25 мая в 17-00 в дизайн-бюро «Формограмма» состоится презентация эскизного проекта площади Куйбышева — первого результата большого воркшопа или проектного семинара, который организовала мастерская урбанистики «Артполис» в лице Марии и Дмитрия Храмова.
Им удалось, да-да, удалось, впервые реализовать в Самаре такую сложную и комплексную работу. Им — это нам. Мы все участники воркшопа — не только команда из тридцати архитекторов, доделывающих в эти минуты проект, но и представители власти, бизнеса, сообществ, горожан, велосипедистов и оперного театра. Да, впервые произведена попытка учесть все мнения! Идеализм? Но в любом случае это гораздо симпатичней, чем ситуация с площадью Славы. С нее и начался разговор.
Илья: Наверное, неизбежный вопрос. Чем перспектива воркшопа по площади Куйбышева отличается от существующей ситуации с площадью Славы?
Маша: Самое главное отличие — в подходе к работе с территорией. Там был конкурс, назначенный сверху, властью, который был заказан творческому союзу — Союзу архитекторов. Они его объявили. Это был открытый конкурс.
Дима: Да неважно это — открытый конкурс… закрытый конкурс… В данном случае у нас основная проблема в том, что несмотря ни на какие конкурсы, потом проводятся тендеры на проектирование, которые не имеют никакого отношения ко всем этим творческим изысканиям. Опять сейчас что-нибудь крамольное скажу. Изначально есть две ошибки, точнее, два противоречия. Первое — у нас вообще не узаконена тема творческих конкурсов, которые потом ложились бы в основу проектной документации, на основе которой проводились бы тендеры. Нет механизмов финансовых и юридических. И это основная проблема — из законодательства исключено творчество. Есть тендер на проектирование и тендер на выполнение строительных работ, но опять же это тендер на рабочее проектирование и выигрывает в нем тот, кто дает более низкую цену, ну или по каким-то другим соображениям выигрывает, но уж никак не по творческим. И потом делается этот проект уже без обсуждения с общественностью, без слушаний, без рассмотрений.
М: Сама ситуация с Самарской площадью была странной. Зачем им в принципе было делать этот конкурс и заказывать его Союзу архитекторов? Все равно они результаты нигде не обнародовали, до того как был сделан проект, нигде не было сказано, что вот мол, такая работа с общественностью ведется. То есть это с самого начала была фикция, формальность. И это странно очень выглядело. Изначально людям было показано, что их мнение не учитывается. А представлять это как работу с архитекторами, ну, это совсем уже… Налицо вот такая бесцеремонность. Лучше бы вообще ничего не объявляли, а сразу был заказ, тендер — это было бы честней.
И: Это формальная отработка. Я с этим сталкиваюсь на «Культурной Cамаре», когда вроде бы проводят выбор проектов в сети, но никто этого не видит, выбирать надо из готового набора, нет кнопки «против всех», нет возможности добавить свой проект, нет данных по числу проголосовавших, но потом скажут — вот, мол, граждане выбрали. И других выборов теперь не бывает
Д: И второе противоречие. Мы сейчас говорили, что невозможно это делать если в законодательстве не учитывать творческий аспект. Но даже если этот творческий аспект формально привносится, через конкурсы, то может быть и будет какой-то шанс. Если реально организовывать конкурсы, потом грамотно на их основе писать техзадания для тендера, и, учитывая эскизный проект, конкурса переводить его в тенедер. То есть, к реальности. И это стандартный подход, он был бы классным, если бы результаты конкурсов учитывались. Но мы предлагаем второй подход. То есть не второй подход, а иной подход. Когда делается все-таки не конкурс, а проектный семинар. Воркшоп.
М: Потому что конкурс это, все-таки, какая-то ОДНА идея, ОДИН проект.
Д: Смысл воркшопа все-таки отличается от конкурса, и работа с территориями как раз и должна вестись сообща, учитывая интересы. Всевозможные интересы, обсуждения, на разных этапах, на разных уровнях. Потому что это все-таки не заказ какого-то памятника одного, или даже дома, где есть определенный заказчик, и может автор-творец создать некий символ. Один. И он будет как-то из конкурса выбран и принят. Здесь все-таки идет речь о территории. И когда территория знаковая, то должно учитываться множество-множество интересов. Как раз задача нашего подхода, именно творческого семинара, чтобы из некоего поля взаимодействия, разных интересов, разных групп, творческих потенциалов, влияний, бизнеса, власти, отдельных сообществ — собрать все-таки цельный продукт, который устраивал бы общество. Это, конечно, тоже… Всех никогда ничего не устроит. Но, по крайней мере, это модель демократического подхода к развитию. И это открытая модель, в которой существует сразу несколько уровней взаимодействия.
