Вернее, о начальнице. Пояснение для непосвященных: Дени Дидро, великий мыслитель XVIII века, написал трактат под названием «Парадокс об актере», где категорически доказывал, что актер не должен испытывать живое чувство во время сценической игры. Что чувствующий актер — плох.
Традиционное, ставшее уже классическим, общепринятое мнение гласит, что чиновник, а тем более сановный чиновник, то есть начальник, не может, не имеет права руководствоваться чувствами. А я знаю (да и все мы знаем) человека, много лет руководившего областной культурой, который делал только то, что ему нравилось, что он любил. Ну, за редким исключением. Вы уже поняли, что я имею в виду СВЕТЛАНУ ПЕТРОВНУ ХУМАРЬЯН, заслуженного работника культуры России, сорок с лишним лет так или иначе определявшую развитие культуры нашей области в качестве инспектора, потом заместителя начальника по искусству и в конце концов — начальника управления культуры Куйбышевского/Самарского облисполкома.
Росла Света Белоноженко абсолютно самостоятельной девочкой. Воспитывали ее мама и двоюродная сестра, всего лет на десять моложе мамы. Но воспитывали как-то незаметно. Мама работала с утра до вечера, сестра много училась. А папу Света не помнила совсем, он не вернулся с Финской войны.
Первые годы жизни, в том числе и страшные годы Отечественной войны, семья Белоноженко прожила в Иркутске, где еще живы были традиции давней культуры отношения к себе, к людям, к миру, заложенные ссыльными декабристами. В начале 50-х сестра получила распределение в Куйбышев, где ей дали 12-метровую комнату в коммуналке, и она забрала тетю с любимой племянницей в город на Волге.
Квартира находилась неподалеку от филармонии. И чуть подросшая Светлана открыла для себя огромный мир музыки. С театром она была знакома еще по иркутским временам. Довольно скоро эту влюбленную во все театрально-музыкальное девочку уже знали все администраторы и капельдинеры.
А вскоре Наталья Владимировна Данилова (тогда — главный балетмейстер оперного театра) открыла балетную студию во Дворце пионеров, и Светлана встала к станку. Балериной она не стала, но более преданного и страстного поклонника (я бы даже сказала фаната) балетного искусства надо еще поискать. И к Наталье Владимировне она сохранила страстную привязанность. Через много лет она напишет о Даниловой, создавшей куйбышевский балет, книгу. Вот эта влюбленность до страсти и стала определять всю ее жизнь. А предметом ее страстной влюбленности стало искусство во всех его видах. «Это всё балет», — говорит о ее привязанностях и приоритетах сын Юрий, имея в виду не только хореографическое искусство.
***
Окончив в 1959 году историко-филологический факультет Куйбышевского пединститута, Светлана тут же поступила в Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии (знаменитый ЛГИТМиК) на заочное отделение театроведческого факультета. Тогда она уже начала работать в областном управлении культуры.
В семье любили рассказывать о ее первом рабочем дне. Распределена она была в Куйбышевский областной архив. Придя домой после первого рабочего дня, она весь вечер прорыдала, повторяя, что там не выживет, и не заметила, как уплела сковороду котлет, приготовленных мамой на всю семью на несколько дней. Через несколько дней она пришла в Управление культуры на должность инспектора отдела искусств. В ее трудовой книжке только две записи: архив и управление культуры Куйбышевского облисполкома. Менялись только записи о продвижении: от инспектора — к старшему инспектору, заместителю начальника по искусству (1967) и, наконец, начальнику (1990), по-нашему — министру.
Светлана Петровна была мало похожа на провинциального чиновника «от культуры», она действительно знала, что происходит в мире искусства всей страны, звавшейся тогда Советским Союзом. И она, «злоупотребляя служебным положением», пользовалась малейшей возможностью, чтобы нечто интересное, созданное в столице или другом городе, было увидено и услышано в Куйбышеве/Самаре. Не без ее участия самарские любители музыки смогли услышать Мстислава Ростроповича и Ирину Архипову, увидеть Ирину Колпакову и Николая Цискаридзе, гастроли Мастерской Петра Фоменко и нашумевшую «Орестею» Питера Штайна.
