Последнее самарское интервью Александра Хинштейна. Опубликовано в «Свежая газета. Культура».
Интервью с Александром Евсеевичем было записано 3 декабря, за несколько дней до назначения депутата Госдумы губернатором Курской области. Из разговора стало понятно, что сделано уже многое, но предстоит еще больше работы по сохранению культурного наследия Самары и поддержки проекта исторического поселения. По сути, это интервью обозначает вектор работы и становится в определенным смысле наставлением тем, от кого сегодня зависит развитие нашего региона.
Почему вы столько внимания уделяете теме культуры в Самарской области? Очень часто именно ваше имя связано с темой музеев, восстановлением памятников и историческим поселением.
Потому что долгие годы я был членом профсоюза работников культуры. А если говорить серьезно, то потому что в Самаре и в Самарской области в этом есть огромная потребность. Состояние наших памятников ужасающее. Самарский и Ленинский район — мои избирательные округа, поэтому я, безусловно, крайне заинтересован, чтобы навести здесь порядок.
С какими наиболее постоянными проблемами вы сталкиваетесь в своих инициативах по восстановлению архитектурных объектов?
Деньги, которых не хватает.
Недавно была запущена программа льготного кредитования проектов по сохранению объектов культурного наследия. Как это программа может помочь Самаре?
Она уже помогает Самаре, потому что три заброшенных, неиспользуемых и находящихся в неудовлетворительном состоянии памятника включены в пилотный проект. Мы с вами разговариваем, и как раз сейчас документы выносятся на Правительственную комиссию, чтобы дальше эти объекты можно было выставлять на торги через «Дом РФ». Изначально в пилотном проекте было семь регионов, но после того, как я подключился к этой работе, туда вошла и Самарская область. В общей сложности, это 24 объекта — по 3 на каждой регион.
Нам нужно провести этот пилот, чтобы увидеть проблемы, сложности, шероховатости, затем все отрегулировать. Задача, поставленная Президентом — до 2030 года включить в проект не менее 1000 зданий. Работать это будет по нескольким принципам. Первое — это льготная ставка: государство будет рефинансировать, то есть, компенсировать затраты инвестору. Второе — это возможность получения компенсационной площадки. Это тот же путь, по которому мы шли для решения проблемы обманутых дольщиков. Давайте условно представим, что не государство пришло восстанавливать самарскую фабрику-кухню, а инвестор. Понятно, что ему отбить эти затраты будет невозможно. Значит, нужно дать возможность инвестору эти затраты минимизировать. За счет чего? Предусматривается выделение льготной или бесплатной аренды инвестиционно привлекательных участков. Но при этом инвестор обязан восстановить памятник, который он берет.
Я рассчитываю, что этот механизм даст свои результаты. Тысяча объектов по стране — это очень-очень много, хотя, конечно, не решает проблему целиком. У нас примерно 108 тысяч объектов культурного наследия — именно зданий, сооружений, объектов. По разным оценкам из них от 20 до 35% находятся в неудовлетворительном состоянии. Получается нам нужно привести в порядок 20-30 тысяч зданий. Это очень большая и серьезная работа. В Самарской области она стоит особенно остро, потому что здесь, к сожалению, системной работы не велось. Но с приходом нового руководителя, который действительно повернулся лицом к людям и их проблемам, в сохранении исторического наследия ситуация начала разворачиваться совершенно по-другому.
Историческое поселение: на какой стадии сейчас этот проект, сможет старый город восстановить свой образ?
Конечно сможет. Я в это верю. Если бы не верил, этим бы столько лет не занимался. Документы готовы. Сейчас у нас на согласовании в Министерстве культуры России находится проект «Объединенной зоны охраны». Мы ждем, когда его утвердят, так как это ключевой документ.
Была проблема, связанная с не исключением ценных градоформирующих объектов (ЦГФО) из перечня аварийных. Несколько недель назад мы вместе с градозащитниками встречались с главой города и все решения были приняты, все списки скорректированы. У нас теперь нет угрозы, что здания ЦГФО будут проданы под снос.
