События: ,

Михаил Щербаков. Миссия дирижера

10 июня 2016

фото_М._Щербаков

Имя дирижера народного артиста России Михаила Щербакова в Самаре связано со словом «первый»: первые гастроли симфонического оркестра Самарской филармонии за рубежом, первые международные фестивали в Самарской филармонии, записи первой пластинки оркестра, первая победа симфонического оркестра во Всероссийском радио-фестивале.

25 лет Михаил Щербаков руководит Академическим симфоническим оркестром Самарской филармонии. А родился он в 1951 году на Урале.

В Свердловске семья Михаила Щербакова жила в небольшой комнатке в коммунальной квартире. Мама и папа часто брали маленького Мишу на работу. Оба по специальности были драматическими актерами. Но жизнь сложилась так, что после рождения сына им пришлось покинуть сцену. Отец стал директором клуба, а мама устроилась музыкальным руководителем сразу в несколько детских садиков.

Первые воспоминания будущего маэстро связаны с путешествием на троллейбусе в гости к бабушке с дедушкой. Дорога пересекала улицу Ленина, украшением которой было здание горсовета с остроконечным шпилем и красной звездой. Четырехлетний Миша смотрел на шпиль со звездой и был уверен: он едет по Москве и видит Кремль.

Мама с самых ранних лет развивала у Миши музыкально-образное мышление. Она ставила сынишке пластинки, и он играл под музыку. То изображал охотника в засаде, то стрелял из воображаемого ружья в рычащего медведя.

– Вы помните родительские советы, которые потом пришлось применять?

– Помню мамин совет, который мне пригодился в обучении игре на скрипке своих детей. Я хотел бросить учебу через 4 месяца после начала занятий. Отдал маме скрипку: «На, возьми! На ней невозможно играть!» Тогда мама втайне выучила на скрипке «Сурка» Бетховена и сыграла его мне: «Вот видишь, сынок, можно научиться играть на скрипке!» Так она меня переубедила.

Михаил Щербаков бережно хранит скрипку, которую ему купила мама в шестом классе. По тем временам она стоила очень дорого – 600 рублей. Буханка хлеба в те годы стоила 18 копеек. Заработанные на четырех работах деньги его мама потратила на скрипку.

2318

– Сколько вам было лет, когда вы впервые вышли на сцену как скрипач?

– Семь. Были майские праздники, и я впервые выступал перед публикой в клубе. Играл песенку «Савка да Гришка делали дуду». (Смеется.) Шумевшая публика вдруг стихла и стала меня слушать.

– Какую первую пластинку купили сами?

– Когда оканчивал музыкальную школу при Свердловской консерватории, купил дорогую румынскую пластинку: Генрик Шеринг исполнял концерт Бетховена. Когда я прослушал ее, то был поражен качеством звучания, феноменальным исполнением музыканта.

– Могли тогда предположить, что когда-нибудь сами запишете свою пластинку?

– Нет, даже мыслей таких не было.

В специальной музыкальной школе при Уральской консерватории одним из педагогов Михаила Щербакова был Вольф Львович Усминский. В шестом классе Усминский посадил Михаила Щербакова в оркестр, поставил перед ним ноты, и тут выяснилось, что юный скрипач не умеет читать с листа. Тогда Усминский пророчески произнес: «С листа читать не умеешь – быть тебе солистом!»

– Вы хулиганили в детстве?

– Был такой случай. Как-то мы подрались с одноклассником Сережкой Гуляевым. Произошла наша драка после выхода на экраны франко-итальянского фильма «Три мушкетера». Мы пришли в школу, стали обсуждать фильм, потом распределили его роли. Я стал Д’Артаньяном. Мы сделали себе шпаги и стали фехтовать. В этом турнире Сережа Гуляев проткнул мне кисть руки шпагой. За это меня ругали. Еще родители ругали меня за чешские хрустальные фужеры. Их было двенадцать, у каждого был свой тон. Мне очень нравилось играть на них мелодии. Как-то я привел домой своих друзей. Им тоже понравилось упражняться на этих фужерах. А потом мама обнаружила, что на них появились зазубрины…

История с Д’Артаньяном продолжится в жизни Михаила Щербакова много лет позже, когда он станет руководителем камерного оркестра в Астрахани, создаст международный оркестр под эгидой Союза музыкальных деятелей, который возглавляла Ирина Архипова. Музыканты много общались. Ирина Архипова в шутку называла Щербакова Д’Артаньяном.

