10 декабря главный дирижер Академического симфонического оркестра Санкт-Петербургской филармонии, народный артист СССР Юрий Темирканов отметил 80-летие.
Те, кому довелось хоть однажды видеть Юрия Темирканова за пультом, вряд ли забудут впечатление от его вдохновенного мастерства, выразительного жеста, тонкой интерпретации музыки.
Лично для меня Темирканов — идеал не только симфонического, но, может быть, прежде всего оперного дирижера. Посчастливилось слышать под его управлением и концерты в Санкт-Петербургской филармонии, и спектакли в возглавлявшемся им до 1988 года Мариинском (тогда еще Кировском) театре, в том числе «Евгения Онегина» и «Пиковую даму», которые шли, а «Онегин» и до сих пор идет в признанных классическими музыкальной и режиссерской интерпретациях маэстро.
Юрий Темирканов — яркая, неординарная личность. Высочайшая европейская культура сочетается в нем с неповторимым национальным колоритом южанина-кабардинца. Вокруг него — особая духовная аура, прикоснуться к которой для людей со стороны — огромная честь. В далеком 1995 году в числе таких счастливцев был и пишущий эти строки. Юрий Хатуевич назначил встречу в своем рабочем кабинете в филармонии.
— Моя профессия предполагает сотрудничество с коллективом, и это отличает ее от других музыкантских профессий. Если пианист или скрипач, даже играя с оркестром, имеет дело практически с самим собой, то профессия дирижера вне коллектива бессмысленна. Поэтому уместно говорить о том, как изменяется жизненная ситуация не для меня лично, а для музыки в целом. Я ни за что не променяю обретенную ныне духовную свободу на то, что мы имели и как жили раньше. Предпочитаю сегодняшнюю жизнь, когда происходит наше постепенное вхождение в цивилизованный мир. Этот мир гораздо меньше, чем представлялось коммунистам. На самом деле он маленький, и то, что мы становимся его частью, мне по душе. Но в такие переломные моменты, к сожалению, в первую очередь страдает интеллигенция, культура. Кто скажет, что сегодня в этой стране музыкантам хорошо? Утверждать голословно, конечно, можно все что угодно, но если огромное число артистов, музыкантов, певцов, художников — настоящих, тех, кем могло бы гордиться Отечество, — стали уезжать на Запад, уже одно это свидетельствует о драматичности ситуации.
Можете ли вы провести аналогию нынешнего времени с советским прошлым?
Коммунисты поддерживали культуру — и не потому, что так уж много в ней понимали. Просто им во что бы то ни стало нужно было доказать достижения своего строя. По той же самой причине они поддерживали и спортсменов, полагая, что если кто-то из наших прыгает выше, чем человек с Запада, то социализм лучше капитализма. Глупо, конечно, но культуре они все-таки помогали. При коммунистах артисты Академического симфонического оркестра Санкт-Петербургской филармонии — заслуженного коллектива России — получали зарплату на уровне союзных министров. Это была элита общества, в коллективе собирались лучшие музыканты из всех республик. Работать здесь было в высшей степени престижно. А накануне нового тысячелетия молодой музыкант начал задаваться вопросом: зачем было тратить двадцать лет своей жизни, чтобы стать музыкантом-профессионалом, если сейчас те, кто вообще никогда ничему не учился, разъезжают в «Мерседесах»? Такие рассуждения кому-то могут показаться примитивными, но в них все же что-то есть — ведь это жизнь!
А как вы лично относитесь к тем, кто уезжает из России?
Я и раньше никогда не осуждал тех, кто уезжал за рубеж. Только коммунисты думали, что они имеют право на жизнь людей, которые находятся под их властью, что они могут монопольно распоряжаться судьбами, предписывая каждому, где должно жить и работать. Ну, а за границу если пускали — то пускали, если нет — значит, нет. И мы все даже принюхались к такой ситуации, считая, что это почти нормально. Но по-настоящему нормальный человек все это принять не может. Люди должны жить там, где они хотят. Это относится ко всем: и к музыкантам, и к ученым, и к рабочим. Но мудрость руководителей как раз и состоит в том, чтобы людям не хотелось уезжать, чтобы на родине им жилось лучше, чем за ее пределами. Я убежден, что многое негативное у нас делается не специально. Но чтобы понимать, что культура страны — это так же важно, как хлеб насущный, а может быть, и еще важнее, нужно бать, по крайней мере, интеллигентным человеком. Сегодня те, кто руководит страной, называют себя демократами. Но многие из них даже не представляют, что такое демократия. Ведь это те же коммунисты, которые «перестроились» в один прекрасный день. С них и требовать-то ничего нельзя.