Я рассчитываю на то, что весь пакет документов по историческому поселению полностью будет утвержден в начале 2025 года. Но это, конечно, не решение проблемы само по себе, а только его основа. Ничего кроме возмущения поведение прежних властей по этому вопросу не вызывает. Напомню, в декабре 2019 года Постановление правительства Самарской области о признание статуса исторического поселения было принято. Сейчас на дворе декабрь 2024-го года. Прошло 5 лет. Список ценных градоформирующих объектов на столе у председателя правительства лежал полтора года и он его не подписывал. И мне понятно, почему. Потому что предыдущие власти действовали не в интересах горожан и исторического наследия. По-прежнему застройщики пытались заходить за получением отклонений на строительство от предельных параметров, высотности, плотности. Честно говоря, я до сих пор не понимаю, как мне удалось в 2019 году убедить Азарова в необходимости принятия статуса исторического поселения. Хорошо, что это произошло. Хотя сейчас статус поселения региональный, я думаю, что мы вернемся к разговору о том, чтобы придать ему федеральный уровень, но это должно быть решение губернатора. Федеральный статус нам даст возможность претендовать на дополнительную поддержку из центра.
Я возлагаю большие надежды на нового пока еще исполняющего обязанности главу города. Он работал в Иркутске и Дзержинске, где есть интересный опыт по сохранению исторического наследия. Понятно, что Дзержинск и Самара несопоставимы по масштабу, и я не пытаюсь никаким образом проводить параллели, но очень важно, когда у человека есть конкретный опыт и конкретный пример.
Предстоит большая работа, необходимо определиться с форматом, как будет управляться историческое поселение. Мало только отреставрировать здания и дома. Надо полностью модернизировать всю коммунальную инженерную инфраструктуру, а это огромные затраты. Но без этого мы никуда не пойдем, иначе экономики не будет от слова совсем.
Надо привести в порядок Речпорт и вовлечь в оборот «стрелку». Я поддерживаю предложение губернатора о проведении конкурса. Я сам в 2012 году эту территорию выбивал из федеральной собственности под строительство стадиона. Попытки предыдущих властей отдать это все коммерческим застройщикам я пресекал, предупреждая о том, что в противном случае я инициирую процесс возврата этих участков в федеральную собственность. Потому что мы забирали землю из Росимущества не для того, чтобы кто-то набил карман, а для того, чтобы выполнить госфункцию. Речвокзал это речные ворота города, которые находятся в просто ужасающем состоянии. Еще необходимо благоустроить территорию железнодорожного вокзала, хотя она и не входит в черту исторического поселения, Я представляю себе чувства и мысли людей, которые первый раз оказываются в Самаре по «железке» или по воде. Что они видят? Какие у них первые мысли и чувства? Куда они приехали? Это что «город-курорт 21 века»? Большой путь нам предстоит пройти, но я верю в то, что мы дойдем до главной цели.
По Элеватору уже выигран первый суд. На ваш взгляд, что поможет Элеватору стать новым центром притяжения — что там должно быть?
Мы и раньше говорили, в том числе и с собственником здания, о существовании в других регионах и других странах проектов по приспособлению подобных объектов. Понятно, что это не дешевое удовольствие. Скажу честно, что сегодня решений о том, что будет в Элеваторе, нет по разным причинам. Он находится в частной собственности, и то, что сейчас он будет включен в реестр объектов культурного наследия, не означает, что собственник обязан будет из него что-то сделать. Надо думать, чем его наполнять. Здание находится в очень усталом состоянии. Я туда выезжал не единожды. С ним придется повозиться, и это будет проблема посложнее, чем фабрика-кухня, потому что с ней мы изначально понимали, какой функционал в ней бы не был, там будет жизнь. А что делать с Элеватором? Там света практически нет. Общая площадь внутри тоже очень небольшая. Но самое главное решено — Элеватор спасен. Я этому рад, потому что это действительно очень важный для многих самарцев объект. Элеватор это архитектурная доминанта «стрелки», и один из символов города. И здесь я благодарен губернатору Вячеславу Федорищеву за то, что он с первого же месяца своей работы в регионе обратил на это внимание.
