Умер Николай Михайлович Загадкин. Человек, который был самарской культурой. Первая скрипка и концертмейстер Филармонии, профессор, вырастивший сотни, если не тысячи музыкантов. Основатель великолепной творческой династии. Заслуженный артист России. Его ученики — знаменитые музыканты, он сам — из великого племени подвижников, отдавших жизнь служению Музыке.
Самкульт предлагает вспомнить выдающегося самарца и вместо стандартного некролога прочитать его интервью 2011 года, взятое у Николая Загадкина Маргаритой Прасковьиной для «Самарской газеты».
— Где прошло ваше детство?
— Годовалым меня привезли в Самару из Бугуруслана. Мы жили с родителями на Хлебной площади.
— А они имели отношение к миру искусства?
— Нет. Мама была преподавателем в школе для глухих 30 с лишним лет. Адская, к слову, работа… Папа трудился агрономом. У него был прекрасный голос и абсолютный слух. Брат унаследовал папин талант, его даже приглашали в Ансамбль песни и пляски имени Александрова. Но он отказался: «Я должен Гитлера убить». Брат погиб в 45-м под Берлином. А мне отец передал музыкальный слух. Как я люблю говорить: или Бог, или родители.
— Когда сделали первые шаги в музыке?
— В шесть лет меня отдали учиться игре на скрипке. Но мальчишки есть мальчишки, мне надоело, и я бросил. Но тут вдруг года через полтора возникло желание продолжить обучение. Меня приняли обратно с условием, что это я сам захотел играть. После пятого класса учился у Юлиана Абрамовича Судакова — величайшего педагога. Говорят, что я выучил половину музыкантов России, но первым на этом поприще был именно Судаков. Он сделал из меня настоящего профессионала. А кроме того, судьба предоставила мне шанс играть многие годы в оркестре филармонии рядом с талантливыми музыкантами. Даже если бы я был бездарностью, и то чему- нибудь бы у них научился.
— Почему после окончания консерватории в Горьком вы вернулись домой, а не отправились искать счастье в столицу?
— К этому времени я уже женился. Магдалина была педагогом по классу фортепиано и тоже из Куйбышева. Мы и приехали к нашим родителям.
— А как попали в Самарскую филармонию?
— Я все четыре года, пока занимался в училище, работал там. Моя трудовая книжка лежит в филармонии с 17 октября 1947 года. Выдержав два конкурса, стал первой скрипкой. А спустя много лет ушел из-за болезни.
— Что значит быть первой скрипкой?
— Это вести все скрипки в оркестре. Первая скрипка ловит ритмические указания дирижера и играет немного громче, чем все остальные.
— С оркестром филармонии вы были во многих странах…
— Да, в Испании, Германии, Италии, Китае…
— Что испытывали, выступая перед такой публикой?
— Ничего особенного не испытывал. Только пиетет перед музыкой, которую мы исполняли. Однажды прямо во время концерта в Китае дирижер Пекинского оперного театра нагнулся, чтобы пожать мне руку. Такое запоминается надолго.
— При вашей колоссальной занятости вы еще и преподавали…
— Когда играешь сам, можешь допускать какие-то ошибки, а вот когда ты педагог, то сразу видишь малейшие недочеты ученика. Судаков, когда был уже совсем старый, сказал, что меня отличает как преподавателя: даже приходя домой, продолжаю думать о своих воспитанниках и их трудностях. Кроме того, есть постоянный подсознательный стимул — быть примером для учеников. Внушать им уверенность, что я знаю больше, чем они. Недавно читал воспоминания одной из учениц Ростроповича, где она пишет, что, получив знания от такого великого учителя, она обязана была передать их другим. Вот так же происходит и у меня.
— Помимо скрипки с какими еще инструментами у вас сложились добрые отношения?
— Хорошо играл на фортепиано. Когда учился в консерватории, слушатели приходили специально на мои зачеты. Во время уроков, когда преподаватель начинала восторгаться моей игрой, я «подбрасывал» ей еще произведения, чтобы урок побыстрее закончился.
— Кроме учебы чем увлекались в студенческие годы?
— Был очень сильный, поднимал штангу. Однажды профессор, когда я не очень чисто играл, пригрозил: «Смотри, а то я тебя в спортшколу отправлю! Гаммы чтобы каждый день играл!» С тех пор все 55 лет, как только брал в руки скрипку, занимался гаммами. Теперь заставляю их играть своих учеников.
— Вы стали родоначальником известной музыкальной династии. Провоцировали детей и внуков на это занятие?
— Нет. Сережка уже в школе увлекался музыкой, был у преподавателей на хорошем счету. Потом учился в Москве, в академии имени Гнесиных. Недавно давал концерт — это, конечно, столичный уровень исполнения. Он профессор, лауреат, его постоянно приглашают в жюри за границу, преподает. А сейчас у меня учится играть на скрипке внучка.
— Быть артистом, тем более первой скрипкой, — колоссальные физические и эмоциональные нагрузки. Как вы с ними справлялись? Чем заполняли жизнь помимо музыки?
— Футболом. Я страстный болельщик.
— За наши «Крылья»?
— Да. Поэтому сейчас так обидно видеть любимую команду в хвосте турнирной таблицы. Наверное, нужно, чтобы богатые люди Самары по примеру Абрамовича, купившего «Челси», вложили деньги в нашу команду. Сейчас, правда, из-за состояния здоровья не могу смотреть телевизор, слушаю трансляции матчей по радио…
Еще раньше увлекался вождением моторной лодки. Все лето проводил на воде. Ловил рыбу — у нас полный холодильник щук всегда был.
— Есть проблемы со здоровьем?
— Конечно, все-таки возраст… Но человек сам создает себе здоровье. В течение 20 лет я постоянно совершал большие пешие прогулки: по 6-8 тысяч шагов. Врач как-то мне сказал: «Если бы не ходили, проблемы с суставами начались бы уже давно».
— Как со временем изменилась ваша манера преподавания? Насколько тяжелее учить сейчас?
— Стараюсь не отставать от того уровня, который был. Веду себя во время урока энергично: подбегаю, ставлю руки, пою. Это необходимо, чтобы развивать эмоциональную составляющую учеников. Если просто играть так, как написано, это хорошо, но не здорово. А вот если перетянуть главную ноту во фразе, чтобы сам музыкант и слушатели испытали наслаждение, — это великое исполнение. Да, в 80 лет тяжело преподавать. Но я без учеников жить не могу! В них смысл моей жизни. Многие мои воспитанники — первые скрипачи и концертмейстеры. Осознание того, что ты воспитал столько настоящих мастеров, дает стимул жить дальше.