Великие постгеографические открытия

Вот кто открыл Америку? Большинство опрошенных с уверенностью отвечают: «Колумб». Однако Колумб умер, полагая, что открыл новый путь в Индию. Он находился под впечатлением идей Аристотеля и Эратосфена о том, что достичь Индии можно, двигаясь по Атлантическому океану от Европы на запад. Распространившееся к тому времени представление о том, что Земля круглая, как будто бы делало это предположение обоснованным. Вот, по наиболее известной исторической версии, он и убедил короля, желающего разрушить монополию Португалии на западноафриканские торговые пути в Индию, профинансировать его экспедицию. Он и знать не знал, что достиг берегов неизвестного в Европе материка. Это стало понятно благодаря флорентинцу Америго Веспуччи десятилетие спустя.

Но несмотря на то, что Колумб считается первооткрывателем Америки, он был далеко не первый человек, посетивший ее. Существуют основания утверждать, что в Америку наведывались египтяне и финикийцы в IV в. до нашей эры. Сам Колумб, планируя свою экспедицию, во многом полагался на предания об ирландском монахе Бре́ндане Кло́нфертском, который в VI веке нашей эры совершал плавание по Атлантическому океану в компании 60 пилигримов, разыскивая Эдем. Общество святого Брендана верит в то, что ирландец был первым европейцем, посетившим Америку. И это вполне может быть.

Скорее всего, корабли китайского дипломата и морехода Чжэнь Хэ достигли берегов Америки в начале XIV века, во времена императора Чжу Ди. Его флот состоял из джонок, которые достигали в длину 121 метра и на борту которых размещалось до тысячи моряков. После смерти императора сменивший его монарх Чжу Гаочи, посчитав, что для Поднебесной будет лучше, если она избежит контактов с другими странами, взял курс на политику изоляционизма. По приказу императора уникальный флот был уничтожен.

Вероятно, и викинги достигали берегов Америки. В конце концов, 23 000 лет тому назад Америка была открыта и заселена палеоазиатами. Они пришли из Азии и переправились на другой континент посуху. Пролива между материками тогда еще не было, их соединял перешеек, который в палеогеографии называется Беринговым мостом. Наверное, палеоазиаты и были первыми людьми, не только посетившими этот материк, но и освоившими его.

Чем не первооткрыватели? Эскимосы и алеуты, расселившиеся на севере Азии и Америки гораздо позже, 5 500 лет назад, Берингова моста не застали. Он ушел под воду 10 000 лет назад, в результате образовался Берингов пролив шириной 60 км. И, кстати, тогда он не назывался Беринговым. Он был так назван в XVIII веке – именем человека, который считается его первооткрывателем. И это несмотря на то, что, в отличие от чукотских и эскимосских морзверобоев, он его даже не прошел. Так, приблизился к нему по морю с юга, со стороны Камчатки, и этого ему было достаточно, чтобы убедиться: морской проход между Азией и Америкой есть.

Семён Дежнев

Об этом, кстати, за сто лет до него писал казак Семен Дежнёв, который прошел этим самым проливом на деревянных парусных судах типа поморских кочей. Тем не менее Дежнёв не считается первооткрывателем морского прохода между Азией и Америкой. И уж тем более даже не предполагается, что открытие этого пролива может принадлежать живущим здесь с незапамятных времен эскимосам и чукчам.

В своей отписке Семен Дежнёв писал: «А против того Носу [мыса Дежнёва. – Авт.] есть два острова, а на тех островах живут чухчи, а врезываны у них зубы, прорезываны губы, кость рыбий зуб [моржовый клык]. А лежит тот Нос промеж сивер на полуношник [на северо-восток]. А с русскою сторону Носа [на север?] признака вышла: речка, становье тут у чухоч делано, что башня из кости китовой, и Нос поворотит круто к Анадырю-реке под лето [т. е. на юг]».

И казакам из экспедиции Семена Дежнёва, и уж тем более участникам первой и второй камчатских экспедиций было известно, что эти земли населены. Но они полагали первопроходцами и первооткрывателями себя, а не коренных жителей Чукотки. Тем временем последние недоумевают, когда слышат, что Берингов пролив был открыт в XVII веке. Точно так же американские индейцы не могут понять, что значит фраза: «Колумб открыл Америку».