Да что говорить, когда ежегодно куйбышевские театры выезжали на летние гастроли, наш город принимал у себя самые интересные коллективы, невзирая на расстояния. Более того, если возникала хоть малейшая возможность, Светлана Петровна старалась переманить в «свои» театры и филармонию талантливых людей, используя жесткую конкуренцию в столичном искусстве, временные трудности или бытовые не-удобства. Пусть они не всегда надолго задерживались в нашем городе, но даже их короткое присутствие оставляло в нашей культуре значительный след.
Всего три года возглавляла балетную труппу Алла Шелест, но она сформировала воистину звездный состав и сделала наш балет на последующие двадцать пять лет одним из самых интересных в России. Естественно, это проявилось в творчестве Игоря Чернышева, тоже приглашенного Хумарьян. Геннадий Проваторов, Валентин Нестеров, Лев Шварц, Александр Сибирцев, Никита Долгушин, Вячеслав Гвоздков. Этот список можно продолжать долго.
***
Она ни разу не пожалела о своем выборе и никогда не хотела изменить свою судьбу. Ей несколько раз предлагали переехать в Москву, в Министерство культуры СССР, она отказывалась, понимая, что здесь она на своем месте. Она была влюблена в свою работу.
Влюбленность в то, что делаешь, характерна для Светланы Петровны. Она и в людей талантливых влюблялась почти истово и «носилась» с ними как с младенцами: старалась при малейшей возможности забежать к ним на репетицию, долго-долго разговаривала с ними, отодвинув остальные дела, и, невзирая на время суток (это могло быть и в два часа пополудни, и в два часа пополуночи), кидалась защищать их и отстаивать их творческие (а подчас и бытовые) интересы.
Талантливый человек, как правило, капризен, непредсказуем и невнимателен ко всему, что не относится к сфере его творчества. Светлане Петровне приходилось все это сносить, хотя она не относится к категории терпеливых страдалиц. Но уж зато, когда она разочаровывалась в своем «кумире», это проявлялось тоже в полной мере, страстно и по-женски. Убедить ее в том, что человек, преступивший некие правила, не так уж плох, было трудно. На словах соглашаясь, она оставляла для себя этого человека за пределами своей благожелательности. Но уж если она дружила, то никакие беды не могли эту дружбу, эту нежную привязанность разорвать.
До сих пор самой близкой подругой ее осталась ее сокурсница по пединституту, а ведь их дружбе более шестидесяти лет. Давно нет на свете народного артиста РСФСР Михаила Лазарева, но для нее он так и остался лучшим другом и, наверное, любимым артистом. А встретились они в начале 50-х, когда только что приехавший Михаил Гаврилович вместе с женой Светланой Игоревной Боголюбовой подрабатывал летом в пионерском лагере, где отдыхала Светлана Белоноженко. До сих пор ее самой любимой актрисой остается Нина Засухина, уехавшая в Москву со своим замечательным мужем Николаем Засухиным в 1967 году.
Женщина, что называется, «до мозга костей», она умела использовать свои женские качества и в служебных ситуациях, интуитивно чувствуя, когда необходимо перевоплотиться в этакого «бесполого» функционера. Спасало врожденное чувство вкуса и меры, развитое воспитанием и образованием. А хороша она была необыкновенно: пышные пшеничного цвета волосы, яркие светло-карие глаза (иногда по-русалочьи зеленые), матово-бледная кожа с чуть проступающими веснушками и стройные ножки с высоченным «балетным» подъемом.
Ах, эти ножки в туфельках на высоком каблучке — особая гордость Светланы. Как-то однажды, еще будучи студенткой-заочницей ЛГИТМиКа, она взялась преподавать в театральной студии при драмтеатре. Мальчишки, будущие актеры, не поняли ни слова из того, что она им рассказывала о русском театре: они неотрывно следили за ее точеными ножками и внутренне «исходили слюной». Так рассказывал мне один из них спустя много лет.
В мужья она, естественно, вместе с армянской фамилией получила самого знойно-красивого и обходительного мужчину и родила ему сына Юрия. И тот, и другой (самые дорогие и преданные ей мужчины, если не считать внуков Арсения и Христофора) снисходительно терпели отсутствие жены и мамы дома по вечерам и в выходные дни, а иногда неделями и месяцами во время гастрольных выездов куйбышевских творческих коллективов.
