Наследие: , ,

Боже мой! Как все прекрасно начиналось…

10 февраля 2017

Как все ослепительно начиналось. Девяносто лет назад в нашем городе, в Самаре, начала работать студия кинохроники. 27 января 1927 года.

В этот же день к нам приехал поэт Владимир Владимирович Маяковский и выступал с докладом о лице левой литературы…

Как все начиналось! «27 января 1927 года опубликовано сообщение о начале регулярного выпуска самарским отделением Совкино журналов кинохроники».

Что такое 1927 год? Что такое «стал выходить киножурнал»? А дело в том, что, окончив кинофототехникум, в наш город вернулся Марк Иосифович Ципорин. Он и стал первым кинооператором нашей студии.

Потом шли годы, а мы говорили: «Мы все от Марка…» Он ездил по всей Волге, потому что наша киностудия была единственной на Волге студией кинохроники. И журнал назывался «Средняя Волга», хотя в нем рассказывалось о волжской земле от верховьев реки до Каспийского моря.

Наша студия возникла в январе 1927 года, а потом появится Казанская студия кинохроники, она будет обслуживать республики Поволжья, потом появится Нижневолжская студия, она будет работать в Саратове, Астрахани, Сталинграде, Калмыкии. Но первая на Волге – наша студия, ей исполняется 90 лет.

Каждая студия кинохроники, а таких в РСФСР было 11, имела свою зону обслуживания, и в каждой работали корреспонденты. Таким образом, в объективе кинодокументалиста был отражен чуть ли не каждый день России.

***

Но в чем отличие киножурнала от журнала написанного, от информационной программы телевидения? Информационная программа рассказывает о событиях, которые произошли в селе, в городе, в стране. Нас никогда события не интересовали, и это всегда вызывает интерес и удивление, когда мы это говорим.

Киножурнал – это то, что имеет отношение к искусству. Кино – это искусство, и нас интересует не событие. Нас интересует образ события. Вот в чем разница. Нам не угнаться за газетами. Они нас опередят, они расскажут о событии быстрее. Но газета завтра станет вчерашней, а через день позавчерашней. А образ события живет долго, иногда – вечно. Вот в чем все дело.

Настоящий документальный фильм – это художественное произведение. Всегда. Говорят, что документальное кино – это кино без актера. Но это не так. В настоящем документальном кино всегда есть два актера – Жизнь и Время. И переиграть их невозможно.

Можно ли остановить время? Можно. С помощью кинокамеры. И ты увидишь, как мы смеялись, мы – и те, кто жил до нас на этой земле, ты увидишь, чему удивлялись, над чем плакали, почему страдали, чего добивались, как были одеты, как разговаривали, как двигались по улицам, которые теперь уже не узнать.

Кинодокументалисты вели подробный рассказ о том, что делалось на наших предприятиях, что делалось в наших школах, институтах, как жили наши спортсмены, учителя, врачи…

Первая пятилетка, вторая…

***

А потом – Великая Отечественная война. И многие наши операторы стали фронтовыми. Александр Федорович Казначеев, Николай Порфирьевич Киселев, Николай Петрович Голубев ушли на фронт, а потом снова вернулись на студию кинохроники.

Скажем, Казначеев. Он воевал с кинокамерой на Малой земле рядом с Брежневым и хорошо знал полковника Леонида Ильича Брежнева, который, как рассказывал Александр Федорович, был очень приятным и бесстрашным человеком.

Николай Порфирьевич дошел до Берлина и был одним из тех, кто 8 мая под Берлином снимал подписание акта о безоговорочной капитуляции фашистской Германии. Война на экране. Нельзя передать, какое количество документальных лент о войне мы сняли.

Мы никогда не забываем тех людей, которые начинали нашу студию кинохроники. Кроме Марка Ципорина, это директор студии Анатолий Поспелов, главный редактор Аркадий Саркисян – он ушел на Великую Отечественную войну и погиб на ее кровавых полях.

Погиб на войне и режиссер Михаил Юров. Самарские кинодокументалисты навсегда оставили будущим поколениям кинокадры, цена которых с каждым годом становится все выше и выше.

Город Куйбышев – столица эвакуации. Именно наши кинооператоры сняли знаменитый парад 7 ноября 1941 года. Здесь, в нашем городе. В Куйбышеве.

***

Мы выпускали три вида продукции: еженедельный киножурнал, документальные фильмы, а также научно-популярные, учебные и рекламные по заказам министерств и ведомств.

Наш киножурнал с августа 1942 года назывался «Поволжье», а в 1981 году получил название «Современник». Еженедельный киножурнал. Он демонстрировался в шести областях России: в Рязанской области, Горьковской, Пензенской, Ульяновской, Оренбургской и в нашей. А документальные фильмы демонстрировались по всей стране.

