Мнения:

Как умирают города *

26 декабря 2015

IMG_3271

Я сижу на борту небольшого деревянного парусного судна в Чаунской губе и чищу рыбу. Где-то вдали гуляют волны. Небольшой залив, в котором мы бросили якорь, надежно закрыт от ветра громадой Шелагского мыса. Здесь уютно. Вокруг скалы. Надо мной синее небо и солнце. Подо мной изумрудное Чукотское море. Я склоняюсь за борт и ополаскиваю нож в воде. Сверкающая в лучах солнечного света рыбья чешуя задумчиво погружается в глубину залива. Прозрачность. Свежий морской воздух. Дыхание глубокое и очень спокойное.

Мы отчалили от пристани города Певек пару дней назад. Все внутри кричало и протестовало: «Куда вас несет? Назад! Назад в тепло и уют!». А сейчас на душе спокойно и ясно. Как будто я, наконец, вернулся к себе домой.

В Певек мы пришли десять дней назад. Возле острова Айон, при входе в Чаунский залив, нас двое суток трепало штормом, и мы едва не попрощались с жизнью. Всю неделю я увлеченно собирал и систематизировал материал, проводил интервью, фото- и видеофиксацию, вел записи в дневнике. Пока я был в городе, какая-то сила побуждала мысль активно работать и сосредотачивала всю мою деятельность на проектных задачах нашей экспедиции.

И вот мы опять в море. Снова простор, снова вахты – сутки за сутками. Волны. Ожидание усиления или ослабления ветра. И никаких проектов. Только повторяющийся цикл и постепенно нарастающий тихий восторг в душе. Как будто я обретаю то, что давно искал. Этот восторг постепенно переходит в блаженство. Никаких мыслей. Знаю, что надо сосредоточиться на решении задач, связанных с проектом, но максимум, на что меня хватает, – это на съемку показаний с приборов.

Я в городе и я в море – это два разных человека.

Рождение и рост

Город возникает из проекта. Для возникновения города необходимо сосредоточение в определенном месте потоков значительных материальных, энергетических, человеческих и интеллектуальных ресурсов.

Конструкция города отличается от конструкции гармонично встроенного в природный ландшафт сельского поселения не только объемами, но прежде всего тем, что, помимо архитектурных сооружений, связанных сетью дорог и дорожек, город включает в себя сложную транспортную, инженерную, товаропроводящую, банковскую, военную и прочую инфраструктуру.

Без человеческих усилий конструкции и города, и гармоничного сельского поселения деградируют и руинируются: энтропия постоянно нарастает. Но воспроизводство конструкции гармоничного сельского поселения не обязательно требует ресурсов, превышающих те, что вложены в нее при возникновении. В городе всё по-другому: для создания потока ресурсов, необходимых для собственного воспроизводства, город заинтересован в налогоплательщиках, то есть в жителях.

Конструкция города имеет срок годности. По истечении этого срока энтропия начинает возрастать по экспоненте. Старение и разрушение конструкции города может обретать лавинообразный характер. Для преодоления энтропии мощность ресурсных потоков должна возрастать в разы, что без привлечения заемных средств требует расширения налогооблагаемой базы. Этого удается добиться либо за счет увеличения количества налогоплательщиков, либо за счет увеличения их экономической эффективности, либо за счет увеличения налогов.

Увеличение количества налогоплательщиков, равно как и рост их экономической эффективности, возможно только при условии развития городской среды в целом и, прежде всего, ее гуманитарной компоненты. Если город не развивается, то по истечении срока годности его конструкции он не сможет самостоятельно справиться с нарастающей энтропией.

Таким образом, возникнув, город обрекает себя на постоянное развитие, то есть на жизнь в линейном, проектном времени. И если город теряет линейное время, то в скором времени ему приходит конец.

Гармоничное относительно ландшафта сельское поселение может жить в циклическом времени, возрождая свою конструкцию неопределенно долго. Город так жить не может.

Проектность требует от коллективного автора города (заказчик + проектировщик + исполнитель) постоянного возрастания уровня когнитивных способностей. Коллективным автором современного города являются городское сообщество и государство. В СССР, собственно как и в современной России, роль городского сообщества как заказчика градообразующей практики сведена к минимуму. Самоуправление редуцировано, и перспективы развития города полностью зависят от государства.

