Архив: ,

Серьезные кадры решают серьезное

24 марта 2015

Серьезные кадры

Одна из самых недооцененных новостей минувшего года в сфере культуры — возвращение Самарской государственной академии культуры и искусств ее прежнего, казалось, навсегда забытого статуса института культуры — советского «кулька».

Проблема не только в том, что из титла дружным строем ушли искусства. Наиглавнейшая беда в том, что «сильная и просвещенная» Самара, похоже, еще на полвека лишилась надежд на обретение консерватории и театрального института, без которых никакого прогресса в развитии культуры достигнуть не представляется возможным.

«Это профанация образования»

Насколько любое дело тяжело начинать с нулевого цикла — рассказывать излишне. И потому первое, что приходит на ум в тот момент, когда мы начинаем осознавать нехватку чего-нибудь, — давай купим.

Не «давай сделаем» — «давай купим». Это часть российского менталитета, взлелеянного на богатых урожаях нефти и газа: зачем напрягаться, когда можно залезть в тумбочку и на извлеченное удовлетворить вдруг ощутимую потребность. А чтобы пополнить возникший дефицит — встать поутру, воткнуть во дворе палку в землю, и оттуда непременно брызнет новый фонтан богатых валютой углеводородов.

В этой схеме три минуса: в один прекрасный момент весь двор окажется утыкан этими палками (даже такой бескрайний двор, как Россия), никому ваши углеводороды в прежних объемах уже не надобны и, наконец, третье, самое главное, — есть многое на свете, чего нельзя купить, а можно только взращивать своими руками. Например, способность мыслить и чувствовать.

Можно, конечно, констатировать: обучаться искусствам вдали от их концентрированного бытования нельзя. И дальше?

Нужен Петр, чтобы он регулярно снаряжал экспедиции из детей боярских в земли голландские? Хорошо бы, только дети боярские ориентированы родителями своими на факультеты государственного и муниципального управления. Это раз. У родителей иных детей средств на обучение в землях заморских — и самой дорогой из них, Москве, — нет. Это два. И что делать?

Я напомню: Московский университет в год основания насчитывал 12 профессоров и 30 студентов. И к счастью, императрица Елизавета не была озабочена проблемами рейтингования и соответствия процесса обучения болонским стандартам.

Для решения глобальной образовательной программы — открытия первого национального университета (Дерптский — не в счет) — нужны были политическая воля и понимание того, что оплачивать зарубежные пенсионы эффективнее на фоне расширения образования в родных палестинах. Привнесенные откуда-то мысли, умения хороши, только когда здесь, на месте, тоже занимаются поиском смыслов и развитием навыков.

Кстати, только через два с половиной века Московский университет начинает восприниматься как мировой центр образования. Медленно, постепенно, на фоне кропотливой работы. Как показали новейшие биологические исследования, мгновенно даже кошки не рожают.

При этом ни многократное увеличение ассигнований, ни переселение в новейшие здания, ни снабжение высококлассным оборудованием сами по себе проблемы качества образования не решат. Все перечисленное в предыдущем предложении делать, безусловно, нужно, но этого недостаточно. Нужно время, чтобы плод созрел.

А для этого нужно посадить семечко и не бояться насмешек, неизбежных в начале любого дела.

Консерватория как воздух

Консерватория нужна городу как воздух, как классический университет в его незамусоренном качестве. Нет консерватории — и руководители местных оркестров ездят по соседним регионам, где она есть, и каждый год христорадничают, переплачивают приличные, надо сказать, деньги, заманивая тамошних выпускников к себе, а те, в свою очередь, не имея ни местных корней и ни чувства к «жемчужине Жигулей», стремятся рвануть отсюда при первой возможности.

Нет консерватории — и на деле нет института солистов в местных филармониях. Нет консерватории — и целые группы инструментов в училищах и музыкальных школах не имеют даже шанса развиваться.
Нет консерватории — и вся надежда филармонии и оперного театра только на службу по организации зрителя: нет в городе квалифицированной публики больше, чем на один аншлаг.

