Какое-то время назад Свежая газета напечатала материал о проблемах воспитания самарских актеров, попросту говоря, о проблемах актерской школы и профессионального оснащения, которое дают артистам самарские учебные заведения художественного типа. Материал вызвал, как и предполагалось, достаточно резкую реакцию. Не отрекаюсь от того, что было написано тогда, но хочу еще раз подвести итог моим сетованиям.
Все-таки многолетняя история театральных педагогик доказала, что актер, воспитанный в стенах театра, «потоптавший» сцену в процессе обучения профессии, быстрее и глубже проникает в секреты актерской профессии, – при приблизительно равных природных данных, разумеется. Потому что, если нет у человека заразительности, обаяния, ума, голоса, умения чувствовать и прочих слагающихся в понятие дарования данных, то уж точно в актеры ходить ему не надо и учить его бесполезно.
В этой ситуации главную роль играет зритель, купивший билет в кассе за свои кровные рубли, и которому все равно: играет в этот вечер актер «на зарплате» или студент театрального факультета какого бы то ни было курса. Ему искусство подавай. Зритель, приходящий на экзаменационные показы, так называемые «мамы и папы», – принципиально другой: он, скорее, болельщик, а не со-участник со-бытия под названием «спектакль». Он не учит.
Поводом для продолжения разговора о воспитании актерских кадров, о ремесле актерском послужила премьера академического театра драмы «РУССКИЕ ВОДЕВИЛИ». Спектакль, в котором руководители театра и одновременно руководители актерского курса Академии Наяновой Вячеслав Гвоздков и Валерий Гришко объединили одноактные спектакли предыдущего выпуска («Беда от нежного сердца») и нынешнего третьего курса («Урок дочкам»).
Решение, конечно, рискованное, но ведь не побоялся же театр выпустить на сцену второкурсников еще в прошлом году, да не просто в массовых сценах, а в собственном двухактном спектакле. В массовках-то они ходят, бегают, танцуют с первых дней учебы. Интересно было сравнить способность жить в своем (для них сделанном) спектакле совсем юных, недообученных артистов и вполне профессиональных (по диплому и по записи в трудовой книжке) молодых артистов театра. Опыт вдвойне интересен тем, что студентам пришлось войти в спектакль своих старших товарищей, и те как бы подтянули или, если хотите, «потащили» за собой младшеньких в стихию театральной игры. И знаете – получилось.
Ну не всё, конечно. Можно попридираться к спектаклю «Урок дочкам», который пока разбивается на куски. При переходе от одной ситуации к другой еще заметны потеря ритма, неумение мгновенно переключаться, а студенты стараются (как учили) отыграть оценку.
Можно отметить не всегда внятную речь. Хотя это как раз важно, потому что и пьеса И. Крылова, и спектакль В. Гришко посвящены проблемам языка, на котором разговаривают молодые люди, живущие в России. Режиссер предложил, а артисты/студенты старательно пытаются сыграть разноголосицу, смешав русскую литературную речь с французской и неким условно русско-деревенским говорком, добавив в финале немного английских и немецких слов. Вот эта-то речевая стихия не всегда студентам удается, причем они это чувствуют и, может быть, от этого чуть-чуть тушуются, и ритм спектакля теряется.
Водевиль в истории русского театра всегда был поводом блеснуть своими профессиональными данными: легко сыграть любую, самую нелепую ситуацию, виртуозно спеть и с блеском станцевать. И по-актерски похулиганить. Зритель заведомо не рассчитывает на некий глубокий смысл, его чаще всего сюжет вообще не интересует, его интересует актер во всей его красоте, легкости и раскованности.
Согласитесь, ожидать всего этого от студентов третьего курса трудно. Им бы справиться с тем, чем режиссер их озадачил. И все-таки многое удалось уже. Я убеждена, что благодаря их трехлетней практике выхода на большую сцену.
Зритель радостно принимал попугая Жако, счастливо придуманного режиссером и бесшабашно сыгранного Максимом Горюшкиным. Легко и явно с расчетом на то, что зритель обязан его полюбить (что вообще в правилах водевильной игры), провел роль Семена Ярослав Василенко. Две сестрицы Фекла и Лукерья (Ольга Олейник и Виолетта Шулакова) хорошо спелись и сжились друг с другом. Думается, что еще поиграют немного и научатся так же подхватывать и других участников спектакля.