И: Мне кажется, что все-таки надо немного разъяснить для неподготовленных читателей, что же такое воркшоп и чем он отличается от шоурума.
М: И от шаурмы!
И: Просто, мне кажется, что такую систему еще сложней свести к тем формам, с которыми привыкли работать заказчики. Да и непонятно здесь, кто выступает заказчиком, кто исполнителем. Это ведь еще сложней, по схеме, чем тот же архитектурный конкурс, как его ни проводи.
М: Мы выявляем и заказчиков! У нас они выявились в виде департамента туризма, которому нужны площадки. Нужны, во-первых, полноценные фан-зоны во время проведения чемпионата мира, и, во-вторых, нужны фестивальные площадки для дальнейшего функционирования площади, как центральной части города. И, плюс, как повседневные площадки для привлечения туристов, как лицо города. Насколько департамент является реальным заказчиком в плане финансирования и всего остального — мы не знаем. Но у него есть, по крайней мере, четко прописанное задание. Его нельзя назвать техзаданием, но там есть пункты, которые могут лечь в основу техзадания. Другой заказчик — это оперный театр. Мы знали, что он уже был заказчиком, но просто у него было недостаточно полномочий, и время было такое, что театру не до этого было. Но в принципе — это заказчик. И мы своим воркшопом выявляем и заказчиков, и участников, и советчиков, и выявляем даже тех, кто ругает. И мы все это выявляем раньше того времени, когда начнут класть плитку. Потому что все волнуются про это. Люди волнуются про то, что надо оставить все «так, как есть сейчас», но при этом они боятся, что положат плитку. Это замкнутый круг, когда боятся всего. Вроде бы пусть все останется так, как есть. Чтоб вообще ничего не делать. И мы, предвкушая эту ситуацию, знаем, что так не останется — это точно. Мы можем уверенно сказать, что «так, как есть сейчас» это никто не оставит. Это будет все перелопачено. Точно. Будет ремонт капитальный, и они получат то, что уже есть на набережной, нравится это кому-то или нет.
Но мы считаем, что эта территория должна быть другого качества, другого уровня, чем набережная. Потому что на набережной, там есть Волга. И там, по большому счету, ничего не надо. Там должны быть комфортные условия для гуляния вдоль. Достаточно этого природного памятника, нашего символа и его мощи, чтобы создать пространство. А вот это пространство — площадь, у него еще слишком много всяких смыслов и его как бы раздирает город. Ему (пространству) необходимо придать важность. То есть все люди понимают подсознательно, что она есть, но ее надо создать.
И: Ты сама говорила, что задачей воркшопа является создание пространства, в котором человек хотел бы находиться как можно дольше и не хотел уходить.
Д и М: (хором): Да!
И: С одной стороны — да. С другой стороны, при том количестве смыслов, которыми эта площадь наделена и которые ее «раздирают», есть парадокс: все эти смыслы, по отдельности, не вызывают сейчас у людей желания оставаться как можно дольше. Почему это желание возникнет, когда вы все эти смыслы консолидируете? Или все-таки речь идет о какой-то синергии, появлении у этого пространства нового дополнительного смысла. И если так, то для кого оно будет? Для всех ведь не бывает.
М: Для города. Для всех бывает. Ну, может, у нас такого нет, но вообще бывает. Есть городские площади в любом городе европейском.
И: В европейском городе, извините, мэр на велосипеде на работу ездит. Мы-то должны иметь в виду всех тех, кто есть здесь. А не в Осло, не в Любеке или Глазго.
М: Ну, понятно, что это какие-то идеалистические наши желания, но вообще-то есть желание сделать вот такое городское общественное пространство. Чтобы каждой, любой человек, попадая туда, находил свое применение, свою реализацию и чувствовал себя комфортно, по крайней мере. Просто комфортно. И плюс еще мог там заниматься какими-то своими делами, интересами. Если у него нет интересов и дел, он просто там проведет с удовольствием время. Посмотрит на других.
И: И будет у нас Куйпло.
