Мнения: ,

Неразрешенные и неразрешимые загадки «Бориса Годунова»

20 декабря 2015

2004_i_gal2

Таких загадок… сейчас сосчитаем, сколько. Первая и главная – что в опере творится с любовью? Обычно любовь – главный сюжетный стержень оперной драматургии. Но ни в коем случае не в БГ! Почему? Зачем нужно такое количество второстепенных персонажей? Есть ли в опере главный герой? Почему так демонстративно не соблюден принцип «единства действия, времени и места»? Достигают ли своих целей персонажи?

Хватит на первый случай.

Итак, загадка первая. Как известно, «гордую полячку» Марину Мнишек Мусоргский ввел ради того, чтобы угодить вкусам публики. А вернее всего, вкусам директора Императорских театров И. Всеволожского. Исключаю для себя, по некотором размышлении, мысль о том, что Всеволожский таким образом боролся с нетрадиционной ориентацией некоторых представителей династии Романовых. Нетрадиционные императорские братья, кузены и дядья в эти годы – в конце пятидесятых – только нарождались. Опера тоже нарождалась примерно тогда же или чуть позже.

Скорее всего, Всеволожский пошел на поводу у оперной эстетики – как же без любви-то? Но любовью не пахнет в сцене у фонтана – героиня мечтает взойти на московский трон, Самозванец поддается обольщению. Чувственность, недальновидность, гонор, лукавство – всё в одном флаконе, этаким коктейлем из разнородных компонентов. Бывает ли такой? Не чаще, чем коктейль из уксуса, отвара расторопши, рыбьего жира и морковного сока. Ну, впрочем, Марина Мнишек эту смесь не употребляет. Она ее изготавливает. Сама же упивается достаточно чистым, однокомпонентным напитком: любовью к власти.

1176_i_gal2

К вопросу о второстепенных персонажах. Приставы, Митюха, бабы какие-то неназванные, еще одна баба, более или менее названная, хотя бы только по профессии – шинкарка. Беглые монахи: один хоть разговаривает, песни пьяные поет. Другой только поддакивает. Российская жизнь – броуновское движение. Кишат молекулы, пребывая в вечном брожении.

Вот и оно, наше любимое, столь хорошо знакомое по европейским образцам барокко. Только перенесенное на русскую почву. Западный тысячестраничный роман барокко, с его разрозненными судьбами и кажущимся событийным хаосом, в конце концов, как учит нас профессор Н. Рымарь, сводит весь этот хаос в стройное единство. Русское «псевдобарокко»… А почему «псевдо»? Потому что уж очень запоздало, века на три отстав от локомотива европейской истории, культивирует хаос. На том стоит.

Сюжет – как и сама русская история – норовит рассыпаться, распасться. Пристава, конечно, стараются, дубинками пытаются согнать разбегающееся единство. Удержать в границах – если уж не поведенческих, то хотя бы государственных. Но и границы географически прозрачны – каждая кухарка, каждая шинкарка знает, как через них просочиться. И терпение народное небезгранично.

1180_i_gal2

Назовем ли БГ героем? Герой, худо-бедно, поступки совершает. А Борис? Он лицо страдательное, изнутри поедаемое чувством вины, снаружи – лукавством подданных и ударами судьбы. На протяжении оперы Борис только обороняется. Вначале – от напора толпы, под палками приставов умоляющей вступить на царство. Этого он, в сущности, и хочет – но что-то мешает. Что живет внутри нас, как имя этому безмолвному стражу с острыми зубами? Совесть? Эринии? Богородица не велит. Не велит-то она, впрочем, Юродивому, а от Бориса в момент детоубийства отвернулась, видно.

Ничего не делает Борис Годунов, что можно назвать «действием». Исповедуется перед самим собой и перед не до конца верящей ему публикой. От внешнего, ритуального царственного величия переходит ко все более темным душевным глубинам. Публичная исповедь. Принародный распад психики. А там, наверху, за правой кулисой, реет в воздухе страшный окровавленный призрак убиенного младенца. В прошлой нашей постановке, во всяком случае, призрак витал именно там. Теперь младенец преспокойно расхаживает по сцене в золотой младенческой короне. А раз мы все его видим, значит, и у нас рыльце в пушку. Почему не пугаемся?

Вопросы четвертый и пятый. Не соблюдает Мусоргский три знаменитых «единства» классицистской драматургии (вслед за Пушкиным, конечно, не соблюдает), все рассыпается. Не достигают персонажи (или достигают за пределами оперы; впрочем, там тоже все плохо кончается) своих преступных целей. Самозванец с его бешеным честолюбием и опрометчивостью, ловко манипулирующая своим поклонником Марина Мнишек, провокатор и властолюбец Василий Шуйский – что с ними? Опера не дает ответа. Не достигает взыскующий правды Юродивый – Царствие Небесное на земле недостижимо. Растворяется в небытии бессмысленный и беспощадный бунт русского народа, вообще-то обычно безмолвного. Как будто и сама опера своей конечной цели не достигает.

Зачем она, эта опера? Чему учит? (Любим мы, чтобы нас что-то чему-то учило!) Музыковеды бубнят: ассоциации, исторические аналогии… повторяемость событий русской истории… на отрицательном примере давнего прошлого Мусоргский дает нам урок нашего настоящего…

А нам? Дистанцируйтесь, братцы-зрители, от персонажей «Бориса»! Это не про вас, а про вашего знакомого!

Наталья Эскина

Музыковед, кандидат искусствознания, член Союза композиторов России.

pNa

Оставьте комментарий