Они хранят память о людях с бледной кожей, которые пришли к их берегам на огромных кораблях и которые, с их точки зрения, погибли бы, если бы им не помогли и не объяснили, чем здесь можно питаться. Я помню, как индейцы возмущались, когда я, желая выразить им уважение, по недомыслию сказал, как важна их культура для нас. Мне сразу же пришлось ответить за Колумба. Я услышал от них буквально следующее: «Прошлый раз вы высадились на наш берег. Вы голодали. Мы объяснили вам, как здесь можно жить и чем можно питаться. Что вы сделали с нами потом? Сейчас вы снова приходите к нам с вопросами, теперь о нашей культуре. Что же от вас ожидать на этот раз?» Для них интерес к их культуре, как правило, воспринимается как попытка культурной апроприации **.

Америка была открыта их предками в незапамятные времена, задолго до появления европейских первооткрывателей. Но, судя по всему, это были догеографические открытия, если под географией понимать науку описания Земли.

Само слово, обозначающее науку о Земле, «география», было предложено греческим математиком, астрономом, филологом, поэтом Эратосфеном Киренским (276–194 г. до н. э.). Он первый весьма точно оценил размеры Земли, рассчитав длину земного меридиана. Хотя первые географические понятия встречаются у Гомера, а достаточно подробные описания Земли у Александра Македонского, все-таки первым географом следует считать Эратосфена Киренского. С него и началась наука география.

Eratosthenes

***

У архаического человека представления о мире, в котором он живет, вряд ли носили планетарный характер. То есть даже если у него были представления о космическом пространстве и космических телах, Мать-Земля не воспринималась им как планета в нашем понимании.

Лаунтано из индейцев племени коги убеждал меня, что мы (европейцы) все перепутали. Мы отделяем Землю от неба и звезд. Мать-Земля – это и небо, и звезды, и горы, и реки, и моря, и почвы, и, разумеется, все видимые и невидимые существа.

Чаще всего в архаике люди полагали себя обитателями среднего мира, в котором кроме них живут растения, животные и духи среднего мира (духи рек, гор, деревьев, мест). Средний мир отделял верхний мир от нижнего, там обитали духи, соответствующие этим мирам. Открывая для себя Землю, архаический человек обнаруживал ее не только в проявленном, видимом и осязаемом состоянии, но также в скрытом от органов чувств, духовном, сущностном измерении.

Прежде чем человек совершил географические открытия, ему пришлось отделить Землю и околоземное пространство от собственного воображения (что современному постгеографу кажется невозможным), а также представить ее как планету.

Открытие европейцами расположенных на ней земель и материков называется великими географическими открытиями потому, что они позволили дополнить достаточно развитые, систематизированные представления об устройстве Земли и обеспечить связанность между ее частями, что требовало развитого языка землеописания, высокого уровня картографии, транспортных технологий, средств навигации и ориентации в географическом пространстве.

Древние кочевники не могли поддерживать представления такого рода, так как не владели географическим мышлением. Именно поэтому их путь был в один конец и сопровождался забвением пройденного, что не позволяло обнаружить планету, по которой они его прокладывали, и построить о ней более или менее связанное представление. Транспортными технологиями, позволяющими это сделать, методами описания географической среды и технологиями навигации в XV–XVII веках владели европейцы, что и обеспечило им доминирующее положение в мире в это время. И несмотря на то, что для коренных народов история географических открытий сопровождалась трагедией, европейцы выполняли свою историческую миссию, обеспечивая связанность всех частей геодемографической системы планеты в единое целое.

***

Плохо ли это или хорошо, но географические открытия существенно изменили мир. Они позволили связать разные части географической среды транспортными путями, что привело к развитию экономических и торговых связей между континентами. Это сопровождалось культурным обменом, распространением в Европе новых сельскохозяйственных культур и в целом изменением образа жизни всего населения планеты. Считается, что великие географические открытия, и прежде всего распространение географических карт, которые тиражировались при помощи станка Гутенберга, привели к развитию особого любопытства, которое вырвало сознание европейцев из догматических пут Средневековья и привело к эпохе Возрождения.