Но ведь строить жизнь приходится с теми людьми, которые есть, других взять негде.
Это не совсем так. Сама жизнь, в конце концов, очень жестко распорядится всем и все поставит на свои места. Не уверен, что мы застанем это время. Но если раньше в течение семи десятилетий мы без всякой надежды строили коммунизм, то теперь можно уповать хотя бы на то, что дети наши доживут до нормальной жизни.
Вызывает тревогу, что в преддверии нового тысячелетия из нашей жизни в значительной степени ушло духовное начало, люди утратили веру в идеал.
Общество должно держаться на какой-то вере — на религии ли, на любви ли к своей стране. Что-то должно быть стержнем. Семь десятилетий из нас вытравляли религию, насаждая идеологию, которая рухнула, как карточный домик, но в которую, к сожалению, верили очень многие. Я с большим уважением отношусь к тем, кто, несмотря ни на что, остался верным этим идеалам. Этих людей жалко: они жертвы времени, но их нельзя осуждать. По крайней мере, это порядочные люди, в отличие от тех, кто, проснувшись однажды утром, стал демократом. Так не бывает.
И все же в нынешние столь трудные времена отмечается культурный бум в российской провинции.
Как определить, действительно богата страна или нет? Только по тому, как живется в этой стране людям. Это же относится и к сфере культуры. Если выдающиеся артисты, художники, писатели будут обитать только в Москве и в Петербурге, а в это же самое время в провинции будет царить полная тишина, то ни о каком расцвете культуры не может быть и речи. Все это ложь. Богатой и в материальном, и в духовном плане должна быть вся страна.
В театре вы выступили и в амплуа оперного режиссера. Что побудило вас сделать этот, прямо скажем, необычный для дирижера шаг?
Режиссер — как здоровое сердце. Никто не должен ощущать, что он есть. Смысл каждой оперы предельно раскрыт самим ее автором — композитором, но многие режиссеры, имеющие лишь отдаленное отношение к музыке, исходят не из буквы композиторского замысла, а ставят самих себя, свои мысли, фантазии. «Евгений Онегин» и «Пиковая дама» Чайковского — гордость русского оперного репертуара. Дирижируя долгие годы оркестром, наблюдая, что на сцене в это время происходит нечто, не имеющее ничего общего с музыкой, я решил подвести все под общий знаменатель и вот пошел на такую авантюру. Дело ведь не в дипломе. Мною руководило сознание ответственности перед музыкой.
Есть ли у вас любимый композитор?
Отвечаю как профессионал: мое любимое произведение то, которым я дирижирую сегодня.
Как вы относитесь к современным отечественным композиторам?
Приведу один пример. Как-то я попросил Сергея Слонимского написать произведение специально для гастролей нашего оркестра по Соединенным Штатам. Хотелось показать, что, кроме Прокофьева и Шостаковича, у нас есть и другие замечательные авторы. Сергей Михайлович исполнил обещание. Фактически из дружбы он подарил нам свой месячный труд: на покупку этого сочинения не было средств ни у оркестра, ни у Союза композиторов. В Америке состоялась его мировая премьера.
Можете ли вы назвать себя счастливым человеком?
Наверное, не совсем. Я человек анархического склада и не люблю жить по столь жесткому графику, хотя объективно это лучше. Большинство людей забывает, что, кроме основного дела, есть еще сама по себе жизнь — этакий «пустяк». И она проходит мимо. В водовороте дел не успеваешь остановиться, спросить себя, зачем ты рожден. Только ли для концертов, гостиниц, аэропортов? Есть, может быть, какое-то главное твое предназначение.
Итак, знаменитый маэстро Темирканов задумывается над смыслом жизни?
Смысл жизни — не только успех, почет, имя в мире, деньги… Это что-то другое — более высокое, спокойное, серьезное. В жизни все должно иметь свои границы… Но я уже не могу остановиться, порой не хватает времени поразмыслить, почитать. А ведь суета и жизнь — разные вещи.