Мы часто встречались с кинозрителями. Распространяли анкеты, зрители отвечали на них, задавали уйму вопросов. Когда мы бывали в колхозе, нас учили: «Вы больше снимайте о колхозах, о совхозах, ведь «хлеб всему голова». Мы приходили на завод, и нам говорили: «Запомните, рабочий класс – становой хребет нашей экономики, снимайте только о рабочих». Спортсмены нам говорили: «Футбол. Вот чем вы должны заниматься».

Я поднимался на сцену и говорил: «А нас вообще рабочий класс не интересует. И колхозники нас не интересуют. Нам неинтересны и спортсмены. Студенты тоже существуют не для того, чтобы мы о них рассказывали».

Это всегда вызывало шок. Я говорил: «Мы работаем совсем в других козырях. Нас интересуют моральные проблемы. Нас интересуют такие понятия, как любовь. Между мужчиной и женщиной. Или любовь матери к своей семье. Нас интересуют ненависть, предательство и ложь. Нас интересует вранье. Нас интересуют демагоги. Патриотизм и преданность. Нас интересует предательство».

Нас интересует Человек, точно так же, как любое искусство и литературу. Кино – это ведь искусство. Обратите внимание. Пушкин. Он ведь почему-то в «Евгении Онегине» не сообщает, на какие деньги жил главный герой, сколько стоил пистолет, из которого он убил Ленского, и где был куплен. Он не сообщает, почем Ларины продавали вишню. Но почему мы до сих пор плачем, когда читаем письмо Татьяны к Онегину? Почему у нас перехватывает дыхание, когда читаем строки из письма Онегина:

Я знаю: век уж мой измерен;

Но чтоб продлилась жизнь моя,

Я утром должен быть уверен,

Что с вами днем увижусь я.

Вот это нас интересует. И мы рассказываем о нравственности с помощью колхозника на колхозном поле, с помощью рабочего у станка, с помощью студента в студенческой аудитории.

У нас есть фильм, снятый по сценарию Бориса Свойского, он называется «Сонеты». На Хлебной площади, на карбюраторном заводе, работал мальчишка, стоял у станка. Целый день он проводил на заводе, но торопился домой. Торопился домой, чтобы вечером, когда все уснут, зажечь настольную лампу и переводить сонеты Шекспира на русский язык. Он выучил английский, он понимал, что ему «не переиграть» Маршака, знаменитого переводчика шекспировских сонетов, но он хотел перевести их сам.

Мы рассказываем о человеке, о непознанности человеческой души.

Или фильм Ленинградской студии. Милиционер, мальчишка двадцати двух лет. Он участковый на Невском, следит за порядком. Помогает старухам перейти дорогу; приходит на почту, чтобы старику помочь заполнить почтовые документы; идет в столовую, чтобы безрукого человека накормить. Он целые дни помогает людям, и это главная его работа.

Только об одном обычном рабочем дне молодого милиционера снят фильм. Вечером он возвращается домой, приходит в коммунальную квартиру там же, на Невском. Он стольким помог! И мы вдруг обнаруживаем, что сам-то он ни разу не поел. Он открывает старый холодильник «Орск», достает оттуда вчерашний борщ, берет черствый кусок хлеба, входит в свою комнатушку, садится за стол и медленно, устало начинает есть. «Камера отъезжает», фильм сейчас закончится, парень сидит на фоне стены, а на стене в багетовой раме большой портрет.

«Чей?» – спрашиваем мы зрителей, когда встречаемся с ними. Из зала несется: «Дзержинского» или «На портрете – мама!», «Ленин», «Сталин!»… Нет, ребята. На портрете – Гоголь. Огромный портрет Гоголя с его знаменитой загадочной улыбкой, как у Джоконды.

Разве это фильм о милиционере? Он о человеке. Вот это надо хорошо понять. Вот что делает документальный кинематограф.

***

Но вот наступили 60-е годы прошлого века. Это совершенно особое время в жизни студии. В жизни всей страны. Прошел ХХ съезд партии, наступила эпоха, которую потом назовут «оттепелью». На студию пришло много новых режиссеров, редакторов, операторов, звукооператоров. Смена поколений. Вот что тогда произошло на студии. Уходили «старики», а им на смену пришли молодые – с другим мышлением, с другим дыханием, с другим ощущением жизни. Время потребовало этого, а оно никогда не ошибается. И спорить с ним совершенно бессмысленно.