При снижении когнитивных способностей поведение субъекта утрачивает целенаправленный характер и тяготеет к рутинному, традиционному, а в дальнейшем к аффективному типу.

Проектность предполагает неудовлетворенность настоящим и любовь к конструированному будущему. Город учится стимулировать в своих жителях неудовлетворенность. Если он не научится этого делать, проектная деятельность затухнет, и к определенному сроку город не сможет справиться с нарастающим хаосом.

Проектность переносится и в семейные отношения. Ребенок воспринимается как проект. Он получает послание: «Будь тем, кем я хочу тебя видеть, и я буду тебя любить». Вследствие этого развивается «ложное Я», защита которого требует огромных усилий. Это обстоятельство приводит к возникновению целого ряда особенностей у горожан и увеличивает риск возникновения разного рода психических расстройств и нарушений эмоционально-волевой сферы. Некоторые из них довольно опасны.

Именно в развитых странах при увеличении количества и качества правоохранительных структур уровень преступности последовательно растет, увеличиваясь вдвое каждые 20 лет. К примеру, большинство случаев, когда школьники расстреливают одноклассников, приходится на США. При этом социологи отмечают, что в американском обществе появляется все больше людей, озлобленных на окружающий мир, разочарованных обществом, в котором они живут, считающих нынешнее общественное устройство несправедливым, испытывающих дефицит любви и поддержки со стороны семьи и государства. Окружающий мир воспринимается ими как враждебный и чуждый. Не имея возможности справиться с жизненными проблемами, они выбирают между суицидом или кровавой расправой с теми, кто не дает им удовлетворения их потребности в дружбе, в любви, в заботе, в признании. А нередко они выбирают и то, и другое. Еще Фромм связывал особые формы деструктивного поведения человека с феноменом урбанизма, который неизбежно связан с проектностью.

Однако при утрате образа проектного будущего в городе начинает господствовать циклическое время, в котором до этого жили только городские маргиналы и испытывающие «тягу к земле» пенсионеры. Город входит в климаксовое состояние и затем деградирует и умирает.

Певек и Анадырь

Певек находится на берегу Чаунской губы в Чукотском море. В 1990-х он стал абсолютным «рекордсменом» среди городов по относительному сокращению численности населения. Если в 1989 году в городе проживало свыше 12 000 человек, то перепись 2002 года обнаружила здесь только 5 200 жителей. Основной причиной оттока населения стало сокращение рабочих мест (закрывались оловянные рудники) и ухудшение состояния инфраструктуры.

Дальнейшее падение численности населения города удалось предотвратить благодаря значительным финансовым вливаниям. Можно сказать, что Чукотку подключили к «системе искусственного питания». Всем зарегистрированным на Чукотке бизнес-структурам были дарованы налоговые льготы. Налоговые платежи от доходов были направлены в бюджет Чукотки, в результате чего он обрел солидные объемы, что и позволило произвести значительные преобразования в регионе.

Певекадминистративный центр Чаунского района – ожил и начал мечтать о будущем. Городская среда была значительно преобразована. Появились кафе, клубы, заработал кинотеатр, открылись магазины и магазинчики. Старые здания были снесены или приготовлены к сносу. Здания, пригодные для эксплуатации, были переоснащены и переоборудованы. Морпорт Певека должен был стать основными «входными воротами» для доставки необходимых грузов для Чаун-Билибинского промышленного узла, где ожидался интенсивный рост добычи цветных металлов.

Проектная деятельность в Певеке набрала обороты. Время в городе восстановило линейность. Оказавшись в Певеке, я достаточно быстро оказался под воздействием городской среды и интуитивно начал встраиваться в линейное время города, которое неплохо согласуется с интеллектуальной работой.

Городская среда как незримая ткань между наполняющими город объектами генерирует эмоциональное состояние присутствующих в нем людей. Город подключается к мозгам горожанина и стремится перекодировать систему самопоощрения, побуждая действовать в своих интересах. Противопоставлять себя воздействию городской среды очень сложно. Это значит исключать себя из системных взаимодействий с ней.

