Если и был в наше время в Самаре Хороший Редактор, то это был Комраков. И на вопрос, какой человек был Саша, я смогу ответить одним словом: импозантный.
Умный, красивый, спокойный, всегда расположенный к тебе, но ироничный, щеголеватый и полный обаяния. Долго можно перечислять, и — он всегда был такой. С Сашей и Леной мы познакомились еще в 80-е, когда они приехали из МГУ, кажется, на практику и кажется в Волжский Комсомолец. Какой красивой, сияющей парой они были! Молодые, горящие делом профессионалы и веселые, опять же очень молодые люди. Хотя тогда, конечно, они казались взрослыми и серьезными, особенно Саша. Возможно, что я скажу крамольную вещь, но на мой взгляд — профессиональную планку в газетном редакторстве новой эпохи, задал именно Саша Комраков. Он и тогда, в первое свое появление, задавал профессиональный уровень — как-никак МГУ-шным образованием, тем более профильным, мало кто может и сейчас похвастаться, а уж в те годы! Но Комракова не делал диплом, он действительно очень глубоко и серьезно относился к своей работе. Скрупулезно. Да простят меня Сергей Османыч, Валерий Юрьевич, Андрей Федоров и многие другие достойнейшие люди, но все-таки они были больше продюсеры, директора, управленцы, журналисты даже — а вот Комраков был Редактор. И такой на которого походить хотелось. Хотя, что уж тут, было время, когда это редакторство вызывало у меня недоумение, едва ли не раздражение. Уже в нулевых, Валера Лебедев начал тотальный ребрендинг «Волжской Коммуны» и мы начали работать вместе в обновленной редакции газеты, практически выдумывали ее с нуля. Лебедев получил от областного правительства карт-бланш и задумал сделать лучшую ежедневку в мире.
Это было едва ли не лучшее время в моей газетной карьере. Мы собирались сначала в давно исчезнувшем особняке Наймушина, который тогда еще стоял крепко и спорили, иногда ругались, искали аргументы, придумывали, в общем, работали. И споры, поиски, конечно, казались тогда вполне обычным занятием, но это был прекрасный творческий полет. Хотя с Сашей мы не раз сцеплялись по вопросам концептуальным, сейчас это история, вызывающая сентиментальный приступ.
Я был начальником отдела культуры и готовил концепцию полосы, помню, в одном из вариантов на полосу А2 — Коммуна большая газета, постерного размера, я поставил фото Людмилы Гурченко из пьесы «Паб» братьев Пресняковых, где она играла дьявола. Яркая была полоса, но редактора Комракова она, конечно, не устроила. Он считал, что таких кирпичей, пусть даже и очень красивых по верстке в ежедневной газете быть не должно. А должны быть новости дня. Ну то есть это концептуальная была разница, конечно. Я ему, конечно сказал, что на целую полосу правительственной газеты культурных новостей в Самаре не наберешь. Поэтому мы с Сашей с удовольствием и аргуметированно поспорили. Он не обрубил сразу: как скажу, так и будет, я — начальник. Это было совсем не в его стиле. Он добросовестно убеждал, аргументировал, и никогда не злился, не выходил из себя, хотя я, по молодости, бывал самонадеян. Конечно, тем кто в теме, забавным может показаться, что в нулевые годы, серьезные вроде люди обсуждают будущее ежедневной газеты! Самое интересное, что мы все понимали и про бумажную прессу, и про Интернет, и про их будущее, но это было наше общее дело. Которое мы любили и умели делать, пусть и по разному. И понимали, ну или хотели, чтоб так было, что серьезное отношение к концепции областной газеты, так или иначе, но продлит ее жизнь. Коммуна, хоть и сильно изменилась и все так же ругаема за ненужность, но выходит по сей день. И, уверен, будет выходить. Там была заложена очень крепкая профессиональная основа. И воплощение этой крепкой сердцевины, самый хардкор, конечно, Александр Комраков. Главный Редактор.
Как всегда, когда приходят трагические новости о тех, кого знал, с кем работал, думаешь одно: как жаль, что не поговорили, не увиделись. А надо бы… И теперь все в прошлом, необратимо и прекрасно-печально. Но я всегда буду помнить эти увлекательные споры, ради которых и стоит жить. Уверен, что Саша со мной согласился. А тем, кто остался — попробуйте все-таки встретиться и договорить, пока живы.