Кстати, месяц назад при первых показах крыловской пьесы как отдельного спектакля на Малой сцене у ребят были проблемы с вокалом. Сейчас, несмотря на то, что они перешли на большую сцену, проблем почти не слышится. Но вот что не удалось преодолеть ни молодым артистам, ни режиссеру – так это проблема жанровой определенности. Спектакль заявлен как водевиль, но по сути это назидательная комедия, чем была сильна русская драматургия XVIII века – запоздалого века Просвещения в русской культуре. Может быть, здесь коренятся недочеты студенческого спектакля. Особенно это заметно в исполнительской манере Вадима Сердюкова (Велькаров), вынужденного сконцентрировать в себе весь пафос пьесы.
А вот во второй части общего спектакля студенты сбросили с себя тяжесть необходимости донести некий дидактический смысл до зрителя. И тот же Сердюков с товарищами-сокурсниками в маленьких, проходных ролях слуг и служанок и в почти главной роли Настеньки (Виолетта Шулакова) были легки, ловки и вполне водевильны. И пели прекрасно, и танцевали стильно, и кульбиты проделывали профессионально.
Хотя, конечно, основной тон здесь задавали «старшие» товарищи. По сравнению с тем, как игрался этот водевиль три года назад в составе дипломного спектакля «Петербургские истории» (вместе с «Пиковой дамой»), нынешнее сценическое произведение стало более легким, виртуозным, и тут сработал тот запас ремесленничества, который они набирали с первого курса, а стало быть, их сценический опыт насчитывает не три года, а восемь, а это уж вполне пригодный для набора мастерства и куража срок.
Они как бы вернули себе свой собственный творческий акт. Анастасия Ермилина очень тонко играет легкую, вполне ласковую иронию и к своей героине, и к себе, получающей удовольствие от этой милой глупости, и к нам, зрителям, разделяющим это удовольствие. Свободу, абсолютное владение сценическим пространством, временем и действием продемонстрировал Павел Аверин (Прокоп), взявшись между делом починить на ходу канделябры, покосившиеся на ширмах, что не было предусмотрено спектаклем. И зал с удовольствием отозвался на эту импровизацию.
В реальности же у нас в ходу все больше электрические светильники. Можно купить недорогие люстры в Алматы, а мы продолжаем.
Екатерина Соловьева (Катенька) лихо отыграла свой почти концертный номер. Забавно, что когда зрители выходили после спектакля, кто-то из них пытался напевать про «Катеньку из Тамбова». Конечно, зрители с восторгом приняли номер Игоря Новикова (Цирюльник), и сцену кокетства Машеньки (Алена Шевцова), и бесконечные подпрыгивания восторженно влюбляющегося Александра (Владимир Морякин), и озабоченную хлопотливость папаши Золотникова (Александр Герасимчев). И во всем этом хоре (точнее – ансамбле) совсем не затерялась третьекурсница Виолетта Шулакова, единственная серьезная и положительная девица.
Конечно, надо бы упомянуть и похвалить тех актеров театра, которые не учились ни на том, ни на нынешнем курсе, но играют в спектакле в силу производственной необходимости. Однако пусть они меня в этот раз простят. Если правильно считать, что результаты любого образования сказываются через 8-10 лет, то можно сделать вывод, что выпуск этого факультета 2012 года свой окончательный экзамен сдал. А на нынешних студентов – артистов еще посмотрим.
Самарский академический театр драмы имени М. Горького
Русские водевили
Иван Крылов. Урок дочкам. – Владимир Соллогуб. Беда от нежного сердца
Режиссер-постановщик – Валерий Гришко
Режиссеры-педагоги – Елена Лазарева (Урок дочкам), Алла Коровкина (Беда от нежного сердца)
Сценограф – Артем Агапов (СПб)
Художник по костюмам – Марина Агапова (СПб)
Художник по свету – Александр Феоктистов
Композитор – Василий Тонковидов
Педагог по вокалу – Анна Добротворцева
Педагоги по пластике – Евгения Аржаева, Павел Самохвалов
Педагог по хореографии – Елена Ключарева