Прошло полгода с открытия Третьяковки в Самаре в здании Фабрики-кухни. Как вы думаете, этот проект уже меняет культурный фон города?
Я думаю, что да. Само осознание людей о том, что мы единственный регион, где есть филиал Третьяковской галереи заставляет задуматься, что это не просто какая-то провинция, а это действительно город, по праву считающий себя одной из культурных столиц.
Времени прошло мало, но интерес к Фабрике-кухне и Третьяковке в Самаре беспрецедентен. И самой высокой наградой для меня стала цифра — 100 тысяч посетителей за пять месяцев. Это абсолютный рекорд, я думаю, не только в Самарской области. Это говорит об огромном интересе людей. Я понял, насколько это важно, когда несколько лет назад на Ночь музеев открывали здание Фабрики-кухни и я увидел очередь, тянувшеюся на полтора километра вдоль Ново-садовой. Люди стояли только для того, чтобы зайти внутрь и посмотреть, что поменялось, а ведь еще не привезли «Охотников на привале», «Земство обедает» и «Завтрак аристократа». Я безмерно счастлив, что сумел придумать алгоритм спасения здания и на протяжении многих лет сопровождать проект, чтобы довести его до результата.
В 2016 году я ушел из региона, и на тот момент Фабрика-кухня была передана в федеральную собственность, создан Средневолжский филиал Государственного центра современного искусства, заложены средства. Грубо говоря, я оставлял позапрошлому губернатору и властям машину с залитым баком и с ключами зажигания в замке. Вернувшись через два года, я увидел остов от этой машины, бензин слили, колеса сняли. С здания забрали крышу, был режим чрезвычайной ситуации: все стало еще хуже, просто развалилось на глазах. Я понял, что у меня нет ни одного шанса, кроме как изменить и переломить эту ситуацию. ГЦСИ к этому моменту уже было упразднено и влилось в музейный выставочный центр РОСИЗО. Руководству тогдашнего РОСИЗО этот объект был не нужен, и я это сразу понял из нашего общения. Тогда для меня главной целью стало найти того, кто смог бы это здание использовать. Необходима была какая-то крупная музейная институции, которая смогла бы вывести здание на другой уровень, кому это будет интересно.
Я никогда не забуду, как мне пришла в голову идея с Третьяковской галереей, которая поначалу казалась абсолютно фантастической. Это было в августе 2018 года, когда я возвращался из Большечерниговского района, и проезжая мимо Фабрики-кухни, подумал, о том, а почему бы нам не сделать здесь Третьяковку? Я позвонил тогдашнему генеральному директору Зельфире Исмаиловне Трегуловой, которая сначала сказала, что у нее и так уже 10 объектов, и она в жизни этого не сделает. Но, тем не менее, здесь огромное спасибо тогдашнему Министру культуры, ныне помощнику президента Владимиру Вячеславовичу Мединскому, который с первых же дней меня поддерживал во всей этой истории. Мы сообща убедили Зельфиру Исмаиловну, взяв на себя обязательство, что все вопросы, связанные с реставрацией, стройкой и деньгами на это она решать не будет. Она будет отвечать только за художественное наполнение. Слово мы свое сдержали. Я провел голосование в соцсетях, где предложил самарцам определить, какой из филиалов они считают предпочтительным: Третьяковка, Русский музей или Федеральный музей архитектуры имени Щусева. Абсолютное большинство высказалось, конечно, за Третьяковку. Честно, я понимал, что расклад будет именно таким, но нужно было все равно с людьми посоветоваться.
Началась спецоперация по убеждению руководства Третьяковки, что нам это надо. Потом мы прошли тяжелый и очень сложный путь, ведь реставрация любого памятника, тем более аварийного, простоявшего вскрытым многие годы, это всегда квест. Не знаешь, что будет дальше, потому что начинаешь вскрывать что-то, а там все сгнило и уже труха. Такое у нас было при работе над Домом со слонами, где мы были вынуждены 5,5 тысяч рассыпавшихся индивидуальных блоков заменить, и наладить их производство по чертежам архитектора Константина Головкина. С Фабрикой-кухней мне, конечно, очень жаль, что ранее называвшиеся мною сроки не были выдержаны, но тому были объективные причины. Здесь был не тот случай, когда качество должно было уйти в ущерб во имя скорости, потому что эта институция, этот филиал, будет теперь жить вечно. По крайней мере, он точно переживет меня, и много поколений будет туда приходить, чему я очень рад.