Удастся ли выжить Певеку после отключения «искусственного питания», покажет время, но сейчас он выглядит спасенным. А вот городу Тикси, который расположен на полторы тысячи километров западнее, на берегу моря Лаптевых, не повезло. Он находится на территории Республики Саха (Якутия) и к «искусственному питанию» подключен не был.

Тикси и Певек очень похожи. Оба возникли «по велению партии и правительства» приблизительно в одно и то же время для обслуживания Северного морского пути. Когда в 90-е Севморпуть «замер», те, кто смог обеспечить себе благополучие на материке, уехали. Население в Тикси упало с 12 000 до 5 000 – так же, как в Певеке. Уезжающие продавали квартиры за бесценок. Их покупали в основном якуты из районов. Когнитивные способности новых горожан не позволяли думать о проектном будущем города. Мало того, многим из них жизнь в городских квартирах пришлась не по вкусу: за квартиру надо платить, а работы нет.

Сейчас средняя заработная плата в Тикси – 5 000 руб. Значительная часть новых горожан вернулась в районы, бросив квартиры. Квартплата не платится. Трубы в домах полопались. Из-под стоящих на сваях пятиэтажек постоянно течет вода. Многие квартиры, оставленные ушедшими в тундру хозяевами, залиты водой и гниют. В городе нищета, разруха. Кучи мусора. Ржавеет брошенная техника. Пустуют пятиэтажные дома с выбитыми стеклами и вонючими подъездами. Бегают стаи бездомных собак. Появился криминал. Как сказала одна продавщица в магазине: «Могут встретить ночью». А ночь здесь полярная, длится полгода.

Время в Тикси, в отличие от Певека, утратило линейность.

Однажды по рекомендации администрации города я пришел к директору «Тиксистроя» за документами исторического здания, которое находилось на балансе компании. Директор встретил меня приветливо. Когда речь зашла о техническом паспорте на интересующее меня здание, он задумчиво посмотрел вдаль и многозначительно промолвил: «Мы так молоды, а вокруг нас столько вечного». Все документы были утеряны.

История Тиксинского порта оказалась задокументированной гораздо лучше. Но в здании управления Тиксинского порта было тихо и безлюдно. Да и на причалах почти никого не было: ни людей, ни корабликов.

Директор порта живет в Подольске. В Тикси приезжает на навигацию. Я спросил его: «Есть надежда?». Он хмыкнул, размешивая сахар в старом стакане в подстаканнике: «Только ею и живу. Через два года на пенсию. Буду картошку выращивать».

Вернуться к земле – это значит перейти к циклической организации времени. Но это загород, это не город.

Вместо заключения

Городская среда противопоставляет себя среде природной. Она внушает горожанину чувство неуверенности и беспокойства перед природной стихией. Покинув город и оказавшись в природной среде, мозг возвращается к активности, которая согласована с природными ритмами. Психическая активность тяготеет к образцам, которые поддерживались сотни тысяч лет. Когда психика нащупывает их, возникает переживание счастья, поскольку находится то, в чем давно испытывалась нужда.

Скоро моя вахта закончится. Спускаюсь в каюту. Тишина. Судно немного покачивает. На плите доваривается уха. Открываю пакетики с лавровым листом и горошком черного перца. Мои товарищи спят под тихий плеск волн за бортом. Еще пять минут, и я разбужу их, накормлю ухой, сдам вахту и, наконец, улягусь спать. Но вот странное дело: мне опять будет сниться городская жизнь. Немного нервная и суетливая. Почему-то в Арктике мне все время снится городская жизнь. Мокрый асфальт, шуршание шин, стук каблучков и запах ее духов…

Вадим Рябиков

Психолог, путешественник, музыкант. Заместитель руководителя центра «Морская арктическая комплексная экспедиция и морское наследие России» Института Наследия.

IMG_43271

Фото автора

* В статье использованы фрагменты дневниковых записей автора, сделанных им во время экспедиции «Арктика – территория открытий», которая состоялась в 2011 – 2013 годах благодаря правительству Чукотского АО.

Опубликовано в издании «Культура. Свежая газета», № 21 (88) за 2015 год

pNa

Оставьте комментарий