Вот сухое перечисление тех, кто тогда оказался на студии: режиссеры Михаил Серков, Владислав Ефремов, Аркадий Динкевич, Борис Свойский, Пэт Вейнасту, Галина Тимофеева, Юлий Долженко, Николай Котов, Владимир Косачевский; операторы Владимир Федотов, Леонид Садковой, Нина Шумкова, Ким Степанов, Игорь Саранский, Анатолий Зиновьев, Валентин Колотилов, Юрий Тунтуев, Александр Мочалов, Борис Волков, Николай Шарапов; звукооператоры Иван Щенов, Инна Нифонова, Виктор Шубин; а также пришли новые редакторы – Борис Кожин, Лидия Плотникова. Директором студии стал Алексей Бекасов, а после него возглавил студию Георгий Спевачевский.

Зачем этот длинный перечень? А затем, чтобы показать, что Куйбышевская студия кинохроники стала другой. Не лучше и не хуже прежней. Другой. Все документальное кино в стране стало другим. И не только документальное.

Появились очень яркие ленты, снятые на Ленинградской студии документальных фильмов и на других студиях. Чего стоят работы Павла Когана «Взгляните на лицо», «Военной музыки оркестр» – цены им нет. Или, скажем, «Маринино житье». Это всё ленинградцы. Фильмы других студий – «Сырые запахи реки», «Замки на песке». Множество картин не о человечестве, не о светлом будущем, а о человеке. О каждом из нас, живущем на этой земле.

Песни Окуджавы, Высоцкого, стихи Евтушенко, Вознесенского, Ахмадулиной, проза Аксенова… Страна тогда стала дышать по-другому, жить по-другому. Глубже. Светлее. Умнее.

На Куйбышевской студии именно в те годы появились картины «В добрый путь, ребята» Михаила Серкова, «Три солдата» Бориса Свойского, «Без легенд» Герца Франка.

Особый разговор о фильме Владислава Ефремова «Два дня мая». Операторы Владимир Федотов и Игорь Саранский. Щемящая, необыкновенно правдивая лента. Два праздничных дня 1966 года. Первомай на Красной площади и праздник в пензенском селе. Дух захватывает, когда смотришь эту картину, когда слушаешь жителей села, их рассуждения о жизни. А потом вдруг попадаешь на праздничный концерт в полуразвалившийся клуб, где девочка поет: «И на Марсе будут яблони цвести…». Высокий фильм, честный. Его в Госкино не приняли. Запретили показывать, наказали студию и директора Бекасова. Но фильм «Два дня мая» дождался своего часа. Он был «снят с полки», и в 80-е годы его увидели зрители.

Студия кинохроники, которая возникла так прекрасно в 1927 году, продолжала свою удивительную, свою загадочную, свою таинственную работу.

Мы всегда будем вспоминать наших режиссеров. Михаил Серков снимал щемящие картины. Его всегда интересовал человек в самой сложной ситуации. Или фильмы Бориса Свойского о нашем городе и о нашей губернии…

Вот как все это было. Вот как жила, работала, вглядывалась в каждого человека наша студия кинохроники. Режиссеры, операторы, редакторы, звукооператоры – всем я должен сегодня низко поклониться.

***

А потом наступила беда.

Мы уже не выпускали киножурнал. Были расформированы наши корпункты, денег у нас и у страны на это не было. И мы выпускали уже не киножурнал, а киноальманах «Самарская хроника». Он снимался только в нашей губернии. Мы выпустили еще один фильм с Борей Свойским, который называется «Еще раз про войну».

А в апреле 2000-го года был издан указ президента о реорганизации киностудий страны. Прежде кинематограф потерял свою самостоятельность. Было закрыто Госкино России. Оно вошло в министерство культуры России. Это беда огромная. Все киностудии превратились в ООО, а потом были выставлены на аукцион, на продажу. Так погибли все студии кинохроники и документальные студии России. Остались только те, которые работали в республиках.

Погибло национальное достояние страны.

Кинематографисты стали бросать свои профессии и занялись торговлей. Стали выживать. Это беда огромная. Никогда наши потомки не простят, что огромный пласт нашего времени, огромный пласт нашей эпохи не отражен на документальном экране. Война отражена, строительство ВАЗа, Куйбышевской ГЭС (теперь – Жигулевской). Все это есть, а то, что происходило на Волге в 90-е годы, в начале 2000-х, – ничего этого на документальном экране киностудий не отражено. Умело, планово, толково, скрупулезно, обдуманно.

Провал, который произошел в документальном кинематографе, практически невосполним. Должна быть четкая, продуманная работа по созданию кинолетописи. Сейчас хватились: надо ее восстановить, надо во что бы то ни стало продолжить кинолетопись. Одно заседание за другим проходит в Союзе кинематографистов. Бьем тревогу. Одно из последних заседаний проходило во время фестиваля «Кино – детям» здесь, в Самаре.

Недавний случай. Самый последний день августа прошлого года. Встреча и кинопоказ для ветеранов в энергетическом техникуме. Ко мне подходит человек. Я его не знаю. «Борис Александрович, мне надо с вами серьезно поговорить, я Шахматов. Меня зовут Евгений Владимирович. Я ректор университета. Борис Александрович, а почему бы нам не восстановить кинолетопись?»

