Умер Андрей Павлович Сульдин. Первый наш ресторатор, создатель знаменитой марки, символ Самары.
Умер в безвестности и забвении, не дожив до шестидесяти. Оставшись до конца своих дней добрым и честным человеком. Не могу сказать, что хорошо его знал, но запомнил сразу и навсегда. Это был, наверное, 1993 год. Его кафе на Буянова, а потом и в «Современнике» стали настоящей самарской сенсацией, его имя, точнее, отчество, гремело на весь город. И поэтому, когда я, как представитель рекламного агентства «Стиль», разместил на ТК РИО в «Магазин на диване» какую-то рекламу, и Михаил Кроз отдал мне мои агентские проценты налом… Я не думал, куда мне идти, а просто слетел вниз по Совармии и нырнул в ДК «Современник».
Кафе «У Палыча» было оазисом новой, неведомой жизни в которую мы только вступали, радостно, но нетвердо. А «Современник» еще оставался совершенно советским Домом Культуры, заходя внутрь, ты неизбежно сталкивался с детьми, идущими гурьбой из секций и кружков, налетал на встречающих их бабушек, а плюс еще интерьер и плакаты на стенах. И, попадая потом в кафе, ты ощущал очень ясно, что очутился в каком-то ином мире. Гастрономически-гурманском. Мы, конечно, про это ничего знать не могли, кроме как по книжкам классиков, да и разница между обстановкой в ДК и кафе была очень условной — ремонт, мебель и лица одни и те же. Но вот отношение было другим. Все, кто бывал в советском общепите прекрасно понимают, как шокировала на контрасте, обычная вежливость, наличие всех блюд в меню, сам размер этого меню, названия некоторых продуктов и почти всех блюд, и все то, что собственно и составляет нормальную атмосферу хорошего заведения. Я скромно заказал себе курицу в вишневом соусе. Как видите, помню. Деньги были и на все остальное, но тут я просто взял то, что знал, чтоб не ошибиться. И это было фантастически вкусно! Когда я уже догладывал ножку в зал зашел Палыч. Я понял, что это он, по тихому шелесту среди немногих дневных посетителей. Он подходил поочередно к столам, здоровался, с кем-то за руку, обменивался парой фраз и дошел, конечно, до меня. Я прифигел, если честно. Но вида не подал и очень мило поговорил с ним о курицах и вишнях и еще какой-то ерунде, но было заметно, что ему на самом деле важно — нравится ли мне его еда.
Я напомнил ему об этой первой встрече, в 2005 году, когда мы вместе с Олегом Давыдовым и Ритой Горкиной делали кавер-стори для журнала Pioner. Торговая марка «Палыча» уже захватила рынки России, но без участия своего создателя. Андрей Павлович открывал новый ресторан в «Аквариуме» и очень увлеченно рассказывал нам о том, какой на самом деле была русская высокая кухня, почему во Франции проще с гурманством (едешь из Парижа на юг и пробуешь простой салат — проехал сто километров и он в два раза вкуснее, еще сто — еще вкуснее, и так до Средиземного моря…) и как важен в ресторане открытый огонь. В его ресторане открытый огонь был, хоть и стоил Палычу огромных денег и невероятных усилий. Но это было правильно, качественно, на это он ничего не жалел. И фотографировался на обложку журнала на фоне этой самой печи. Про нашу давнюю встречу не помнил, обрадовался, узнав, что мы однофамильцы. Удивился, узнав, что фамилия мордовская, а не еврейская, как его убеждали.
Впрочем, сам он был поклонником русской кухни. И его ресторан в подвале на Куйбышевской — это был не просто образец тяжелого национального люкса, но и настоящий гастрономический заповедник. Он, наверное, так и останется недостижимой вершиной нашей кухни — высокой и не очень. Другие проекты, которые Палыч делал сам, увы, не были такими успешными. Андрей Павлович слишком высоко задирал профессиональную планку, всегда оставаясь шефом, а лишь потом — ресторатором. Да и эпоха изменилась. На место энтузиастов высокой кухни пришли франшизы и horeca. Шефов стало много, но их имена не передают из уст в уста, да и сами они не часто выходят к рядовым посетителям, налегая на соцсети. В новой ресторанной эпохе Самары, которую он сам и создал, Палыч так и не нашел себе места.
Андрей Павлович Сульдин очень любил вкусно кормить людей. И умел делать это лучше всех в стране. Он накормил и до сих пор кормит миллионы. Самара должна гордиться такими людьми при жизни, а не вспоминать о них после «внезапной» смерти.
