События: ,

Высокий романтизм «Дульсинеи Тобосской»

5 мая 2017

 

В Сызранском драматическом театре имени А. Н. Толстого состоялось семь премьерных показов спектакля по пьесе Александра Володина «Дульсинея Тобосская». В то время как в театрах небольших провинциальных городов репертуар заполняют простенькие комедии, Олег Шахов рискнул поставить спектакль, наполненный полутонами, психологизмом и романтизмом.

Масштабные страницы испанских текстов, иллюстрации Гюстава Доре и стилистически яркие костюмы персонажей, не перегружая сценическое пространство, символически воссоздают атмосферу заявленного режиссером жанра так называемой «документальной мистификации» (художник Анна Митко). В одной из сцен дом свиданий украшает огромный портрет его хозяйки Тересы, едва ли не скопированный с известного изображения Елизаветы Английской. Надо полагать, этот бордель, в котором крутят и вертят кем угодно и как угодно, распространяет свое влияние не только на Тобосо, но и на всю Европу.

Несколько затянутые и не во всем четко выполненные актерами, но внешне довольно эффектные танцевальные сцены подчеркивают объем происходящего. Как тут не вспомнить, что Олег Шахов учился в ГИТИСе у Марка Захарова! Истинно королевским диктатом наполнен образ Тересы (Татьяна Дымова), убедительна в роли Матери Нина Барковская, интересен комедийно-рассудительный Жених (Олег Егоров) и на удивление во многом формален Отец (Юрий Андрухович).

Режиссер принципиально не заигрывает с публикой, предлагая с первых минут следить не столько за событийным рядом, сколько за заложенным в каждое слово смыслом. Возможно, поэтому привыкший к более «легким» спектаклям сызранский зритель не сразу настраивается на восприятие довольно статичной первой сцены: вместо иллюстрации к роману Сервантеса его ждет «история с продолжением».

В написанной Александром Володиным пьесе театр находит собственные смыслы. Вернувшись в селение Тобосо, Санчо Панса (в пьесе подчеркнуто: Санчо, настоящий) прост, но не наивен, словоохотлив, но не болтлив. Сменяя один гостеприимный дом за другим, он на ходу сочиняет небылицы о покойном Дон Кихоте, и не поверить ему нельзя. Действительно, странствующий рыцарь без оруженосца – никто! Кажется, еще немного – и актер Владислав Штиль сорвется в плоскость карикатуры, но этого не происходит.

Где теперь та самая Дульсинея, дама сердца рыцаря печального образа? Какая она? Помнит ли о своем предназначении создавать из мужчины рыцаря? Как быть, как жить Альдонсе, принятой всеми за Дульсинею? Девушка с копной огненно-рыжих волос не может и не хочет жить по общепринятым канонам: «Не хочу я ради вашего удовольствия кого-то из себя изображать». Эта девственница духовно целомудренна, если она и полюбит мужчину, то так, как не принято любить в Тобосо. Дебютируя на сызранской сцене, Екатерина Епифанова ничего не наигрывает и не переигрывает. Искренность слов, порывистость жестов, где угловатость, а где и нежнейшая плавность движений – в этом вся ее Альдонса! С волнением будем ждать следующей роли этой актрисы.

Режиссер изящно работает с текстом пьесы, объединив три ее части в два действия спектакля, он прерывается на антракт в момент появления Луиса. С шелестом закрывающегося занавеса в зрительном зале зависает интрига с возвращением то ли рыцаря печального образа, то ли того, кто станет новым Дон Кихотом.

Во втором действии дуэтные сцены Альдонсы и Луиса (Владимир Калялин) сыграны по канонам высокого театрального романтизма. Девственность и непорочность – те нравственные категории, к которым обращен спектакль. Непорочность сознания, девственность тела, чистота духа. Насколько сегодня они свойственны для всех нас?

Любовный порыв возвращает Луиса к реальной жизни, заставляет его увидеть недостатки и отправиться на борьбу с ними. Так происходит реинкарнация Дон Кихота. Но перед нами уже не рыцарь печального образа, а настоящий рыцарь, отважный и сильный. Кульминация спектакля – монолог Луиса: «Дороги обезлюдели, крестьяне пошли либо в нищие, либо в бандиты. Аристократы бродят по дорогам с ножами. Все, как могут, пробавляются за счет своих близких, и никто не хочет заниматься делом». Эти слова прозвучали бы более объемно, если бы актер обратил их к себе, а уже затем, набирая силу и уверенность, – к зрителю.

Обращение Санчики (Татьяна Котюнина) к жителям Тобосо решено менее убедительно и потому оставляет ощущение некоего постскриптума к уже состоявшемуся финалу. В пьесе ставший Дон Кихотом Луис бредет по дороге под свист и улюлюканье горожан. В спектакле Олега Шахова он мужественен и несгибаем в своей правоте, а огромная тень Дон Кихота накрывает добрую половину сцены так, словно через минуту-другую и зритель окажется под ее защитой.

 

Опубликовано в «Свежей газете. Культуре», № 8 (116), 2017, Апрель

pNa

Оставьте комментарий