а во-вторых, потому что очень хочется поделиться с вами, дорогие коллеги, радостью. Я и вместе со мной еще несколько десятков человек посмотрели хороший спектакль. Вот так вот сразу — непрофессионально — даю оценку. Ну и пусть, зато спектакль действительно хороший.
Называется он просто «Таня-Таня», по пьесе Ольги Мухиной. Пьесу Мухина написала в прошлом веке и в далеком 1995 году прочитала ее в Любимовке на семинаре молодой драматургии. Прошло уже довольно много времени, Ольга написала немало пьес, многие из них идут в России и за рубежом, но она продолжает считаться молодым драматургом.
Первым «Таню-Таню» поставил Пётр Наумович Фоменко в своей Мастерской, определив жанр как «четырнадцать песен о странностях любви». Мы, самарцы, видели этот спектакль. Было время, когда замечательный, молодой тогда еще театральный коллектив ездил к нам несколько лет подряд. Помните это светлое, переполненное солнцем и юной, почти жеребячьей жизнерадостностью мелькание, даже скорее мельтешение молодых актеров; эти летящие белые шелковые занавеси, занавески, шарфы? Беспечное, жеманное, но стильное кружение прелестного женского трио: сестер Кутеповых и Галины Тюниной. Ах!
В спектакле Дениса Бокурадзе образца 2014-го года тоже занавеси и занавески. Только они — не шелковые, а льняные, и не белые, а цвета не до конца отбеленного полотна, какого-то очень натурального цвета. И они не колышутся, а раздергиваются и задергиваются: то перечеркивая пространство небольшой, в общем-то, сцены; то перекрывая какую-то пару или группу, давая возможность наблюдать за ними как в театре теней; то отделяя персонажей друг от друга, как бы пародируя игру в прятки. Иногда (не часто) они раздергиваются до конца, и тогда мы видим заднюю серую кирпичную стену с большим количеством желтых бабочек. Красиво.
В центре сцены нечто круглое, которое чаще всего используется не как стол, но как скамья, а может, это такое небольшое лобное место, потому что почти все откровения происходят здесь, когда на нем сидят или кружатся вокруг него. А может, этот круг — как воспоминание еще об одной окружности и тоже из старой песни: «Любовь — кольцо, а у кольца начала нет и нет конца…». Всё. Больше никакой мебели и никаких декораций. Только свет, его много, и им режиссер и актеры с удовольствием играют.
Игры в спектакле много, порой очень много. А еще — много яблок. Можно, конечно, подумать, что это связано с тем, что действие происходит в доме Охлобыстина, вокруг дома — роскошный сад, где много яблок и женщин, которых Охлобыстин так любит; а можно вспомнить вечную Еву с яблоком в руке, протягивающую его вечному Адаму; а можно просто почувствовать привкус этого красного сочного яблока, когда кто-нибудь из персонажей с хрустом откусит от него. Вкусно.
В спектакле все зыбко, все кружится, перемещается, появляется, исчезает, но не всегда совсем, а просто иногда прячется за очередной занавеской. Но без суеты. Впрочем, нет, лукавлю: в начале спектакля. Именно в начале, потому что есть затакт, когда зрители собираются в зале: на этом круге уже сидит спиной к нам женщина и что-то читает, а за сценой что-то бубнит радио. В это же время молодой актер (Александр Овчинников), в спектакле его зовут просто Мальчик, продает программки. Причем одну из них предлагает нам в характере аукциона, зрители с удовольствием включаются в игру. Позже, в спектакле, он достанет этот мешочек с деньгами, подтверждая, что деньги у него есть. Это, конечно же, очень порадует зрителей, напомнив о нашей общей игре.
Итак, в начале спектакля, когда действие, собственно, началось, но мы еще не поняли, кто есть кто и что здесь вообще происходит, было сложно проследить за всеми перемещениями. Вот какой-то не очень молодой человек, заменивший на круге читавшую женщину, встал, надел пиджак и ушел, не сказав ни слова. Потом мы узнаем, что это — Иванов (Сергей Поздняков). Из-за занавески выпорхнула странная пара почти клоунского вида. Это Зина (Алина Костюк) и Охлобыстин (Даниил Богомолов). Появятся с текстами о любви, женитьбе и погибели и исчезнут. Трижды он унесет ее, высоко подняв на вытянутых руках, а она то прокричит чайкой (или нужно писать Чайку с большой буквы?), то спросит, почему люди не летают как птицы.
Появятся еще какие-то люди, даже покажется, что их много. Это уж потом станет ясно, что их шестеро, то есть три пары. Впрочем, на пары их разбить, распределить трудно. Потому что: Она любит Его, Он любит другую, а Та любит совсем не Его, а кого-то еще. Потом выяснится, что этот кто-то последний влюблен в ту первую.
Но и это ненадолго: все как бы закольцовывается и опять рассыпается. Остается только постоянно продолжающаяся игра то ли в любовь, то ли в жизнь, то ли в театр. Всем им снятся сны, и они по очереди их рассказывают. Только иногда прорывается сокровенное: «Все женщины, проходящие мимо меня, теперь будут только моложе» (Охлобыстин), или: «Господи, сделай так, чтобы я не любила его больше» (Девушка — Любовь Тювилина), или: «Я — особенная» (Таня — Юлия Бокурадзе). Отдельным номером в спектакле выступает Денис Бокурадзе, играя в Рабочего. Этакий жанрово-пародийный персонаж с усами, с кавказско-азиатским акцентом, в фуражке-«аэродроме».
Таня в исполнении Юлии Бокурадзе действительно особенная, или, точнее сказать, загадочная, погруженная в себя, ее как будто не очень волнует, что Иванов, ее муж, ее бросил, изменил ей, хотя она об этом говорит. Ее также не трогает, что Охлобыстин признается ей в любви. Она постоянно находится в бесконечном любовном томлении. И Девушка ей как бы вторит про то, что очень хочется любить. И Зина просит Охлобыстина о любви, а когда он соглашается жениться на ней, она вдруг придумывает, что она расписалась только что с Мальчиком.
Они говорят, говорят о любви, но никто никого не слышит. И все несут чушь, сквозь которую я слышу цитаты из Чехова, Островского, Маяковского. В финале они неожиданно сядут спокойно: Иванов с Таней, Охлобыстин с Зиной и Мальчик рядом, а Девушка робко где-то сбоку. И будут говорить о том, что в Крыму — хорошо и в Бибиреве — хорошо, на разные лады повторяя, как бы заклиная: «Хорошо!». А может, действительно — хорошо? Ведь есть же хорошие спектакли, и весна на дворе. А у четы Бокурадзе родился сын, Марк. Помните, в одной тоже старой песне поется, что «Я люблю тебя, Жизнь… и это чудо великое — дети». Хорошо…
Театр-студия «Грань» (Новокуйбышевск)
Ольга Мухина
Таня-Таня
От любви не улетишь, не спрячешься
Режиссура и сценография — Денис Бокурадзе
Художник по костюмам — Елена Соловьева
Художник по свету — Евгений Ганзбург
Галина Торунова
Театральный критик, кандидат филологических наук, член СТД России.
Фото Леонида Яньшина
Опубликовано в издании «Свежая газета. Культура», № 6 (73) за 2015 год