Хорошее драматическое произведение, пьеса или спектакль, не отвечает на вопросы, а, напротив, задает их. По-моему, так! Драматург задает свои вопросы режиссеру и актерам, а те, в свою очередь, уточняя свою позицию, задают вопросы нам, зрителям, а еще шире – миру и времени.Из того, как ответит на вопросы драматурга режиссер и вся его постановочная группа, родятся идея и художественный образ спектакля. Только тогда можно понять, для чего и как поставлен спектакль.
Ну действительно: почему Гамлет мучается так долго, а не разбирается с Королем сразу? Почему такие умные и ушлые чиновники принимают петербургского вруна и прощелыгу за ревизора? А почему застрелился Треплев? Или Надежда Монахова? Эти вопросы множатся и множатся. Но чаще всего, все-таки, мы задаем вопрос: почему режиссер взял и поставил некую пьесу, которая насчитывает уже не одну сотню лет? Неужели современные драматурги перестали писать пьесы? И совсем конкретно: зачем Денис Бокурадзе поставил в новокуйбышевском театре-студии «Грань» средневековые фарсы, да еще так несмешно?
Каждый раз, отправляясь в Новокуйбышевск на очередную премьеру Дениса в «Грани», я волнуюсь и боюсь. Я до сих пор не верю, что в этом маленьком городе-спутнике, родившемся всего полстолетия назад и насчитывающем всего сотню тысяч жителей, живет (не выживает, не «влачит существование», а живет!) настоящий, высокоинтеллектуальный и высокохудожественный театр. Как сказали бы мои молодые друзья – продвинутый театр.
Не диво ли, что история самого театра ненамного короче истории города, если считать ее от основания Эльвирой Дульщиковой драматического коллектива, потом – народного театра, потом, собственно, театра-студии «Грань». Ныне театр отпраздновал 45-летие, чему и посвятил последнюю премьеру. Странно другое: коллектив «Грани» за короткие три года объездил все мыслимые российские фестивали, отовсюду привез всякие призы и награды, включен в шорт-лист фестиваля «Золотая Маска», и только в самарские фестивали его не зовут участвовать.
Странно, не правда ли? Ну да и ладно. Зато на спектакли, особенно на премьерные, в Новокуйбышевск съезжаются все, кто считает себя художественной элитой Самары, и с каждой новой премьерой их становится все больше, а билеты удается заказывать все труднее.
Итак, что же такое сегодня фарс с точки зрения этого театра и его руководителя, приучивших нас к разговору непростому, не по фабуле выстроенному, но всегда имеющему строго выстроенный сюжет и воспринимаемому на уровне под-текста, над-текста и за-текста?
Фарс, рожденный на закате Средневековья уже в городской культуре, но остающейся народной частью смеховой культуры праздника, был необходим и человечеству, и человеку, чтобы выжить и остаться человеком. Это гениально и дотошно (так что ничего ни убавить и ни прибавить) доказал М. М. Бахтин в своем фундаментальном исследовании «Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса». Там же много сказано об эстетическом феномене «верха» и «низа» человеческого тела, о скабрезности и сквернословии, о смехе, которому подвергается уродство физическое и духовное. И все это было призвано защитить человека от страха перед смертью и неизвестностью потустороннего мира.
Все это противостояло серьезу официальной, в первую очередь церковной морали и культуры. А что же мы имеем нынче? Перевертыш. Теперь официальная культура переполнена смехом: не мобилизующим жить, а расслабляющим, скорее даже насмешкой над всем, что нас окружает. Не случайно самое популярное слово сегодня – «расслабься». Комедии, шоу, КВНы, пародии, «аншлаги», comedyclub`ы, петросяны – да у меня слов не хватит, чтобы все это перечислить. При этом мы перестали смеяться «от души».
Вы заметили, что мы почти перестали сочинять и рассказывать анекдоты, которые до недавней поры все-таки оставались территорией народной, низовой культуры? Потому что жить все менее и менее смешно. Вот здесь, мне кажется, разгадка несмешных фарсов, поставленных Денисом Бокурадзе.
Его спектакль стилен и скорее напоминает балеты эпохи рококо. Эта неспешная, изящная (и это в фарсах-то?!) пластика, точно выверенная в повторах. Вот крадется один персонаж, за ним, точно повторяя, движется другой, а за ними – третий. Пластика и речь как бы разъяты, они – про разное. Не иллюстрируя друг друга, они создают аккорд, иногда контрапункт.
