Осень шестнадцатого. Поэты издают книги философских стихов, прозаики обратились к жанру антиутопии. На корпоративные вечеринки начали приглашать культурологов, чтобы те рассказали о смыслах происходящих изменений. В музеях — экспозиции о злоключениях государственного золотого запаса, который одни бандиты увели из-под носа других, тем самым не дав третьим одержать полную и безоговорочную победу.
Даже военно-исторические клубы теперь не просто «пуляют» из муляжей винтовок Мосина, а только после раздумий о том, как их «потешные» бои из прошлого отразятся на нашем будущем.
Все ищут ответы на вопрос: «Кто мы?» И еще — «Зачем мы?» Самоидентификация заботит общество. Четверть века откладывали попытки определить свое отношение к катаклизмам столетней давности: только бы никого не обидеть. И что? Все всё равно обижены друг на друга.
Как это зловеще звучит: общество начинает размышлять. Точнее, готовится к этой чудовищно сложной работе, специфика которой одним совершенно не знакома, другие же ее успели крепко забыть. И те, и другие нуждаются в проводниках по сложному лабиринту познания. Им долгое время навязывали пропагандистов, которые пытались увести их в область веры, но те, похоже, потерпели фиаско.
Ох, как тяжело будет тем, кто мог бы стать таким проводником: рекламщики мстят беспощадно! Да и многие навыки утеряны. Чтение — одно из лучших упражнений по развитию мозга — перемещается в область архаичного вчера. Страна практически ничего не читает: смотрит, слушает, но не читает. А если и читает, то ждет краткого вывода в конце текста, не решаясь сделать вывод самостоятельно.
Потому что вместо сочинений — ЕГЭ, вместо кроссвордов — сканворды. Как у «собаки Павлова»: правильно угадаешь буквы — дадут пирожок и нальют стопочку. Там, где all inclusive.
В то время, когда цивилизованный мир понял, что его успехи напрямую зависят от числа лет, проведенных «средним гражданином» на ученической скамье, мы уменьшаем срок обучения и в оставшееся время боремся за то, как бы не перегрузить учащегося. Мы в разы отстаем от европейцев по нагрузке в школах, даже в младших классах. А что делает мозг при пониженной нагрузке?..
Автор фразы «В будущем миром будут править керосинщики» вложил в уста своего 18-летнего героя другую мантру: «Мир спасет красота». Ничего подобного: мир даже не сможет распознать эту самую красоту, приняв за нее все что угодно. На одной седьмой части суши забыли о роли, которую играют языки художественной культуры, и сделали все возможное, чтобы входящие в мир поколения даже на задумывались о том, насколько миром правит не только формальная логика.
Мало того, тем, кого родители и учителя уберегли от замыкания в цифровые матрицы, настойчиво доказывают, насколько они не нужны в «быстро меняющемся мире нанотехнологий», что наука не бывает гуманитарной и что практические, сиюминутные выгоды гораздо важнее фундаментальных исследований на перспективу.
Как все это пережить? Как интересно все это пережить. Пережить и не оказаться у «керосинщиков» в качестве гуттаперчевой безделицы.
Только нельзя уповать на то, что удастся убежать от сложностей, пересидеть, выждать. Эта стратегия и есть причина чудовищной антропологической катастрофы, в которую уже век ввергнута Россия.
Читайте, слушайте музыку, ходите в театр, творите! Выбирайте то, что не только услаждает чресла. Услаждать чресла вместо чтения Шестова или Фуко — значит сознательно отправиться по пути, где человек в конечном итоге перестает быть человеком.
И перестаньте улучшать мир — займитесь вначале улучшением самих себя. Иначе получите одни «пустые хлопоты».