Вдохновляемые образом затерянного и изолированного мира, появились великие утопии Томаса Мора и Томмазо Кампанеллы. И вот уже эпоха модерна с идеей научно-технического прогресса и пафосом освобождения человека, в том числе и от «тьмы религиозных предрассудков».

Модерн, по словам Макса Вебера, развалил некогда единый мир на мир объектов (им занялись естественные науки), интерсубъективныймир (им занялись политика, мораль, право) и субъективный мир (им занялись искусство, психология, психотерапия).

Max Weber

Однако география, и прежде всего метагеография, пытаясь исследовать связь между различными слоями и компонентами географических систем, в конце концов вынуждена была обратить внимание на множество феноменов, в возникновении которых принимает участие воображение человека. К примеру, феномен географического места возникает тогда, когда появляется топоним, а он, в свою очередь, порождается локальным мифом. Без локального мифа топоним не может возникнуть. Локальный миф и топоним дают развитие территориальной идентичности, которая «управляет» конфигурацией, границами географической системы и самого географического места. Обнаружив это, метагеография делает первый шаг к постгеографии.

Утверждая, что «пространство может быть географическим лишь в силу того, что оно может быть непосредственным онтологическим источником любого воображения мира как такового» (Д. Замятин), постгеография отказывается различать пространство воображения и географическое пространство.

Географическое пространство «заселяется» структурами, которые рождаются в пространстве воображения, и наоборот: воображение использует преимущественно географическое пространство.

***

Исследуя пространство воображения, мета- и постгеографы приходят к осознанию того, что любые онтологические или метафизические модели могут быть когнитивно эффективны только тогда, когда они опространствленены. Причем для размещения своих представлений человеку свойственно использовать именно географическое пространство. Оно привычно трехмерно, эвклидово, и самое замечательное: оно обладает верхом и низом, в отличие от космического пространства, где вертикаль не обнаруживается.

Несмотря на то, что гравитация в пространстве воображения преодолевается усилием мысли, все же предметы падают с ускорением 1 g. Обычный человек в поисках когнитивной опоры на географическое пространство использует категории «верх» и «низ» для описания процессов различной природы («высокие/низкие чувства», «высокие/низкие звуки», «высокие/низкие частоты», «взлет мысли», «взлет карьеры», «падение настроения», «падение температуры», «подъем цен»).

Исследуя пространство воображения, постгеография приближается к открытию имагинальных миров, которые, вообще-то, не являются выдумкой, что делает постгеографическое мышление похожим на догеографическое.

«В имагинальные миры можно проникнуть при глубинном погружении в собственное сознание, но они существуют объективно, и люди, испытавшие контакт с ними, могут сопоставить свои впечатления и достичь согласия о том, каковы их черты. Они населены архетипами, которые являются вневременными сущностями, а стало быть, не могут быть порождением находящейся во власти времени психики человека» (С. Гроф).

Согласно поздним работам К. Юнга, архетипы «психоидны» по природе, они оперируют в сумеречной зоне между сознанием и материей. Они обуславливают протекание психических процессов не только у человека, но также и те, которые проистекают в окружающем физическом мире и человеческой истории.

***

Мир постгеографического человека, так же, как и мир догеографического человека, обретает разумность. Вопреки распространенным в эпоху модерна представлениям, постгеографический человек обнаруживает, что его когнитивная система не может быть расположена только в его мозгу, поскольку ее самоорганизующаяся природа предполагает наличие цепочек обратных связей, объединяющих наблюдателя и наблюдаемое в системное познающее единство (Грегори Бейтсон).

Перемещаясь в географическом пространстве, человек, сам не понимая того, изменяет конфигурацию своей когнитивной системы и «омывается» влиянием противоречивого многообразия архетипов, обитающих в скрытой реальности имагинальных миров. Очевидно, целесообразно говорить о том, что кроме геосферы, атмосферы, гидросферы, биосферы, педосферы (почвы), техносферы, антропосферы, ноосферы, у нашей планеты есть имагосфера.

Но имагосфера еще не открыта. Тот факт, что туда кому-то удалось погрузиться, еще не означает открытия. В прошлом в имагинальные миры проникали шаманы, и, по преданиям, они могли изменить обстоятельства в мире зримом. Сегодня туда проникает целая армия психонавтов, визионеров и духовных искателей.