– Что-то могло произойти в юности, что повело бы вас по другому пути?

– Были в школе такие моменты, когда что-то переставало получаться. Я разочаровывался в себе, считал, что бездарен. Думал, что надо бросать музыкальную школу. Меня влекло небо, я хотел быть летчиком! Хотя тогда было такое время. Многие хотели быть летчиками.

– 25 лет возглавлять один оркестр – редкий случай в дирижерской практике. 25 лет жизни – это много или мало?

– Вся жизнь – как одно мгновение. И чем дальше, тем быстрее она летит. За эти годы менялся оркестр, многое менялось. Теперь Самара стала для меня родным городом. Я люблю этот город, ее жителей, самарский симфонический оркестр. Сколько бы у нас не было разногласий, я очень люблю наших музыкантов.

– Есть авторы, творчество которых вам неблизко?

Мне неблизко творчество Гектора Берлиоза. Когда я был в Париже на Монмартре, мы ходили на кладбище, где похоронены многие знаменитые люди. Экскурсовод показала нам могилу Берлиоза. И я попросил у него прощения за то, что играл его музыку, но не понимал логику его музыкального мышления.

– Вы много гастролировали. Что вас особенно удивило за рубежом?

– На Кубе я приехал в концертный зал до репетиции и увидел, что на сцене нет ни одного пульта, ни одного музыканта. Наступило время репетиции – ни одного пульта, ни одного оркестранта. Прошло полчаса, некоторые музыканты начали подходить. И только через час репетиция началась. Выяснилось, что в Латинской Америке час не является опозданием.

Самый восторженный прием у Щербакова был в США. Когда он закончил дирижировать 5-ю симфонию Шостаковича, публика 20 минут не отпускала дирижера своими аплодисментами. А после овации к нему выстроилась огромная очередь за автографами.

– Что вас удивляет в последнее время?

– Я не перестаю удивляться классической музыке! В шедеврах гениальных композиторов заложено столько смыслов, эмоций, переживаний! Сейчас я дирижирую 5-ю симфонию Прокофьева. Когда я стал над ней работать, увидел удивительные образы, похожие на те, что были в фильме Никиты Михалкова «Утомленные солнцем». Когда звучит главная тема, я вижу огромный поднимающийся над землей шар с портретом Сталина. Характер героической темы напомнил мне характер героя гражданской войны, которого унижали, ломали, пытались уничтожить. Я услышал в музыке Прокофьева эту щемящую несправедливость, когда в конце симфонии показана трансформация гордой эпической темы, наполненной любовью к Родине, к высокой идее.

– Станет ли когда-нибудь классическая музыка популярна среди широкой аудитории?

– Она и сейчас популярна среди самой широкой аудитории. Только мы этого не осознаем.

Как-то в начале 2000-х годов Михаила Щербакова пригласили на заседание Ассоциации директоров Самарской губернии, чтобы он обратил их внимание на необходимость поддержать фонд симфонического оркестра. Щербаков внимательно слушал их обсуждение, а в конце заседания сказал, что рад находиться среди любителей классической музыки. Все руководители с изумлением посмотрели на него… Щербаков, обращаясь к каждому из них, стал перечислять: «Вы очень любите «Венгерский танец» Брамса – его мелодия на вашем сотовом телефоне. А вы любите Бетховена – у вас установлена мелодия «К Элизе». Вы любите Листа, вы – Бородина…» Пока директора заседали, у них звонили телефоны, и маэстро легко узнавал популярные классические произведения.

2667

– Каким вы видите симфонический оркестр будущего?

– Мы делаем шаги в этом направлении с середины 90-х годов, когда стало стремительно улучшаться качество воспроизводящей техники: микрофоны, усилители, колонки, обработка звука. Симфонический оркестр благодаря этому может великолепно звучать на площадях, на стадионах. Когда мы стали выступать на таких площадках, я понял, что многие произведения великих композиторов сочинялись именно для огромной аудитории. За техническим звуковым совершенствованием – будущее симфонического оркестра.

– Профессия дирижера – штучный товар?

– Дирижер, как одинокий волк, или выживает, или погибает. Профессия дирижера – это миссия, призвание.

– Эта миссия выполнима?

– Эта миссия не имеет границ. И мы лишь стремимся приблизиться к этому идеалу.

Юлия Шумилина

Опубликовано в издании «Свежая газета. Культура», № 11 (99) за 2016 год

 

pNa

Оставьте комментарий