Скоро в Москве состоится премьера спектакля по вашей сатирической пьесе. Насколько персонажи спектакля будут знакомы самарцам и будут ли у театра гастроли в Самару с этой постановкой?
Да, я сразу согласился на предложение режиссера, потому что, к сожалению, попытки поставить мою пьесу в силу разных причин до этого не получались. Возможно, потому что она слишком острая. Сегодня театры предпочитают ставить классику, а сатирических пьес, тем более на политические темы, в современной драматургии не так много А жанр в любом случае крайне интересный и, увы, на сегодняшний день у нас никак особо не развивается.
От репетиции у меня было очень сложное впечатление. Потому что, когда ты придумываешь текст, и, когда видишь, как твои задумки воплощаются артистами высшего уровня, все меняется. И когда сегодня я перечитываю текст сам, у меня уже в ушах стоят, конечно, голоса актёров.
Я очень рассчитываю, что самарские зрители смогут увидеть эту постановку. Мы изначально обсуждали возможность гастролей.
Пьеса была написана еще в тот период, когда мне казалось, что Дмитрий Азаров — это тот человек, который способен что-то сделать и изменить все в лучшую сторону. Пьеса все-таки обращена к событиям не сегодняшнего дня. В сноске указывается, что это совершенно невероятная история времен тандемократии и в основе сюжета грядущее переназначение губернатора — то, чего в современной политической конструкции невозможно, ведь у нас глава региона избирается.
Но многие образы, я думаю, будут знакомы не только самарцам. Но, конечно, какие-то до боли известные самарцам фразы я включил. Например, о том, что «вы сами так все сделали, чтобы ничего не сделали» или про «микро-макро».
Вы уже много лет работаете в Самаре. Какая, на ваш взгляд, у Самары особенность и в чем ее идентичность?
Это очень сложный и большой вопрос, в котором я буду акцентироваться на хорошем. Потому что Самара — город контрастов, где открытость соседствует с абсолютной закрытостью, а щедрость — с жадностью.
Часто говорят о самарском гедонизме. Отчасти это тоже верно. Я работал в Нижнем Новгороде и там никогда не было такой речной культуры, какая есть здесь. Истории о том, чтобы люди в обеденный перерыв сбегали на набережную, купались, а потом надевали костюмы и возвращались обратно на работу, нет нигде, кроме Самары. Интересна культура Заволги. Важно, что подавляющее большинство самарцев очень любят свою землю и гордятся ею, знают историю и достопримечательности. Не всегда власть предержащая, к сожалению, разделяет эту гордость. И самарцы, конечно, заслуживают совершенно другой, гораздо лучшей доли. Моя работа в Самаре, если по-гамбургскому счету, состоит в том, чтобы этой лучшей доли добиться и достичь. Но здесь еще надо понимать, что для меня Самара не чужая. Это не просто место, куда я приезжаю и уезжаю, это земля моих предков. Я отношусь ко всему, что здесь происходит, с особым для себя внутренним чувством. Не раз об этом говорил, что всегда соизмеряю свои дела с тем, как мои прадед, бабушка, прапрадед, — а именно при прапрадеде в 19 веке моя семья переехала в Самару — они отнеслись бы к тому, чем я занимаюсь. И хочу надеяться на то, что им было бы за меня не стыдно. Но уж после того, как мне присвоили одну из самых главных наград в моей жизни — Звание почетного гражданина Самары. Ну, я думаю, что для них это было бы… Очень жаль, что моя мама не дожила до этого времени. Но я надеюсь, что там, на небесах, она, конечно, за меня тоже радуется.
Опубликовано в Свежая газета. Культура | № 1 (288) | январь 2025
Фотографии: Илья Сульдин и Евгений Шаров