В Доме актера имени М. Г. Лазарева прошел день похвистневского театра «Сад». Хорошо известный во всей губернии театр привез кукольный спектакль для детей «Гуси-Лебеди» А. Чулахиди, спектакль для взрослых «Светлые души» по рассказам В. Шукшина и моноспектакль А. Якиманского «Актер перед обманчивым зеркалом» по Л. Арагону. Воспользовавшись возможностью, я поговорила с одной из актрис «Сада» Галиной Пантелеевной Гладышевой. Об актерской судьбе, о театре, о жизни…
В юности Галина Пантелеевна, в отличие от многих своих подруг, об актерской карьере не думала. В школе ее даже в драмкружок не приняли. Пела в хоре, читала со сцены стихи под баян. Говорит, что никогда не хотела быть актрисой, но всегда любила театр и кино. И где бы ни бывала как журналист, не упускала возможности посетить театр.
И вот в 1995 году Алексей Якиманский, создавший в Похвистнево свой театр-студию, пришел в редакцию районной газеты, где работала Галина Пантелеевна, и неожиданно предложил сыграть Розу Александровну Песочинскую в «Ретро» А. Галина. Она долго не соглашалась: как это после спектакля в академическом театре драмы сможет сыграть эту роль. Но смогла. Так Галина Пантелеевна Гладышева в пятьдесят восемь лет шагнула на сцену.
Врезка
Есть ли у вас какие-нибудь театральные пристрастия?
Про пристрастия не скажу, но я очень люблю классику. Когда я училась в Куйбышевском пединституте, у нас были встречи с Монастырским. Куйбышевский театр стал для меня особым. В Похвистнево привозили «Золотую карету», приезжал к нам Ефим Григорьев, у Веры Александровны Ершовой брала интервью на радио. Приехала к ней пораньше, она говорит: да что вы, я ведь даже без грима. А я ей: на радио ведь не видно. Потом вышел фильм «Вечный зов», где снимались наши актеры – Борисов и Михеев. Они тоже приезжали в Похвистнево на встречу со зрителями. Для меня был очень дорог Саша Амелин.
А в 1996 году я уже играла «Ретро», это мой первый спектакль. А потом Ершовой так понравился наш спектакль, что она решила в нем сыграть мою роль – Песочинской. Непросто было потом после Ершовой. Она даже говорила, что что-то взяла у меня, подглядела какую-то точную реакцию. Это было приятно.
Все это и есть мои театральные пристрастия. Это Якиманский лепил из меня актрису – я ведь не актриса. Он очень трепетно объяснял, как себя вести в этой роли: «Представьте себе, что вы маленькая собачка и вас выгнали из дома». Он очень внимателен и очень требователен к нам, его понимание классики настолько мощное, что после его объяснений я не представляю, как можно сыграть или понять материал по-другому. Честно говоря, иногда сидишь в профессиональном, иногда даже московском театре и думаешь: вот Якиманский бы за такую халтуру на сцене нам бы и дал…
Я спросила ее: ведь вы окончили филологический институт, ваша дочь – филолог, неужели вам никогда не хотелось поспорить с режиссером, по-своему разобрать роль? Ответ был для меня неожиданным: «Я ведь с Монастырским спорила, когда мы посмотрели «Зыковых», на встрече со зрителями я спросила: почему вы монахиню одели в голубое платье? А он: «Я знаю, что я делаю. Не читайте произведение, – говорит, – когда идете в театр». Режиссеры даже мыслят по-другому. Я теперь всегда доверяю режиссеру, иначе не будет успеха».
Сколько ролей вы сыграли за эти годы?
Еще ни разу не считала. Режиссер доверяет мне классику, доверил же он мне Песочинскую; потом в Мольере – очень сложно, я весь спектакль на сцене; интересна мне и Турусина. Иногда сама забываю, что я Гладышева: стоишь в кулисах, трясешься, как Феона [«Не все коту масленица»], думаешь – сейчас достанется мне на сцене. Потом я сыграла в «Виде в Гельдерланде» практически себя, Гладышеву: там ведь я играю свекровь. Каждая роль помнится. Или вот Шукшин, «Сельские жители» – 10-страничный рассказ, а проживаешь целую жизнь. Так что никогда не считала.
У вас дома висят фотографии из спектаклей?
А как же, есть. Портрет был сделан, когда был юбилей города. Режиссером городского праздника был Алексей Серафимович. Среди действующих лиц там была барыня. Я в костюме Турусиной должна была выйти с двумя воспитанницами, приветствовать людей. И кто-то сфотографировал. Я заказала большую фотографию и повесила на стенку.
А какие роли – самые-самые любимые?
Они мне все нравятся. Самая любимая – все равно Песочинская: первая. Помню, мы приехали в Тольятти на фестиваль. Человек из Дома народного творчества выступает и говорит: вышла, мол, на сцену, и сразу видно – балерина. Как-то так спина выпрямилась, и ноги так встали, хотя казалось, я ходила по сцене как всегда.
У Вольтера сказано: «Каждый растит свой сад». Свой «Сад» усилиями и любовью растят все, кто связан с ним. Я бы сказала, что это «градообразующее предприятие» Похвистнево в области культуры. Театр реабилитирует человека, который чувствует себя неуверенно в современном мире. Театр борется с социальной депрессией. Театр дает возможность поверить, что неизменные и неразменные ценности существуют.
Постоянная занятость делает мою героиню нужной, не дает возможности думать о каких-то болезнях и возрасте. Вот ее распорядок дня: утром надо в управление культуры, потом – в литературную гостиную, а вечером у нее репетиция. «Идешь по городу, с тобой здороваются, останавливаются поговорить о театре, о спектакле, о ролях. Так иногда «доймут». Главное, что театр оставляет в их и моей душах, – это отпечаток счастья… счастья от того, что ты тоже что-то можешь».
Опубликовано в издании «Культура. Свежая газета», № 6 (94) за 2016 год