М: Можно и так. Вообще, на самом деле, названия нет у нее. Мы когда это анализировали, выяснили, что общего топонима нет. Не прижилось ничего. Нет никакой версии ласковой вроде «тарелки». Это странно, но я думаю, что топоним появится, просто стремно его как-то специально придумывать.
И: Не, не странно. Это тоже проектирование.
М: сейчас мы смотрим, как это все у нас складывается и получается, и у нас уже концепция есть — «точка сбора» — название пока рабочее, но в чем она состоит? Какие основные пласты у этой концепции? Во-первых, сделать это не раздробленным пространством — отдельно площадь и отдельно скверы, а сделать это все площадью. Всё — это площадь, но только с разным назначением территорий. Чтоб не было этих замкнутых скверов, чтоб было это все площадью, только разного качества, разной фактуры. Это дает простор, горизонт.
И: Тогда она точно станет самой большой в Европе!!!
М: Да! Она и так есть, но мы это подчеркиваем. И это не значит, что там спилят все деревья. Мы стараемся максимально сохранять деревья с учетом замены больных. И наша задача, чтобы вся эта площадь с небольшим куском волжского горизонта — партер площади — воспринимался как волжский простор. Желание затащить Волгу сюда. И знак Волги — мы пытаемся, как можно больше внести сюда воды. То есть у нас будет система фонтанов и на площади, и в скверах. Чтобы площадь стала живая и такая… Природная.
И: Я предвижу сразу же такую волну критики, и гневных напоминаний, что это самое святое место и отсюда 7 ноября 41 года солдаты уходили на фронт…
М: Всё остается! Все праздники, все парады.
Д: Мы же там памятник Седьмой симфонии делаем!
И: Вам надо обязательно предусмотреть выкуп квартиры Шостаковича на площади Чапаева! Это же будет мощнейший узел привлекательности. И это просто — за оставшееся время вполне можно организовать там мемориальную квартиру-музей. И недорого. Опять же Шостакович — это мирового масштаба имя.
М: Это тоже все будет. Мы же предлагаем концепцию развития территории до набережной. И вот эта концепция «точки сбора» — это концепция развития всей территории. На площади все концентрируется и мы оттуда разбегаемся по городу. Предусмотрены слои — туристические, архитектурные, театральный маршрут, музейный, и просто рекреационный — это Волга.
И: А каким будет результат? Это будет какой-то набор рекомендаций, альбом с проектом или что? Что с этим дальше делать и кому?
М: Во-первых, это будут визуализации, это будет схема генплана, это будут многочисленные функциональные схемы, концепции развития этих маршрутов. Техзадания мы не можем выдать, потому что нужно просчитывать мощности, сети. Конечно, все это будет корректироваться, но мы все рекомендации по оборудованию, по необходимому функциональному наполнению — это все мы можем дать. И туда мы закладываем осуществление этой концепции.
И: Скажите, а это все можно будет испортить? Вот, предположим, на площади Славы, все было задумано хорошо, а потом вот так перекорежилось.
М: (смеется) Ну, испортить можно всегда и все. Но как это можно испортить? Просто не опираться на наш эскизный проект. Они просто могут не взять это для дальнейшего использования. Или взять частично. Но даже в такой ситуации… Они все равно… Это ведь такая территория взаиосвязанная, и если, например, департаменту туризма действительно нужно проводить праздники на этой территории, им придется обратиться к нашей концепции.
И: То есть, если мы от этой территории хотим чего-то добиться, то дербанить ее не надо.
М: Нежелательно. Ну, возможно, от чего-то они захотят отказаться, опустить какие-то фонтаны, дополнительные медиа, информационные носители. Хотя на самом деле, ничего такого сверхъестественного мы не предлагаем. И опять же мы можем здесь действовать, как сообщество, которое сделало это. Мы можем выступать командой, которая корректирует проект, разобьет его на какую-то очередность.
И: Насколько сейчас, когда есть уже концепция и какая-то проработка, насколько реально это сделать за оставшееся время?
М: Сделать площадь? До 18 года? Возможно. За исключением метро. Проблема, на самом деле, в нем. Ну, не будет там метро к 18 году. Поэтому мы так думаем, что в лучшем случае к 18 году построят предыдущую станцию. Но мы метро все равно закладываем в проект и там нет ничего сверхъестественного, что могло бы нам помешать…