А сейчас не то что консерватории — института искусств нет. Убрали слово потому, что «искусство — составная часть культуры». Так и наука — составная часть, что теперь, все научные институты в институты культуры переделывать? И религия — составная часть. Боюсь продолжить: попы заклюют.

Но понятно, что институт культуры — результат слишком рьяного исполнения предписаний федерального министерства культуры, которому дел нет до нашего Пошехонья. Ему для блезиру и пяти консерваторий на одну седьмую часть суши достаточно.

Не сделает «кулек» в этом году набора, и одумаются те, в чьей компетенции вернуть название вузу. А набора не будет, потому что не пойдет человек, мечтающий о карьере музыканта, учиться на исполнительский факультет института культуры, уедет хоть в Астрахань.

Заменят название, а проблемы не решат. Нужна консерватория, и нужно терпеливо выстраивать ее историю.
И не только консерватория — театральный институт нужен! Профильный, а то мы тут на европы равняться собрались, а в полуторамиллионном городе — десять постоянно действующих театров с совокупным зрительным залом в три тысячи человек. Это позор!

Театры готовы предоставлять свои подмостки для постоянной профессиональной практики студентов всех специальностей (а всех театральных специальностей, их даже если по всем самарским вузам походить — не соберешь) — и не иметь при этом профильного вуза?!

Проблемы с набором случатся и здесь. Потому что человек, получающий театральную специальность в институте культуры, — это, в представлении абитуриента, будущий специалист по организации массовых праздников или руководитель сельского драмкружка, а не артист и не режиссер.

О главном

А теперь о самом главном. У меня сложилось впечатление, что власть предержащие думают, что институт культуры готовит кадры для сферы культуры. Вы будете смеяться — нет! Музыканты-исполнители и артисты/режиссеры идут в учреждения профессионального искусства с почти стопроцентной вероятностью, а вот остальные?

Про библиотекарей я уже посмел высказаться в «Тройчатке». А где все эти «культпросветработники»? Сколько из них доехало до «места назначения»? По крайней мере, в городе их практически нет. Если, конечно, не считать работу девочки при компьютере в магазине горящих путевок работой, достойной специалиста высшей квалификации. А где все эти менеджеры культуры? Где выпускники университета — знаю, ПГСГА — знаю, а выпускники СГАКИ/СГИК последних лет?

Чего мы держимся за эту «единицу высшего образования», которая полвека назад переступила дорогу куйбышевскому консерваторскому проекту?

К вопросу о разъединении

Лет теперь уже семь назад мои студенты проводили исследование структуры интересов — познавательных, досуговых, большое исследование было — среди студентов самарских вузов разных специальностей. Так вот студентов специальностей, связанных с искусством, и студентов, связанных с «культурой без искусства», не объединяет н-и-ч-е-г-о. Они как будто живут на разных планетах. Их обучают, пользуясь различными методологиями обучения. Они проводят свой неорганизованный досуг в разных местах. Они читают разные книги.

А уровень внутривузовской коммуникации таков, что «процесса взаимного обогащения нет». Впору поднять вопрос: а не начать ли процесс разъединения вуза?

Я не столь нахален, чтобы сделать предложение, не посоветовавшись с просвещенной публикой, но чем черт не шутит? Есть Тольяттинская консерватория, существующая в Автограде на правах падчерицы. Вот вам и единица.

Есть потребность общества в специалистах, и есть организации, нуждающиеся в этих специалистах. Есть потребность в оздоровлении культурной среды, и есть региональная власть, которая (надеюсь на это из последних сил) нуждается в насыщении этого пространства новыми институциями.
Остается только один вопрос: чего ждем?

Виктор Долонько

Опубликовано в издании «Культура. Свежая газета», № 5 (72) за 2015 год

pNa

Оставьте комментарий