Вообще спектакль построен в большей степени по законам музыки, и здесь бы музыковеду разбираться. Иногда действие движется без слов, тем не менее, история разворачивается своим ходом. Вот начало спектакля: минут пять неспешно по сцене движется нелепая женская фигура (Юлия Бокурадзе), то пристраиваясь к одному окошку, для чего необходимо приставить скамеечку, так как окошечко расположено высоко, то к другому. Вместо слов – какие-то междометия, урчание и вообще неопределяемые звуки. Ну как тут не вспомнить утверждение музыковедов о более точном переводе библейского текста: «В начале был звук».
Есть и музыка, есть и звуки: стуки, шарканье, шепот, вздохи – мы слышали нечто подобное в спектакле этого же театра «P.S.». Особенно выделяются, вернее, наделяются смыслом звоны колокольчиков и бубенчиков: они зовут, манят. Они подменяют то, что мы называем «зовом пола». Сплошное эстетство; это – фарс на шепоте.
Сюжеты фарсов в большинстве своем крутятся вокруг супружеской измены, вокруг любовной интрижки. Все части спектакля держатся на вариациях этой истории: о том, как крестьянин и дворянин обменялись женами; о том, как новобрачный не сумел угодить своей жене; о том, как выкручивались монах и его любовница, когда их застукал муж; о женатом любовнике; и что стало с женами, возжелавшими переплавить свои мужей. То есть так или иначе действие потребует скабрезных текстов и не менее откровенных мизансцен. В спектакле они как бы есть, но их как бы нет.
Любимый прием Бокурадзе – проецирование действия на белое полотно в стиле театра теней. И мы видим как на экране: он возлег на нее, потом она – на него. Чтобы мы не сомневались, перед занавеской обманутый муж пытается как бы присоединиться, повторяя движения и позы. Но это даже не пантомима, это, скорее, балет, хореография какая-то…
И получается все очень невинно, эстетизированно. Нам, насмотревшимся и уже практически изучившим технику секса по современным кинофильмам и спектаклям, все это кажется детской шалостью, игрой в дочки-матери. Вообще, вопросы сексуальных отношений и пола вынесены в спектакле за рамки действия. Есть эстетизация, но не самих этих отношений и признаков, а наших представлений о них и о том, как это можно художественно, но не реалистично решить.
Костюмы сочинены так (художник – Елена Соловьева), что в них подчеркнуты половые признаки, но в такой гротесковой манере, что становится ясно: и это не взаправду, и это игра. Если женская грудь, то она свисает до пояса двумя изящными мешочками, очень художественно простроченными; если это ягодицы, то они такие округлые и мягкие, как у плюшевой игрушки, способной заменить подушку; да и каждый гульфик – произведение скульптурного и портняжного искусства. Костюмы все очень стильные и красивые. Вот можно ли красиво создать образ уродства? Оказывается, можно.
Однако ничего бы не удалось сделать ни режиссеру, ни художникам, если бы актеры не могли бы так точно и слаженно действовать. В последней премьере мы ясно видим, какой огромный шаг сделали они в овладении не просто профессией (ведь они все так молоды и возрастом, и опытом), но языком и манерой своего театра.
Их немного, все те же шесть актеров: Даниил Богомолов, Юлия Бокурадзе, Алина Костюк, Александр Овчинников, Сергей Поздняков и Любовь Тювилина. Они учились в разных училищах и у разных педагогов, но здесь мы видим единое целое, ансамбль, творческое семейство, людей «одной крови», как принято говорить. Каждый играет несколько ролей не перевоплощаясь, но это разные персонажи, разные типы. Они меняют костюмы, грим, прически, делая это очень быстро и аккуратно, они меняют пластику, манеру речи и, что поразительно, даже тембр голоса. При этом они не пытаются нас убедить, что перед нами другой человек. И в этом проявляется современное качество иронии, когда автор вступает в диалог с самим собой. При этом ни насмешки, ни сарказма в манере подачи образа – типа нет и в помине.
Критик должен дать оценку спектаклю, мне думается, что ты, читатель мой, уже понял, что это – хороший, но не простой спектакль. Он требует работы и ума, и души. А зачем нам еще нужен театр?
Театр-студия «Грань» (Новокуйбышевск)
Корабль дураков
Средневековые французские фарсы
Режиссура и сценография – Денис Бокурадзе
Художник по костюмам – Елена Соловьева.
Художник по свету – Евгений Ганзбург
Композитор – Арсений Плаксин
В спектакле использовано поэтическое сочинение Франсуа Вийона «Баллада примет»
Галина Торунова
Театровед, кандидат филологических наук, заведующая кафедрой режиссуры и искусств Академии Наяновой, член СТД РФ.
Фото Юрия Кумашова
Опубликовано в издании «Культура. Свежая газета», № 20 (87) за 2015 год