«Желание осуществить путешествие через Океан Неведомого привело западного человека к психоделическим экспериментам (Берроуз, Аллан Гинзберг, Тимоти Лири) в 60-е годы. Психоделики – как корабль, отправляющийся в мир за пределами ойкумены – Обитаемой Земли. Герои прошлого, конечно, также отправлялись за Великие Пределы, но для них это был подвиг приобретения некой Ценности ради мира Обитаемого» (П. Берснев).

Психонавты шестидесятых, испытывая неудовлетворенность мертвящей повседневностью модерна, искали возможности переселения в миры, сохранившие трепетную связь с непостижимым таинством жизни, воспринимая неожиданность и объемность видений, рождаемых психоделиками, как очевидное подтверждение сверхординарности реальности, к которой бессознательно подключен человек.

Однако эти путешествия привели к большому количеству опасных, нередко гибельных заблуждений и породили армию «обожженных космосом» визионеров, ошибочно уверенных в том, что они, получая визионерский опыт, становятся единственными обладателями неоспоримой истины.

Точно так же, как переселение палеоазиатов в Америку не составляет географического открытия, проникновение в пространство имагинальных миров при помощи психотехник или веществ, изменяющих сознание, не приводит к постгеографическому открытию.

Постгеография неизбежно сталкивается с необходимостью исследования отношений между метрическим географическим пространством, в котором между двумя точками X и Y есть расстояние (метрика), и смысловым пространством, которое неметрично.

На уровне поверхностной адаптации человек воспринимает пространство как аспект объективной реальности, который чаще всего надо преодолеть, перемещаясь в нем. На глубинном уровне пространство образует полисубъектную среду, где за человеком наблюдают, ведут с ним диалог либо отвергают и морочат.

Возникает сложная ситуация, потому как человек не понимает, на каких принципах может строиться взаимодействие с этой средой. Обычно он тем или иным способом заглушает сигналы, поступающие из глубин (музыка, сенсорный фон, «бла-бла-бла», аддикции). Совершенно очевидно, что его глубины защищаются от него. Слишком много несоответствий в его мышлении, чувствах, мотивах и поведении с изначальными принципами, на которых строится Вечность, управляющая таинством жизни.

Между поверхностными слоями адаптации в психике человека и глубинными уровнями возникает защитный экран. Психика человека расщепляется. Продуктом этого расщепления является «ненастоящий», «картонный человек» с плоскими чувствами, плоским мышлением, лишенный и сил, и ощущения смысла жизни, склонный к рутинным действиям.

Будучи изолированным от своей природы, не понимая своей глубинной онтологической связи с пространством, он становится деструктивным по отношению к окружающему миру.

***

И все же не все так однозначно. В человеке действуют противоречивые тенденции. С одной стороны, он стремится изолировать себя от себя и расщепиться, с другой – преодолеть внутренний раскол и обрести целостность. Поэтому он ищет пространство, в котором она размещается, неизбежно приближая эпоху постгеографических открытий, которая неизбежно вызовет социальные преобразования.

Результатом постгеографических открытий будет преодоление изоляции между природными, социальными и духовными компонентами жизненного мира человека, восстановление целостности единого мира, некогда раздробленного на мир объективный, субъективный и интерсубъективный, установление активной, живой, эффективной связи с трансперсональным измерением реальности, преодоление антропоцентризма в отношениях с окружающим миром.

Смена эпох произойдет, как всегда, неожиданно, она будет сопровождаться сменой цивилизационного уклада. И, как всегда, все начнется с каких-то непонятных чудаков, как это и было в XVII веке, когда зарождался капитализм.

Как утверждает известный российский философ, социолог и культуролог П. Гуревич, «ценностная модель, лежащая в основе нового посткапиталистического цивилизационного уклада, будет основана на очевидной включенности трансперсонального фактора в ткань человеческого бытия».

Без постгеографических открытий этой очевидности не возникнет.

** Культурное присвоение – усвоение или незаконное заимствование изображений, ритуалов, эстетических стандартов и норм поведения без всякого подлинного понимания того, почему эти действия стали частью самобытной культуры и каково их значение.

Вадим РЯБИКОВ

Психолог, путешественник, музыкант. Директор Института Развития Личности «Синхронисити 8».

Опубликовано в «Свежей газете. Культуре», № 6 (114), 2017, Март