В последнее время театральными «ньюсмейкерами» в Самаре все чаще становятся не только большие, знаменитые и славные театры, но и маленькие скромные коллективы – так сказать, off Broadway, точнее, off театральный пятиугольник, расположившийся в центре города. Правда, играют они тоже не на окраинах. Но мы сейчас не о театральной географии – о событии, несколько необычном.
На сцене областной научной библиотеки состоялись гастроли частного московского театра «Студия.Project». Гости показали совершенно неожиданный в сегодняшнем российском театральном пространстве «Оглянись во гневе (Look Back in Anger)». В 1956 году эта пьеса, как пишут в учебниках по истории зарубежной драмы, «навсегда изменила лицо английского театра», а ее автор Джон Джеймс Осборн стал безусловным лидером и практически основоположником театрально-драматургического движения «рассерженных молодых (Angry Young Men)».
Пьеса остросоциальная. Так, по крайней мере, она воспринималась тогда. И не только в советском литературо- и театроведении, но и в самой Англии. Да и писалась она, и задумывалась, конечно, именно так – как протест против буржуазного мира. Но не в примитивно классовом смысле. Буржуазность понималась не только и даже не столько как состоятельность, материальная обеспеченность. Скорее как сытость, равнодушие, духовная тупость и глухота. Молодое послевоенное поколение восставало против фальшивой благопристойности, против лжи, против нарочитой сдержанности чувств, за которой юные, страстные и непримиримые подозревали душевную пустоту.
Сегодня та, шестидесятилетней давности, социальность уже не кажется столь важной, отходит на второй план. Можно, конечно, предположить, что этот текст шокировал тогдашнюю английскую публику: выродок, ублюдок, смердишь, но на фоне современной как отечественной, так и зарубежной драматургии подобные выражения представляются вполне литературными. Они не могут отвлечь внимания от главного: глубокой драмы человеческих отношений, когда люди хотят и боятся быть понятыми, и страдают от непонимания, и сами не понимают других… И так без конца.
Именно это увидели в очень классической и очень старой пьесе очень молодой режиссер и очень молодые артисты.
Спектакль, в отличие от пьесы, полностью освобожден от быта. У драматурга в постановочных ремарках подробнейшим образом прописаны и обстановка комнаты, и предметы, стоящие и лежащие в ней, и даже продукты, которые приносят от буфета к столу, собираясь пить чай. На сцене в начале действия всего три стула, довольно старых и обшарпанных. По одному на каждого из персонажей. Это Джимми Портер (Василий Молодцов), его жена Элисон (Валентина Селезнева), их друг и сосед Клифф Льюис (Александр Мишунин). Потом, когда в их жилище войдет подруга Элисон Елена Чарлз (Алина Туравинина), она принесет с собой собственное седалище – ярко-красный и совершенно новый шезлонг. Который исчезнет, когда из этого дома уйдет Элисон и вновь их останется трое: Джимми, Клиф и Елена. И три старых обшарпанных стула. Больше им и не нужно в этом аскетическом пространстве.
Кстати, о пространстве. Судя по фотографиям, зал, в котором спектакль играется в Москве, сильно отличается от зала в библиотеке. У москвичей там нет ни помоста, ни кулис. Зрители и актеры находятся в одной плоскости. Перенося спектакль на самарскую площадку, режиссер изобретательно и остроумно использовал особенности зала, в частности два лестничных марша с широкими деревянными перилами. По этим перилам с одной стороны лихо съезжал злой и отчаянный Джимми, с другой – осторожно сползал мягкий и немного робкий Клифф. По правой (от зрителей) лестнице торжественно спускается роскошная Елена со своим шезлонгом. По левой в безнадежном отчаянии уходит Элисон. Чтобы потом, несчастной и измученной, вернуться по правой.
Зрителям приходится все время поворачиваться, чтобы не потерять логику действия, уследить за происходящим. Это неудобство, это физическое усилие в какой-то мере позволяет создать ту атмосферу сопричастности публики к действию, которой, судя по всему, режиссер и актеры добивались на своей собственной площадке. И это правильно. Потому что невозможно адекватно воспринимать полные внутреннего напряжения диалоги Осборна и искреннюю, на пределе нервного напряжения игру актеров, находясь, как теперь модно говорить, «в зоне комфорта», оставаясь только в роли наблюдателя. В одном из комментариев на страничке театра в Facebook написано: «Материал совершенно не «попсовый». Чтобы в нем разобраться, зрителю нужна подготовка и искреннее желание понять происходящее, нужно тоже хорошенько покопаться в своем мусоре».
Освободившись от быта, театр убрал и значительные куски текста, благодаря которым пьесу принято считать остросоциальной. И, как оказалось, совершенно неважно, что она была написана в 50-е годы прошлого века, что у героев английские имена. Сегодня это не про Англию. И не про давно прошедшие времена. И ее вовсе не потребовалось осовременивать. Потому что молодые люди поставили и сыграли ее про себя. И вообще про всех молодых людей разных времен. И, может быть, особенно нашего времени.
В 80-е была в ходу фраза: «Легко ли быть молодым?». На эту тему тогда много размышляли, дискутировали. Об этом, кстати, пьеса Алексея Арбузова «Жестокие игры», которую не так давно поставил Артем Устинов. Наверное, вполне логично, что зарифмовались в творчестве молодого режиссера эти две пьесы, написанные в разное время и в разных странах. Какая это сегодняшняя и какая больная проблема!
Абсолютный центр спектакля, его нерв – Джимми. Какой демон сидит в нем и заставляет его мучить себя и других? Никто этого не знает. И меньше всех он сам. Кажется, он не в состоянии молчать, он заговаривает до одури себя и других, словно пытаясь выговорить, словами выбросить из себя эту непонятную муку. Но своя мука есть и у Элисон, и у Клиффа, и даже у Елены. И они тоже пытаются ее как-то избыть. И ничего не получается. Потому что они не слышат друг друга. И не чувствуют.
В самарском варианте герои разделены весьма значительным расстоянием зала. Даже в финальной сцене, когда Элисон возвращается к Джимми, когда они вспоминают сказку про белку и мишку, сочиненную в первые дни своей любви. У драматурга Джимми держит Элисон на руках, и это дает пусть слабую, но надежду на то, что два одиноких сердца обретут, наконец, друг друга. Здесь же между ними – весь зрительный зал. Они не могут жить друг без друга, но и вместе не будут никогда.
«Обреченность» – так определена главная тема спектакля в одном из зрительских комментариев. Интеллектуальная пьеса Осборна из середины ХХ века не только не отпугнула нынешних молодых зрителей. Она нашла у них самый живой отклик. Кстати, и заголовок свой я тоже почерпнула оттуда же, из комментариев.
- P. S. Следовало бы немного подробнее рассказать об Артеме Устинове. Однако сохраним интригу. Потому что повод поговорить о нем будет совсем скоро. В конце июня он выпускает «Пер Гюнт» в СамАрте.
Театр «Студия.Project» (Москва)
Джон Джеймс Осборн
Оглянись во гневе
Режиссер – Артем Устинов
Художник – Ксения Сорокина
Татьяна ЖУРЧЕВА
Фото предоставлено театром «Город»
Опубликовано в «Свежей газете. Культуре», № 10 (118), 2017, Май