Так же терпеливо Сергею Георгиевичу приходилось присутствовать вместе с ней на особо ответственных культурных мероприятиях, когда она беспрерывно общалась с большим количеством людей малознакомых или совсем незнакомых ему и вежливо отвечать на бесконечные: «Ну как вам?».
Их дом был заполнен книгами, цветами и людьми. Довольно часто у них оставался кто-то из столичных гостей ночевать, если не очень устраивала гостиница или надо было поработать, благо пианино было всегда открыто. Кстати, Сергей Георгиевич самостоятель-но освоил этот инструмент и часто наигрывал что-то для себя, если в доме не было посторонних.
***
И слабости Светлана Петровна имеет чисто женские, причем о них известно достаточно большому кругу лиц. Полгорода знает, что она обожает цветы, и в праздники несут ей их охапками, букетами, корзинами. А ее пристрастие к сиреневому цвету стало притчей во языцех: как кто-нибудь надевает или покупает что-либо сиреневое, окружающие поминают Светлану Петровну.
О некоторых ее «пороках» известно меньшему кругу: она обожает пирожки (жареные или печеные — неважно), сама называет это «пирожковой диетой», и торты, особенно домашние, которые сама готовить так и не научилась — времени не хватает. Помню, еще в приснопамятные советские времена, когда властвовал дефицит, мы поездом возвращались из Сызрани после какого-то культурного события. Директор Сызранского театра «достал» нам в подарок каждому по торту «Паутинка». Не успели мы переехать мост через Волгу, как от одного из тортов не осталось ни кусочка, а Светлана Петровна с вожделением смотрела на мой. Отказать ей было невозможно.
Но главной ее страстью было и остается профессиональное искусство, особенно оперное и хореографическое. Перечислить все, что сделано по ее инициативе и при ее поддержке, невозможно: это был бы отчет о деятельности областного управления культуры за сорок лет, что само по себе скучно, но содержанию этого отчета может позавидовать не один крупный промышленно-культурный город нашей России. Один только Фестиваль балетного искусства памяти Аллы Шелест чего стоит. В России существует только два именных балетных фестиваля и еще два — в мире.
Теперь уже она как будто бы не отвечает ни за что и не может официально проявлять какие-либо инициативы. Однако большинство Шелестовских фестивалей прошли, когда Светлана Петровна ушла на «заслуженный отдых» (кавычки призваны подчеркнуть мою иронию по поводу отдыха), но она была разработчиком концепции каждого из них, организатором приглашения звезд, автором буклетов.
Она в курсе всего происходящего в культуре страны. Она может, не выходя из дома, сформировать состав участников театрального или музыкального фестиваля в зави-симости от темы и идеи последнего, причем и идею, и содержание она тоже может сфор-мулировать, привязав их к какой-либо значительной дате либо событию. И, уверяю вас, состав участников будет по-настоящему звездным.
Мне приходилось слышать, как она ведет переговоры. Если удавалось дозвониться до очередной звезды, она просто называла себя и лукаво добавляла: «Если помните такую». В трубке раздавался радостный отклик: «Конечно! Как я рад/рада вас слышать!» И дальше все зависело только от расписания артиста.
Только за последние годы она составила, написав львиную долю текста, книгу воспоминаний о Наталье Даниловой; собрала, отредактировала и практически издала два тома «Истории в портретах», посвященных юбилеям театра оперы и балета; написала огромное число статей для газет, журналов и многочисленных сборников. Она задумала и провела цикл вечеров памяти выдающихся деятелей искусства нашего города в Доме актера. Она почетный гражданин Самарской области и очень серьезно относится к своим обязанностям, выезжая на все встречи, несмотря на капризы не очень здорового организма. Она член редколлегии нашей родной газеты «Культура»…
***
У меня на стене висит коллаж, подаренный моей подругой — талантливой художницей. В левом углу — классический портик с надписью: «О наличии культуры можно было бы догадаться по тому, что существовало Управление культуры». На двух колоннах, поддерживающих портик, в качестве кариатиды изображена Светлана Петровна Хумарьян.