На встрече в энергетическом техникуме я, конечно, говорил об этом. Я где только об этом не говорил. Например, на нашем телевидении, писал во все газеты. Но ничего. Ничего не смогла сделать Ольга Васильевна Рыбакова, которая тогда была министром культуры.

Вот уже 12 лет мы бьемся, чтобы установить памятник Борису Свойскому. Одному из выдающихся самарцев, который снял такое количество документальных фильмов, написал столько стихов о Волге, о нашем городе. Все подписи есть, все подсчитано. Все обещают, и ничего не делается уже 12 лет.

Итак, я встречаюсь в энергетическом техникуме с Евгением Владимировичем Шахматовым. Он говорит: «Я – ректор университета имени Королева». У меня сразу упало настроение. Когда я слышу, что у нас открылся университет имени Королева, я понимаю, что наш госуниверситет, который был открыт в 1969 году, закрыт в 2014-м. Мы об этом обязательно бы рассказали в нашем киножурнале, если бы он выходил.

Но разговариваем. Шахматов говорит: «У нас есть студенты, и неплохо бы было их привлечь к восстановлению кинолетописи. А я с нашим губернатором договорюсь о финансировании».

Вы думаете, я тут же не пошел к секретарю Самарского отделения кинематографистов, к Нине Шумковой? Мы написали письмо. Тут же это письмо попало к проректору университета Виктору Александровичу Кузнецову…

Воз и ныне там. Прошло три месяца. Он снова меня встретил. И спрашивает: «Ну как у нас дела?» А как у нас дела? Бумага лежит в университете. Это было несколько месяцев назад. Скоро снова август…

Не верю. У меня опускаются руки.

***

Вы знаете, кого в Самаре я виню прежде всего? Только одного человека – себя. Вероятно, я, будучи главным редактором, недостаточно упорно и недостаточно много сделал для того, чтобы кинолетопись не прерывалась. Чтобы осталась наша студия кинохроники. Я спрашиваю с себя. Прежде всего – с себя.

Наша большая фильмотека по указу президента была отправлена в Москву. Она находится в Красногорске, в знаменитом Государственном архиве кинофотодокументов. И сейчас, когда нам необходимы наши киноленты, мы вынуждены заранее заказывать и получать наши материалы за большие деньги.

Вот ведь в чем дело. Но нам удалось оцифровать часть нашей фильмотеки, и я должен сказать слова благодарности бывшему министру культуры Ольге Васильевне Рыбаковой. Она дала на это деньги. И немалые. И часть наших фильмов находиться на телеканале ГИС, а также на СКаТе, на «Терре». Теперь это собственность Самарской губернии.

***

Молодогвардейская, 66. Здесь десятки лет работала Самарская студия кинохроники. Я прохожу мимо. Там написано: «Сдается в аренду». Наша студия была продана на аукционе за бесценок, потом перепродана, потом снова продана. Потом здание занавесили какими-то полотнищами, готовили к ремонту. Я порой думаю: те, кто там торгует, те, кто там открыл кафе, кто открыл швейную мастерскую – они хотя бы понимают, кто ходил по этим коридорам? Кто поднимался по этим лестницам?

Зачем им это знать? Зачем им это понимать?!

Этот дом когда-то принадлежал Шихобалову. По этим коридорам ходили Алексей Толстой, Шостакович. На студии постоянно бывали послы государств. Здесь в годы войны демонстрировалась фашистская кинохроника, специально для них. Здесь бывали Валентин Катаев, Илья Эренбург, Константин Симонов… А также герои наших документальных фильмов и киножурнала.

Молодогвардейская прежде называлась Кооперативной, а до этого – Соборной. Она вела к храму на Соборную площадь. А кому нужна дорога, которая не ведет к храму?

Но у меня оптимизм сумасшедшего, я все-таки верю, что Время и Жизнь остановить нельзя. И наступит, пусть даже не при мне, не при нас наступит тот день, когда все-таки кинолетопись продолжит свое существование.

Кинолетопись должна пополняться. Остановить этот процесс, затормозить его значит пойти наперекор времени. Вступить в спор с самой жизнью. А в итоге – обязательно проиграть.

Еще никогда и никому не удавалось переиграть Время или переспорить Жизнь.

Записала Татьяна БОГОМОЛОВА

Борис КОЖИН

Кинодокументалист, литератор, краевед, член Союза кинематографистов России.

Фото из архива Самарской студии кинохроники

Опубликовано в «Свежей газете. Культуре»,

№№ 1–3 (109–111), 2017, Январь – Февраль

pNa

Оставьте комментарий